На следующее утро Теклина села в поезд и приехала во Флоренцию, но что ей пришлось услышать в поезде — это просто кошмар!
Очевидцы бомбежек рассказывали по настоящему леденящие душу истории, например, как одна мама во время бомбежки отлучилась из дома ненадолго, чтобы пойти получить пайки, а вернувшиcь домой, нашла своих пятерых детей мертвыми. В другом случае на глазах одной женщины завалило насмерть обломками дома ее мужа, и она кричала нечеловеческим голосом от собственного бессилия ему помочь…»
Загородная резиденция семьи Лудольф, Багаццано, была в 1944 г. оккупирована высшим военным немецким составом. Дом находился на одном из самых высоких холмов близ Флоренции, откуда город был виден как на ладони, и немецкому командованию было весьма удобно планировать оттуда артиллерийские бомбежки.
Все боялись за Уберто, которому уже было 18 лет и которого могли призвать на фронт, и его, конечно, скрывали от офицеров СС.
Из дневника Татьяны Лопухиной:
«В июне 1944 г. немцы еще находились в Багаццано, и все обитатели дома чувствовали себя, мягко говоря, несвободными, особенно все боялись за Уберто, которого прятали в доме на одном из чердаков. Ему уже исполнилось 18 лет, и немцы могли забрать его на фронт.
Приходилось привыкать к этой другой жизни и стараться вести себя спокойно и скромно. Всего оккупантов было около 60 человек, а жителей дома: самих хозяев, их прислуги и друзей — еще больше. В общем, целая небольшая община получилась.
Лилия Бутурлина выдавала себя за жену Чеккони и взяла хозяйство в свои руки, она и Наталия очень боялись, что немцы узнают об их русском происхождении. Но, к счастью, обе прекрасно, без акцента говорили по-немецки».
Небольшая справка о семье графов Бутурлиных.
Первым, скажем так, русским эмигрантом в Италию считается граф Дмитрий Петрович Бутурлин (1763–1829). Это был человек очень богатый, получивший огромное наследство. Он мог позволить себе любые прихоти: собирал произведения искусства, в частности, картины, книги, устраивал оранжереи, занимался физическими опытами и фокусами. Дмитрий Петрович недурно сочинял стихи на французском языке и любил распевать на светских вечерах французские и итальянские романсы. При всей своей светскости граф был глубоко верующим, даже набожным, всесторонне развитым, начитанным человеком, знал несколько иностранных языков и собрал великолепную библиотеку. Жила семья Бутурлиных в Москве, в Немецкой слободе рядом с дворцовым садом. Среди посетителей их дома можно назвать таких известных личностей, как И. Дмитриев. Н. М. Карамзин, П. А. Вяземский, братья Василий и Сергей Пушкины. В их гостеприимном доме бывал в свои детские годы даже великий поэт Александр Сергеевич Пушкин с сестрой Ольгой. В 1812 г. происходит несчастье — вся графская библиотека сгорает дотла в Москве, захваченной французами.
Уже другую, не менее значительную библиотеку граф собирает во Флоренции, в своем дворце в центре города, переехав в 1817 г. в Италию по настоятельному совету врачей, которые надеялись, что перемена климата поможет Бутурлину вылечиться от мучавшей его долгие годы астмы. Дмитрий Петрович приобретает дворец Никколини эпохи Ренессанса, получивший название «палаццо Бутурлин» в честь своего нового хозяина. Там же находилась и первая в Италии русская православная церковь, хотя сама семья графа Бутурлина приняла неожиданное решение перейти в католичество. В 1829 г. Дмитрия Петровича Бутурлина не станет, он умрет от отека легких и будет похоронен на греческом православном кладбище в Ливорно. К сожалению, потомкам не удастся сохранить то ценное и важное, что создал Дмитрий Петрович: библиотека будет распродана с аукциона, сам палаццо в 1918 г. найдет себе других хозяев, но напоминание о том, что в этом дворце многие годы жила русская аристократическая семья, осталось и сегодня — семейный герб графов Бутурлиных до сих пор сохранился во внутреннем дворике.
Лилия Бутурлина, одна из представительниц старинного русского рода, приходилась также дальней родственницей графине Текле Лудольф-Каффарелли и Звеве делла Герардеска-Романовой через семью Бонкомпаньи-Лудовизи (см. генеалогическую ветвь Марка-Антонио Боргезе).
Итак, в Багаццано находятся немецкие офицеры, они ведут себя как хозяева, к тому же ведется непрерывный поиск молодых мужчин, уклоняющихся от призыва на фронт.
Даже сам хозяин дома, герцог Филиппо Каффарелли, которому было на тот момент 54 года, тоже прятался от фашистов вместе с отцом и сыном Чеккони на чердаке.
Скрываться и жить в постоянном страхе стало большим испытанием для всех. Но нужно было и выходить иногда из своего укрытия.
Однажды ночью Уберто, старший сын Теклы Лудольф и Филиппо Каффарелли, аккуратно спускаясь с зажженной свечой в кухню, споткнулся и упал с оглушительным грохотом, но тут же вскочил и побежал обратно на чердак, оставив свечу в подсвечнике на полу.
Шум разбудил немцев, они принялись вновь обыскивать дом в поисках посторонних. К великому счастью, никого не нашли.
Финальная сцена пребывания немцев в Багаццано, описанная Татьяной Лопухиной, носит мирно-лирический оттенок.
«Они уже знали, что война ими проиграна и что нужно как можно быстрее убираться из Флоренции: собирали вещи, спешно готовились к отъезду… И слава Богу! Потому что если бы они еще задержались у нас на 24 часа, то, возможно, прекрасный старинный дом, так любимый нами всеми, подвергся бы бомбежке со стороны англо-американских союзных войск.
Офицеры решили закатить прощальный банкет в нашей столовой, отняв предварительно у местных крестьян их последних кур. Наталья и Лилия подслушивали под дверью, и вот какие тосты провозглашали немцы за столом: „Выпьем же, господа, за этот гостеприимный дом без вшей и клопов и за его хозяев — людей умных и не задающих лишних вопросов“.
Затем один из офицеров встал из-за стола и пошел просить хозяев присоединиться к их ужину, при этом любезно попросив Лилию спеть для них что-нибудь по-немецки. Мы все вышли к ним, а бедная Бутурлина, у которой была температура 38, все же нашла в себе силы и исполнила для непрошеных гостей несколько песен. Они остались довольны ее пением. К тому же за молодой и привлекательной женщиной пытались ухаживать почти все немцы в нашем доме. Такая она была хорошенькая, наша Лилия!
Немецкие офицеры, расслабившись от вина, принялись вспоминать свои родные края и близких людей, было видно, что они очень скучали по ним. Некоторые из них, уезжая, даже оставляли свои адреса и просили Лилию написать их близким, ведь они вовсе не были уверены, что вернутся домой».
К счастью, все вышеперечисленные лица смогли выжить в ту ужасную и позорную для человечества войну.
Глава 3. Джульетта Гордиджани фон Мендельсон и другие
Трудно себе представить, чтобы кому-то из нас не был знаком свадебный марш немецкого композитора Феликса Мендельсона, под громкие и торжественные звуки которого миллионы людей на планете соединяют свои судьбы!
И вот передо мной 25 страниц напечатанного текста. Еще одно удивительное историческое свидетельство, в которое нас вовлекает талантливая, внимательная к жизненным деталям Татьяна Ивановна Лопухина, написанное лишь в феврале 1960 г. в Кортина-д'Ампеццо. Это свидетельствует о том, что у Татьяны Ивановны была хорошая память, поскольку она подробно описывает события, произошедшие в конце XIX — начале ХХ вв.
В самом начале своего повествования автор с восхищением пишет о том, что Джульетта Гордиджани фон Мендельсон была необыкновенным человеком, с которым семью Лопухиных связывала дружба длиною в тридцать лет.
Джульетта Гордиджани (1817–1955) родилась во Флоренции в семье художников и музыкантов. Его отец, Микеле Гордиджани (1835–1909), был известным художником-портретистом: Микеле по фотографии написал портреты М. Н. Волконской в старости (1860) и ее мужа, тоже в старости, С. Г. Волконского (1861). Дед, Луиджи, был известным музыкантом и композитором, а прадед, Антонио — оперным певцом. Девушка росла в культурной среде и училась с детства вокалу и игре на фортепиано.
Как пишет Лопухина, Джульетте с самого рождения было предназначено судьбой стать музыкантом. Молодая девушка очень тонкой внутренней структуры, склонная к нервным срывам и внезапным раздражениям, не была в классическом понимании красавицей. Но как только она начинала петь и играть, присутствующие на ее концерте больше не замечали ее физических недостатков — настолько ее талант затмевал их.
Вспоминает Лопухина:
«Моя мама мне часто рассказывала о первом визите Джульетты в наш дом в Варшаве еще в конце XIX в. У ее отца, Микеле Гордиджани, возникли некоторые финансовые проблемы, из-за которых у него случилось нервное расстройство и он заболел на довольно длительный срок.
А в это время у Джульетты — пианистки и певицы — начался артистический взлет, правда, не без участия и помощи ее близкой подруги, известной итальянской драматической актрисы Элеоноры Дузе. Безусловно, Бог одарил Джульетту большим талантом: у нее был прекрасный голос, который она довела до совершенства, беря уроки в Париже, а сделал из нее хорошую пианистку флорентийский профессор Бонамичи.
В те далекие времена у моих родителей была роскошная квартира в центре Варшавы. Они часто приглашали Джульетту остановиться у них. Мама организовывала специально для нее приемы, приглашая на них польскую и русскую элиту для того, чтобы познакомить их с талантом молодой итальянской певицы, с намерением в дальнейшем организовать ее сольный концерт в польской столице.
Однажды в один ее такой приезд к нам, в Польшу, Джульетта повела себя с моей мамой не очень красиво: во время святой недели родители организовали прием, на котором, естественно, должна была выступать Гордиджани. Вдруг утром того же дня Джульетта спокойно, без всякой тени сожаления в голосе заявляет на французском языке моей маме следующее: