В конце января красные украинцы во главе с Петлюрой покидают город и опять приходят большевики. И снова аресты, обыски и расстрелы.
Как-то рано утром, когда еще все были в постели, в дом наших знакомых, Базаровых, врываются несколько большевиков якобы проверять документы у всех, проживающих там. Домочадцы охотно показывают им свои документы, но большевики утверждают, что этих бумаг недостаточно и что им следует пройти в комендатуру за оформлением других документов.
Ничего не подозревая плохого, Владимир Яшвиль, Георгий Родзянко, Дмитрий Уваров[43], Домагиров и чех, учитель детей, выходят из дома и идут с ними. Их приводят в сад комендатуры, где командует всем какой-то новый комиссар — такой же подонок, как и Муравьев, и подло стреляют им в спины!
Первым был убит Домагиров. Потом выстрелами в голову были убиты Базаров, Владимир Яшвиль и Родзянко. Чех упал на землю, притворившись убитым, и это спасло ему жизнь. Диме Уварову тоже удалось спастись. По дороге в комендатуру он затерялся в толпе и потом сам пришел туда, как ни в чем не бывало, за новыми документами. Продержав сутки, ему поставили какую-то печать в паспорте, и он ушел спокойно к себе домой. Но, сидя в комендатуре, через окно он видел ужасные, кровавые расстрелы ни в чем не повинных людей.
Эти чудовища не только убивали людей, но и жестоко издевались над ними: брали людей на улице, раздевали их на этом-то морозе, все у них отбирали и оставляли там же, на холоде!
Единственный, кто не боялся прихода большевиков, это была моя Даша. Ведь у нее жили два французских и два английских офицера. Но однажды они все же явились к ней домой, когда хозяйка дома еще была в постели. А у Даши живет такса по кличке Робик, вот она и залаяла на нежданных гостей. Красные тут же стали возмущаться и приказали хозяйке успокоить пса, а не то они его пристрелят.
— Тогда стреляйте и в меня тоже! — ответила им Дарья.
Большевикам ничего не оставалось, как молча выйти из ее дома.
В другой раз они пришли в комнату мисс Маржори в то время, когда она давала урок детям. Большевики с револьверами в руках и стали кричать: „Все руки вверх!“ Но Мише и другим детям это сцена показалось комичной, и они громко рассмеялись. Так и на этот раз ничего страшного не произошло. А вот на третий раз они уже пришли за князем Борисом Гагариным. Алексей Татищев, мальчик 15-ти лет, увидел, как большевики идут к ним в дом, и предупредил его: „Князь, бегите — они пришли за вами!“
Большевики поймали бедного Алексея, приставили его к стене и уже направили на него свои винтовки, как вдруг появляется князь. Алексей был белее полотна, но держался достойно.
Гагарин говорит им: „Вот я пришел! Прошу, отпустите мальчишку — он тут не причем!“ Неизвестно, по какой причине, но большевики ушли и никого не убили. Правда, потом еще не раз приходили за князем домой, но все говорили, что он уехал из города.
Тогда в Киеве все женщины занимались спасением раненых или искали своих убитых родственников для захоронений, а мужчины прятались от большевиков.
Бедной моей Ксении Бибиковой пришлось осмотреть сотню гробов, прежде чем она нашла Георгия Родзянко. Георгия положили в гроб, который был слишком коротким, так что его голова наполовину была сплющена. К тому же не всем женщинам разрешают увозить гробы с их близкими. Приходится унижаться, умоляя их об этом. Какая мерзость! Гробы по снегу везли на простых санях…
Произошло много и других трагедий в семьях моих родственников и знакомых.
Так, были убиты муж и брат мужа Любы Кочубей, урожденной Пушкиной[44]. Прямо на ее глазах!
И в ту ночь, когда она, несчастная, готовилась к похоронам, эти безбожники, красные солдаты, ворвались в ее дом, заняв половину его и всю ночь громко пели, пили, курили и забавлялись с женщинами легкого поведения — в то время, как бедная Люба сходила с ума от горя.
К счастью, в тот самый момент, когда все жители города уже были на последнем издыхании от большевиков, на Киев стали наступать немцы!»
Лето 1918 года — лебединая песнь счастливой жизни русской аристократии
«В последнее время многие знатные и богатые семьи обеднели. Приходилось экономить на прислуге, на обедах и ужинах, составляя меню не из пяти блюд, а из двух. Трудно было приобрести новую одежду и средства гигиены тоже. Но все это не столь важно. Важно, что в воздухе витал устойчивый запах свободы. Немцы вели себя по отношению к местному населению очень уважительно, с большим чувством такта. Возобновились балы и другие светские развлечения. Молодым немецким офицерам тоже хотелось принять участие в светской жизни города и познакомиться поближе с молодыми дворянками. Но их, естественно, никто и никуда не приглашал. Вот идем мы один раз с Марго по городу и слышим, как один немецкий офицер другому жалуется: „Ничего не поделаешь, Ганс, с местными аристократками невозможно завязать никаких отношений!“
На что Маргарита, знавшая хорошо немецкий язык, им отвечает: „И слава Богу!“
После той ужасной зимы все начали потихоньку оттаивать: и физически, и морально. Молодежь опять вела свой привычный образ жизни. Завязывались любовные истории и даже играли свадьбы. Но во время веселья приходили трагические новости из Москвы: были расстреляны большевиками наши друзья, Николай Николаевич Безак, Владимир Трепов и князь Волконский, секретарь нашего посольства в Вене. Я до сих пор не могу в это поверить! Многие семьи пакуют чемоданы, собираясь к отъезду за границу».
Отъезд из Киева и путешествие до Варшавы
7 октября. Последний день в Киеве
«Нам выдали все разрешения на выезд, которые мы смогли получить благодаря нашему другу, князю Бирону, состоявшему в дружеских отношениях с заведующим канцелярией князем Максом Баденским. Сегодня вечером уезжаем. Только от одной мысли, что я скоро буду в нашем майорате в Польше, мое сердце наполняется радостью. Конечно, мне очень жаль расставаться с моей Дарусей и с другими родственниками и друзьями… Кто знает, может, мы никогда с ними не увидимся… Но, что поделаешь, все уже решено!
Маргарита отказывается покидать Россию, отправившись несколько дней назад со своими дочками в Одессу. Маме и отцу не удалось ее отговорить от этого рискованного шага. Они так хотели, чтобы Марго девочек оставила им, но та и слушать ничего не захотела. Такой вот характер у моей сестры! Родители опасаются, что ее ненависть к красным может заставить Марго пойти на фронт и записаться в армию Деникина.
Русский вагон, в котором мы ехали до границы Украины с Польшей, был такой грязный! Всю ночь мы занимались только тем, что убивали многочисленных вшей. В 9 утра мы прибыли в Галобы. Погода стояла серая и холодная. Это даже не была станция как таковая, а несколько поставленных в ряд деревянных бараков с надписями на немецком языке. Надлежало всем выйти из вагонов.
Несмотря на все наши документы и санитарные справки о том, что у нас нет никаких серьезных заболеваний и вшей, нам объявили, что все обязаны сейчас же пойти мыться.
Отец сначала был вне себя от ярости. Как это он, со своим сыном Никитой, должен голым мыться на открытом воздухе! У всех мужчин забрали на время кошельки, часы, ремни, документы и отправили голыми мыться недалеко от вокзала. Увидев двадцать голых мужиков, мой отец не сдержался от смеха. Это была трагикомичная ситуация. А еще было очень смешно, когда один еврей в поезде никак не хотел расстаться со своей шубой, уверяя немцев, что она у него продезинфицирована. На что они его заверили, что именно в таких шубах больше всего и живет вшей.
Старушка-полька, путешествующая с нами под видом бабушки нашего Никиты, отправилась просить коменданта не заставлять женщин мыться на холоде. К счастью, ей это удалось.
Это было просто чудо, что мой отец серьезно не заболел после такого купания. Ведь мыться на холоде, а потом еще ждать польский поезд на открытом перроне полтора часа…
Около полудня мы опять сели на поезд и поехали в Варшаву, в которой я уже не была долгих четыре года.
Наконец-то мы дома! Как я люблю наш дом и нашу усадьбу! Погода прекрасная: светит солнышко, и все мы, уставшие от дороги, очень счастливые! В политической жизни страны есть хорошие новости: подписан Чичериным Брест-Литовский договор. Может, весь этот кошмар наконец-то закончится? Я рада, что к Италии присоединятся новые регионы: Триест и Трентино. Она это заслужила! По этому поводу папа написал очень красивый сонет. Может, теперь Маргарита и Мая, жена Георгия, смогут вернуться в майорат? Мир и только мир нужен нам сейчас. Даст Бог, Гражданская война вскоре закончится, и мы сможем вернуться в Россию!»
Вадим Лопухин. Век спустя
…2020-й год. Минуло сто лет с начала русского рассеяния по всему свету.
Этот исход из Отечества — незабываемая и великая трагедия. Раны, ею нанесенные, до сих пор еще не удалось полностью уврачевать. Произошедшее с нашей страной столетие назад должно стать надежной прививкой от всякого рода революционных преобразований, несущих страдания всем, независимо от сословной и профессиональной принадлежности, имущественного статуса и образования.
Следует помнить, что начали разрушать российскую государственность не рабочие и крестьяне, а представители дворянства и духовенства, военачальники и профессора университетов. К сожалению, многие из тех, кто раздували революционный пожар в Российской империи и создавали мнимую нетерпимость к монархии, сами, оказавшись вдали от Родины, так до конца жизни и не нашли в себе силы признаться в совершенном и покаяться.
«Мы не в изгнании — мы в послании», — говорили и писали многие спустя годы. Очевидно, они были даны в послание миру, как предупреждение и научение, а для некоторых и как пример наказания за разрушение.
Но, как всегда бывает в таких случаях, основная тяжесть испытаний выпала на долю людей далеких от политических интриг, верой и правдой служивших России, защищавших ее.