- Там? - Вадим возвёл очи горе.- Ничего не понимаю. Теперь, когда уже всё на мази…
- Тебе ничего и не надо понимать. Сказано - выполняй,- отрезал Баринов.
- А логика во всём этом где? Ну хорошо, одно дело, когда где-то далеко есть человек, пусть и не друг, но вполне лояльный и безопасный. И совсем другое - если вместо него получаешь сильно озлобленного врага, мину замедленного действия. И вы сами заводите этот часовой механизм! Ни вы, ни я не можем даже предполагать, где и когда эта Таня «рванет».
- На такой случай найдутся сапёры. Большие специалисты в подобных делах. Твоё дело - распорядиться, чтобы она осталась в тюрьме. А чтобы ты окончательно понял, что я здесь с тобой не в игрушки играю, вот что ещё, Вадим. Тебе нравится со мной работать? Я хоть раз в чём-нибудь тебя подвёл?
- Не жалуюсь,- осторожно ответил Горин, не вполне понимая, к чему клонит Олег Эдуардович.
- Ну вот. Если я скажу, что все наши успехи и достижения, всё, чем мы до сих пор занимались - это детский сад по сравнению с тем, что нам предстоит, у тебя есть основания мне не верить? Значит, если ты согласен, просто проследи, чтобы девочка сидела прочно. От этого будет зависеть буквально всё. Как говорили древние, «умному - достаточно».
Ни слова не говоря, Вадим поднял телефонную трубку и позвонил адвокату Тани Разбежкиной. Когда он закончил, Баринов кивнул:
- Теперь я за девочку спокоен, она как сидела, так и будет сидеть. А вот мне рассиживаться некогда - дела!
- Что?…- Татьяна, ни на шаг не отходившая от кабинета Горина, пока отец вёл беседу, поднялась ему навстречу.
- Все,- отрезал Баринов, которому почему-то совсем не хотелось смотреть на дочь.- Разбежкина остаётся в тюрьме.
- Точно?
- Безопасность вкладов обеспечивается пенитенциарной системой государства.
- Какой? - переспросила Татьяна, услышав незнакомое слово.
- Тюремной! В библиотеку запишись! - презрительно бросил отец.
- А у тебя что нового? Что пишут? - Баринова подошла к Сергею и через его плечо посмотрела на монитор.- Война нигде не началась? - Она вела себя так, словно и не было накануне никакого скандала.
- Знаешь,- Сергей в упор взглянул на неё, будто не совсем узнавая,- а ведь я в тебе ошибался.
- В каком смысле?
- Я думал, ты не способна на сильные чувства. На то, чтобы полюбить по-настоящему, глубоко и страшно,- произнёс Никифоров.
- Какая же это любовь с тобой,- тихо сказала Татьяна.- Сплошное наказание. Я-то пришла сказать, что мне Таня звонила. В общем, она решила все свои проблемы и остаётся в Норильске. На Большую Землю пока возвращаться не хочет. Вот… И я тут подумала, надо бы отметить такое событие, посидеть где-нибудь, выпить за тех, кто от нас далеко, на Севере и в прочих местах не столь отдалённых. Мы ведь душой с ними, правда?
Таня Разбежкина весело раздавала сокамерницам свои немногочисленные богатства - кому шампунь, кому мыло и зубную пасту, кому тёплые шерстяные носки.
- Ты бы не спешила,- с тревогой заметила Нина,- ну кто так делает? Если бы я выходила, ничего бы здесь не оставила, чтобы, не дай бог, снова вернуться не пришлось! Примета плохая!
- Перестань. Взрослая женщина, десять классов закончила, и какие-то глупые приметы,- засмеялась Таня.- Ты от чёрных кошек-то не шарахаешься, когда они дорогу перебегают? Ниночка, вот я сейчас выйду и обязательно буду за тебя хлопотать, чтобы тебя тоже отпустили! Клянусь! Я найду тебе очень хорошего адвоката!
- Всё равно, не веселилась бы ты так,- проворчала Нина.
Но Таня её не слышала. Уже сегодня она будет дома, мама ждёт её, осталось всего несколько часов, и тюремный кошмар - позади!
Она до такой степени в этом не сомневалась, что ещё некоторое время продолжала счастливо и безмятежно улыбаться, когда адвокат Андрей Макарович принялся сбивчиво объяснять ситуацию.
- Поверьте, я и сам крайне огорчён…
Улыбка завяла на Таниных губах, а в глазах, только секунду назад доверчивых и ясных, отразилось отчаяние.
- Как же? Но я… Мне сказали, что сегодня я буду свободна.
- Татьяна Петровна, не надо паниковать, опускать руки. Освобождение не отменяется, а откладывается. Следователь решил, что вы можете сразу исчезнуть, и многие важные ниточки оборвутся.
- Но когда? Надолго откладывается?
- Этого я пока не знаю.- Адвокат поторопился удалиться, ему было больно смотреть на убитую горем девушку.- Не опускайте голову!
- Хочу и опускаю! - крикнула Таня ему вслед и застыла, не в силах ни двигаться, ни дышать из-за обрушившегося на неё невыносимого известия.
Кто-то прикоснулся к её руке.
- Вот как… Всё меняется…
- Всё меняется,- как эхо, повторила Таня.- Кроме твоих духов… Я тебя по духам узнала, когда ты ещё с той стороны решётки стояла.
- Танюша, ты только не отчаивайся.- тихо сказала Баринова.- Я не знаю, что там произошло, пришла тебя встречать - и мне сказали… Но я приложу все силы, чтобы тебя вытащить!
- Как же теперь с мамой будет?
- С твоей мамой всё в порядке, я ей звонила, сегодня же заеду, попьем с ней чайку, поговорим за жизнь! Знаешь, тут другое…
- Что именно? Почему ты так на меня смотришь?
- Не хотела тебе говорить…
- Опять эти твои подходцы. Ты вечно в своём репертуаре! Ну, что ещё?!
- У Сергея - другая женщина,- выпалила Баринова.
- А ты свечку держала? - неприязненно поинтересовалась Таня.
- И без свечки всё ясно. Он по офису не ходит - порхает, перо вставь, так и полетит. И по телефону с ней всё время - бла-бла-бла, и глазки масляные, довольные… Так бы и убила!
- Это его право и его дело.- хмуро произнесла Таня.- Меня скоро уведут в камеру. Надо маме письмо написать. Что на этот раз в посылке будет?
- Вяленая оленина, сапожки тёплые из оленьей шерсти, рыба…
- А обратный адрес ты какой указываешь?
- Норильск, главпочтамт, до востребования.- неуверенно улыбнулась Баринова, поражённая Таниной железной выдержкой.
- Скорее, до невостребования,- Разбежкина склонилась над листом бумаги, старательно выводя обращённые к матери строчки.
Когда Таня вернулась в свою камеру и молча легла, отвернувшись к стене, Нина даже не сразу нашла слова, чтобы к ней обратиться, только смотрела с бесконечной жалостью. Да, надо же, чтобы девчонке до такой степени не везло! Говорила же ей про плохие приметы, про то, что надеяться, конечно, всегда надо на лучшее, но готовиться к худшему. И вот…
- Да, не стоит высоко залетать - потом больно падать будет,- произнесла Перепёлкина.- Тань, да не думай ты о том, что после случится, через год, допустим, тут одним днём жить надо, иначе - никак. Вот мы сейчас с тобой встанем, покушаем, ты же вроде голодовку не объявляла?
- Нет, Нина. Мне как раз именно о будущем приходится думать, а не о сегодняшнем дне. И о достаточно отдалённом будущем. Учитывая мое положение, по-другому не получается.
- И что надумала?
- Нечего ему,- Таня положила руку на живот,- делать на этом свете. Зря говорят - белый свет, на самом деле, бывает только чёрный…
Это надо же! Когда Вадим застал Жанну в своём кабинете, роющейся в разложенных на столе документах и записных книжках, его недовольству не было предела. Всё одно к одному: переспал с Галькой Рыбкиной после того достопамятного Анниного дня рождения, здесь же, в кабинете,- странно получилось, сам от себя такого не ожидал, а вот поди ж ты! И Галька потом была какая-то совсем на себя не похожая, будто разом успокоившаяся, умиротворённая, сказала, что от неё никто не узнает об их связи. Сказала-то - хорошо, а кто его знает, что действительно Витьке или матери не проболтается, а от Рыбкиных чёрт знает чего можно ожидать! И с Разбежкиной всё произошло ужасно грязно и подло, отвратительно, а главное, страшно: что теперь будет, как она себя поведёт?
То есть только Жанниного шпионажа ему и не хватает. Отлично!
- Ты мне только наркотики не подсовывай, ладно? - вкрадчиво сказал Горин.
Секретарша, увлечённая своими изысканиями, не слышала, как он вошёл, и от неожиданности едва не подпрыгнула на месте.
- Я тут порядок наводила, у тебя на столе невозможный бардак,-тут же нашлась она, и только бегающие глаза выдавали смущение.- Теперь вроде стало лучше.- Она попыталась выйти с самым независимым видом, но Вадим схватил её за руку и остановил.
- Лучше сама скажи, что искала. Иначе тебе же хуже будет.
Жанне стало совершенно очевидно, что шутить Вадим не расположен. Дешевле было признаться в своих истинных намерениях.
Вот почему Горин почти сразу вызвал к себе Сергея и поинтересовался:
- Ты не в курсе, почему вдруг Жанну так остро заинтересовало содержимое моих записных книжек и прочая конфиденциальная информация? Мало ли, слышал что-нибудь, или она сама с тобой поделилась…
- В курсе. Жанна тут ни при чём, это я её попросил,- признался Сергей, отлично понимая, что шефу уже всё известно.- Хотел получить норильский телефон Тани Разбежкиной.
- Ну, так это другой разговор. Ты же меня не первый день знаешь, я человек простой, прямой, надо тебе - подойди, скажи, что тебе нужно, а зачем обязательно за моей спиной разводить конспирацию?
- Бес попутал, Вадим Леонидович.- Никифоров покаянно потупился.- Больше такого не повторится.
- Это-то конечно, кто бы сомневался. Я другого не понимаю: на кой ляд тебе сдалась Разбежкина, которой ты даром не нужен?
- С чего вы взяли? - хмуро спросил Сергей.
- Да с того, что, когда она улетала, я специально у неё выяснял - кому можно давать её координаты, а кому нет. И Разбежкина сказала, что вся эта информация должна остаться только между нами! А уж тебе я её выдавать не должен вообще ни при каких условиях, дошло до тебя? Ну, что ты на Тане этой зациклился? Вокруг посмотри - рядом с тобой такая роскошная девка, ни перед чем ради тебя не остановится! Она же покруче золотой рыбки - та всего три желания исполняла, а эта даст тебе вообще всё, чего ни пожелай!
- Если она считает, что прекрасно обойдётся и проживёт без меня - очень хорошо,- поздно вечером делился Сергей своими выводами с Мишей.- Я-то тем более. У меня море недостатков, но и достоинств не меньше, а ещё есть определённые принципы, от которых я не отступаю.