— Иван Иванович, я обещаю, что в ближайшие дни будут результаты…
— Правда? Ну и хорошо. Ну и ладно, — сделав вид, будто удовлетворен ответом Игоря, ухмыльнулся его собеседник, — Ты в шахматы играешь?
Игорь отрицательно покачал головой.
— Эх, молодежь, — посетовал Иван Иванович, — Дети компьютеров! Если бы играл, знал бы, что пешка может быть проходной. Это та, которая проходит в ферзи. Или разменной: ее отдают противнику, чтобы расчистить проход своим фигурам. Пешечек у меня много, и, если кто-то не спешит в ферзи — его можно и разменять. Для достижения, так сказать, стратегического преимущества, — он цепко взглянул на совершенно стушевавшегося Гонсалеса.
— Ну, кусик, не ворчи, — спасла положение Рита, подходя к мужу сзади и начиная мягко массировать его шею. — Я не люблю, когда ты ворчишь.
— Разве я ворчу? — удивился Иван Иванович. — Когда я начинаю ворчать, стены трясутся. Это я так, учу молодого человека уму-разуму.
— Ворчишь, папулькин, не спорь, — надула губки Рита, — Мальчик все правильно делает. Он ради, успеха нашего дела пошел на такую жертву, женился! — Она легонько прикусила мочку мужниного уха. — Ты представь, сколько красавиц плакало в подушку, узнав такую новость…
— Что-то мне подсказывает, что красавицы без его внимания не останутся, — не сдавался Иван Иванович.
— Нет, кусик, — глядя из-за его плеча на Игоря искрящимися весельем глазами, возразила Рита, — он все правильно рассчитал: жениться, запереть ее на кухне — и тогда уж спокойно прибрать все к рукам.
Я верю, что он тебя скоро порадует. Правда ведь, Игорек, ты нас порадуешь?
Игорь кивнул, не зная, куда деваться. Двусмысленность ситуации приводила его почти в отчаяние.
— Рита, — опомнился Иван Иванович, — ты забыла, что я не люблю, когда ты вмешиваешься в мои дела.
— Ну прости, ты же знаешь, какая я у тебя: не терплю, когда маленьких обижают…
— Ладно-ладно, правозащитница, — сменил он гнев на милость и бросил Игорю: — Сегодня у тебя хороший адвокат, так что живи. Но недолго. Если результата не будет — не взыщи. Ну, иди работай. Вернее, беги.
— Все сделаю, Иван Иванович, — поклялся Гонсалес. — До свиданья.
Он поспешил исчезнуть, а хозяин кабинета повернулся к Рите:
— Ну что, защитница униженных и оскорбленных, у меня есть полчасика.
— Ах ты шалун, — погрозила она мужу пальчиком. — Ты хочешь, чтобы я без сил осталась посреди дня? А у меня сейчас массаж. Потерпи уж как-нибудь до вечера, — Она ловко выскользнула из его объятий. — Не скучай.
Проводив жену тяжелым взглядом, Иван снял телефонную трубку. А Рита уже выскочила на улицу, успев перехватить Гонсалеса перед тем, как тот сел в машину:
— Игорек, подожди! Тебя не догонишь…
— А из-за чего спешка? — недовольно спросил он.
— А ты не догадываешься? Просто соскучилась… ну, ты понимаешь, — Рита погладила его рукой по щеке.
— Ты с ума сошла? — отпрянул Гонсалес. — Увидят же!
— А тебя опасность не возбуждает? Мне казалось, это одна из причин, по которой ты со мной связался, — заметила Рита.
— Это не риск, — возразил он, — а глупость, которая может обойтись слишком дорого.
— Испугался? Поехали в наше гнездышко, не будем терять время на разговоры, — тут же предложила она. — Ну не будь таким букой! Разве я не заслужила маленькую премию за то, что не дала крокодилу тебя слопать?
— Благодарность — за мной, — кивнул Игорь, — но не сейчас. Как говорит твой крокодил, время — деньги, причем большие деньги. Все, уехал за добычей. — Он поспешно завел мотор и сорвался с места, оставив Риту в одиночестве.
— Свинья неблагодарная! — крикнула незаслуженно, по ее мнению, обиженная женщина ему вслед.
Иван Иванович в это время беседовал по телефону.
— Ну? Да, понятно… около машины? О чем?… Надо было ближе подойти! Я не знаю, как, — повысил он голос, — шлангом прикинуться! Он уехал один? А она?… Значит, все-таки на массаж… Ты с нее глаз не спускай! Давай действуй, держи меня в курсе!
Таня Разбежкина, досыта наревевшись в одиночестве, постепенно успокоилась. Конечно, она сама во всем виновата и кашу заварила очень серьезную! Ну как можно было поступить до такой степени легкомысленно: переспать и с Игорем, и, поддавшись безумному, неконтролируемому порыву, с Сергеем Никифоровым?! А теперь вот — она сама не представляет себе, чье дитя носит, законного мужа или…
Но так или иначе, плачь не плачь, жизнь продолжается, и, помимо личных проблем, у неё, вообще-то, имеются серьезные профессиональные обязанности, от которых ее никто Не освобождал. И так уж расслабилась, сколько времени в офис носу не казала, вице-президент комщнии, называется! Свалила все дела на Игоря, молодец…
Словом, взяв себя в руки, Таня поехала на работу. Но в офисе ей сразу пришлось столкнуться нос к носу с полнейшей неожиданностью. В приемной на месте секретаря сидела незнакомая девушка. До нее этот пост много лет занимала Жанна, впоследствии ставшая женой хозяина «Горинстроя», а теперь активно готовившаяся к разводу, д в последние месяцы — Нина Перепелкина, тоже теперь отсутствующая по весьма нерадостным причинам.
Но сегодня, когда Таня привычно направлялась в свой кабинет, новая секретарша встала стеной у нее на пути:
— Вы куда? Девушка, я вам говорю! Игоря Дмитриевича нет.
— Да? — растерялась Таня, — А где он?
— А вам назначено? — подозрительно спросила Лера.
— Нет, — начала было Таня, — но…
— Договариваться над0, а вы напролом, — возмутилась секретарша, не замечая, что за ними обеими с веселым любопытством наблюдает Вадим Горин. — Сформулируйте цель визита, я доложу…
— Я сформулирую, — вмешался Вадим. — Можно?
— Конечно, Вадим Леонидович, — залебезила Лера перед высоким начальством.
— Впредь попрошу к посетителям относиться более дружелюбно, — потребовал Горин. — Попроще нужно быть, Валерия, и люди к вам потянутся. На первый раз делаю скидку на то, что вы работаете недавно. Это понятно?
— Да, — прошептала секретарша, не ожидавшая, что получит такую трепку только за то, что ревностно отнеслась к своим прямым служебным обязанностям.
— Я сама виновата: слишком увлеклась медовым месяцем, — вступилась за поникшую Деру Таня, — А на работу надо хоть изредка приходить, а то сотрудники забудут.
Секретарша наконец поняла, кто перед ней, и скрылась за монитором своего компьютера, на некоторое время постаравшись, кажется, даже не дышать, чтобы не привлекать к себе внимания.
— Танечка, — улыбнулся Вадим, — не порть мне людей своим либерализмом. Я рад, что ты пришла, надо посоветоваться, — Он широко распахнул перед Разбежкиной дверь кабинета, пропуская ее внутрь.
И, едва Таня уселась в кресло напротив пего, принялся вводить ее в курс своих личных проблем. На самом деле, основной проблемой Вадима сейчас была одна. А именно: Галя Рыбкина, которую он в упор не замечал много лет, а теперь, когда наконец сумел оценить, слишком увлеклась желанием стать матерью для маленькой приемной дочки Саши.
— Так что, — говорил Вадим, складывая на столе какую-то сложную конструкцию из скрепок и прочих канцелярских принадлежностей, — теперь Саша- единственный свет у Гали в окошке: «Саша хочет, Саша сказала…» Саша — член семьи.
— Эго разве плохо? — не поняла Таня, — Радоваться за них надо.
Она была в курсе событий, знала и о том, что когда-то Галя трагически потеряла собственного ребенка, причем от этого самого Вадима Горина. И о том, как эта маленькая самоотверженная женщина много лет работает в доме малютки, пытаясь всю свою невостребованную любовь и нежность отдать обездоленным судьбой малышам.
— Да я радуюсь, но не очень получается, — вздохнул Вадим, — Она ведь Сашу удочерить собралась.
— И прекрасно, — снова кивнула Таня. — Что тебя беспокоит?
— Да, понимаешь, никакая Саша не сирота, просто убежала из дома, — выдал Горин информацию, полученную по своим каналам.
— Значит, было от чего бежать. Родители, наверное, последнюю совесть пропили, — отрезала Таня: действительно, маленькую Сашу Галя подобрала на улице, где девочка, голодная, оборванная и грязная, побиралась и подворовывала.
— Вы с Галиной — слово в слово, — вздохнул Вадим.
— А что, не так?
— В том-то и дело, что не так! — отозвался Горин, — У Саши есть отец, и, представь себе, совсем не пьяница, не бомж. Нормальный такой мужик.
— От нормального дочка не сбежит, — не сдавалась Таня, — Может, бил ее?
— Уж не знаю, кто кого бил, но Саша сама… со странностями. Она же все время врет, придумывает невесть что про своих родителей. Просто Александр Дюма, — поморщился Вадим.
— Ну, дети любят пофантазировать, что тут такого? — стояла на своем Разбежкина.
Честно говоря, она просто восхищалась Галиным подвигом. Одно дело — растить и любить собственную дочь, и совсем другое — чужого ребенка.
— Да пусть фантазируют, но взрослым-то в их фантазии зачем верить? — не понял Вадим, — А Галя, когда пытаешься ей объяснить, слушать ничего не хочет. Любой разговор на эту тему заканчивается ссорой. Ты, говорит, просто не хочешь мне помочь. В общем, Тань, такой клубок — не знаешь, с чего начать.
— Эх ты, строитель, — покачала головой Разбежкина. — Начинать надо с фундамента. Для начала — выясни все об отце. Пусть Галина с ним встретится. Если он дрянь — надо добиваться лишения родительских прав. Есть вопросы?
— Пока нет. Все просто и понятно — на словах. А на деле…
— И на деле все будет просто и понятно, только самому ничего разрушать не надо, — уверенно продолжала Таня, — Галя ведь разумный человек: когда она поймет, что дело не в родителях, а в самой Саше, — сама откажется от удочерения.
— Думаешь? — усомнился Вадим. — Может, ты и права. Я как-то совсем растерялся с Галиными аттракционами. Вот для чего друзья и нужны: чтобы вовремя в чувство привести. А ты для меня больше чем друг, тебе я как себе доверяю.
— О чем это вы, Вадим Леонидович? — весело переспросила Таня. — Обычный наемный работник.