Галя Рыбкина, конечно, понимала, что удочерение Саши окажется нелегким делом, но сейчас ей не хотелось об этом думать. Все было так хорошо! Они вдвоем возвращаются из зоопарка, девочка с удовольствием ест сладкую вату, прыгает, радуется жизни… Она такая красивая, ее дочка. Ну и пусть неродная, разве от этого любишь меньше?
— Понравилось в зоопарке? — спросила Галя.
— А почему у вас никого нет? — кивнув, начала выяснять Саша. — Ни кошки, ни собачки?
— Раньше был попугайчик, — вспомнила Галина, — но дядя Витя его упустил — и тот вылетел в форточку.
— Не расстраивайся, его хорошие люди нашли, — заверила ее девочка. — А у нас много всех было — и кошки, и собаки, и ежик, и птички разные…
— Где же они помещались все? — улыбнулась Галя: надо же, какая фантазерка…
— А у нас дом большой был. Я еще тигра хотела, — сообщила Саша. — Он бы меня от всех защищал, и я бы тогда никого не боялась.
— Саш, а ты не придумываешь… — начала было Галя, которая все-таки не могла совсем не замечать, что порой Сашины фантазии переходят всякие границы разумного.
Но тут она услышали чьи-то заполошные крики:
— Саша! Саша!
Девочка резко обернулась и с перепуганным выражением лица спряталась за спину своей приемной мамы. Галя посмотрела в ту же сторону, что и она: к ним, задыхаясь, бежала незнакомая женщина с объемистой хозяйственной сумкой. Приблизившись, она накинулась на девочку с упреками:
— Что же ты творишь, бессовестная? Отец там с ума сходит, а ты?!
От ужаса Саша выронила недоеденную сладкую вату и вцепилась в Галю обеими руками.
— Саша, кто это? Ты эту тетю знаешь? — спросила Галя, закрывая девочку собой.
— Я ее боюсь, она опять отдаст меня нищим, милостыню выпрашивать, — заикаясь, еле выговорил несчастный ребенок.
— Саша, девочка моя, где же ты пропадала? — задыхаясь, бормотала женщина. — Слава богу, жива, здорова. А мы уж не знали, что и думать, с ног сбились! Отец бедный извелся весь, чуть умом не тронулся от горя… — Она принялась искать в сумке мобильный телефон, вытащила, стала нажимать на кнопки. — Сейчас-сейчас… позвоню, обрадую…
— Он мне никакой не отец, они все заодно, — зашептала Саша Галине. — Он там у них самый главный!
— Да что же это, господи боже мой, — с досадой воскликнула женщина. — Как назло, недоступен! — Она разочарованно убрала телефон в сумку и обратилась к Гале: — Слава богу, добрые люди нашлись, пригрели. Спасибо вам, женщина. — Женщина попыталась взять Сашу за руку: — Ладно, пойдем, отведу тебя.
Но девочка отпрянула, снова прячась за Галю.
— Саш, ты чего, не узнала меня, что ли? — растерялась незнакомка, — Пойдем домой, тебя папа ждет.
— Никуда она не пойдет, слышите?! — решительно заявила Галина, — Отойдите от ребенка, а не то я милицию позову!
— Я нам говорю, ребенка по всей Москве разыскивают, отец с ног сбился! — не отставала женщина, — И вообще, вы кто такая?
— Я кто такая?! — возмутилась Галя, — Вот арестуют всю вашу банду, и папашу в первую очередь, за издевательство над детьми — тогда узнаете, кто я такая! Думаете, я не знаю, что вы заставляли ее делать, и не только ее? Бедные дети, просят Христа ради, чтоб таким, как вы, было на что водку пить! Так что лучше уйдите, или я за себя не отвечаю! — Ее трясло, она готова была защищать Сашу любой ценой, даже если дело дойдет до рукопашной схватки.
— Спятила… — растерялась женщина, — Какая банда? Какие издевательства? Вы зачем ребенку голову морочите, она и так у нас… слабенькая. Это ж мои соседи, се отец на глазах у меня рос, сроду не пил!
— Она все врет, не верь ей, — отчаянно проговорила Саша.
— Сашенька, девочка, разве ты меня не помнишь? Ну? Я ведь тетя Поля, твоя соседка! — умоляла женщина, — Пойдем со мной!
— Вы же видите, она вас боится, — заметила Галя, и Саша тут же принялась горько плакать, — Я вам не верю!
— Не отдавай, она меня убьет, — рыдала девочка.
— Саша, — у женщины задрожали губы, — как тебе не стыдно, я же с тобой столько нянчилась! Я вот сейчас сама милицию позову. Сейчас-сейчас, не думайте, я вас запомнила…
— Побежали! — скомандовала Саша, пока та снова лихорадочно рылась в своей бездонной сумке в поисках телефона.
И вместе они бросились прочь, сопровождаемые воплями женщины:
— Стой, воровка!..
Дима Рыбкин, возвращаясь домой, увидел на лестничной площадке странную картину. Взъерошенный полковник Кубасов стоял возле своей двери, располагавшейся прямо напротив рыбкинской, обеими руками пытаясь удержать тяжелые шторы и перехватить их поудобнее, и при этом не то растерянно, не то восхищенно бормотал:
— Какая огневая мощь — не женщина, а эскадрилья штурмовиков!..
— Привет! — поздоровался Дима. — Продаете или сами только что купили? — кивнул он на волочащиеся по полу шторы.
— Ни то ни другое: отступаю на заранее подготовленные позиции под напором превосходящих сил противника, — сообщил Василий Иванович.
Он и вправду только что испытал на себе атакующую мощь рассерженной Тамары Кирилловны. Вообще-то, намерения у полковника были самые мирные. Он попросил соседку помочь ему подшить шторы — в обмен на то, что починит подтекающий кран в ванной. Поначалу все шло замечательно. Тамара не только согласилась выручить соседа, но еще и с удовольствием накормила его домашним обедом. Но тут Кубасову пришла в голову не самая здравая мысль слегка покритиковать несколько кричащие, с его точки зрения, наряды Тамары Кирилловны, и буря не замедлила разразиться. В результате полковник был с позором изгнан, а его так и не подшитые шторы выброшены следом за ним.
— А-а, понятно, — протянул Дима, которому не требовались дополнительные пояснения: что-что, а мамочкин характер он знал не понаслышке. — Слушайте, мне помощь нужна, — обратился он к полковнику, помогая собрать шторы.
— А что такое? — с готовностью поинтересовался Кубасов.
— Да, понимаете, тут одному надо кое за кем проследить. Я и подумал, что вы…
— И правильно подумал, — подхватил Василий Иванович. — Ты только поставь задачу поточней: кому нужно? За кем следить? Если это шпион, то у ФСБ я хлеб отбивать не буду.
— Не, какой шпион? Так, личное дело.
— Надо кого-нибудь уличить в супружеской измене? — предположил Кубасов.
— Ну да, Нинке больше заняться нечем, — хмыкнул Дима.
— Для Нины? Это связано с убийством? Так, ну-ка, держи. Следуй за мной для уточнения обстановки, — решительно велел полковник, распахивая перед Димой дверь своего жилища.
Примерно минут через сорок, самым подробным образом все обсудив, они снова вышли на лестничную площадку.
— И запомни: никаких дружков, — предупредил полковник. — Тут дело серьезное, чужие уши не нужны. Сами справимся.
— Во, — вспомнил Дима, — я знаю магазинчик один, актерских принадлежностей. Там бороду накладную можно купить, усы… Для маскировки.
— В правильном направлении мыслишь, одобряю, — довольно кивнул Кубасов. — Я твоей матери не зря говорил, что ты парень сообразительный! В общем, операция начинается завтра, в семь ноль-ноль.
— Утра? — испугался Дима. — А может, часов в девять? Поспать хочется.
— Отставить поспать, — нахмурился Кубасов. — За два часа обстановка может измениться, причем в худшую сторону. После победы отоспимся. И самое главное — обмен данными только при личном контакте. Полное радиомолчание!
— Чего? — переспросил Дима, доставая ключи.
— По телефону не звони, вот чего, — объяснил Кубасов для особо одаренных, — И чтобы никому не слова. Особенно матери.
— Что это за тайны от матери? — сурово спросила Тамара Кирилловна, неожиданно распахивая дверь.
— Да ну, мам, просто разговариваем… — попытался спустить все на тормозах Дима.
— В глаза смотреть! — потребовала мать тоном следователя.
— Да мы ничего… — встрял полковник.
— Понятно, — Тамара Кирилловна подозрительно оглядела заговорщиков, — По-хорошему, значит, не хотим. Ладно. Ну-ка, быстро домой! — С этими словами она затолкала мужчин в квартиру и, на всякий случай оглянувшись, захлопнула дверь.
Пришлось вводить ее в курс дела.
— Ну я и подумал, что военный человек в этом деле — самое оно, — закончил Дима. — Мы уже распределили, кто за кем следить будет. А что? Надо же Нинке помочь! — Он с вызовом глянул на мать.
Тамара начала делать бутерброды, не произнеся ни слова. Только как следует обдумав полученную информацию, она сказала:
— Значит, так… С этого момента — никакой самодеятельности. Понятно? Игорь меня и Димку знает, поэтому за ним следит полковник. Это раз. За этой фифой слежу я — это два.
— А может, я? — предложил Дима.
— В магазин женского белья — тоже за ней пойдешь? — усмехнулась мать, — Или в парикмахерскую? Я уж не говорю про туалет! Это решено. Димка, будешь на подхвате. Это три! Не волнуйся, и тебе работы хватит. Будем друг друга подменять. Во-первых, чтоб они нас не вычислили, во-вторых, я не могу круглые сутки в казаки-разбойники играть, за ней бегать: мне вас, охламонов, еще кормить и обстирывать надо, шторы подшивать. Все. Вопросы есть?
— Не женщина, а генерал Генштаба, — восхищенно резюмировал Кубасов. — У Дмитрия хорошая идея: купить в специальном магазине накладные усы, бороды, парики — чтоб менять внешность.
— Правда, что ли? Сам придумал? — покосилась на Димку Тамара Кирилловна. — Чего ржешь?
— Я тебя в накладной бороде представил, — прыснул младший Рыбкин.
— Дурак — он, что в бороде, что без бороды — все равно дурак, — проворчала мать, — Но придумал хорошо.
— Принципы простые, — продолжал полковник, — одеваться надо неброско, чтобы, по возможности, ничем не выделяться из толпы.
— Ма, а пожевать чего-нибудь? — спросил Виктор, входя в кухню.
— Сам возьми, не мешай, — отмахнулась Тамара, предоставив старшему сыну полную свободу действий при поиске хлеба насущного в пределах кухни, и Виктор пошел по пути наименьшего сопротивления, взяв с тарелки бутерброд.