— Ох, Танька, бедная… — тяжело опускаясь обратно на скамейку, покачала головой Тамара Кирилловна. — Нет, надо было задержать ее, поговорили бы, то да се — может, фифа за это время и усвистала бы…
Ни один из бравых разведчиков не заметил, что неподалеку от подъезда стоит черная иномарка. Внутри иномарки сидел молодой мужчина, негромко сообщавший по телефону;
— Ну вот. А потом они зашли в этот подъезд и пока не показывались.
— А что за подъезд? К кому она зашла? — нетерпеливо спросил его собеседник — Иван Иванович.
— Разбежкина там квартиру снимает. Наверняка к ней.
— И давно они там?
— Да уж… более чем достаточно, — молодой человек взглянул на часы. — Ваша супруга там двадцать восемь… нет, уже двадцать девять минут. Может, подняться наверх?
— Когда скажу, тогда и поднимешься, — процедил сквозь зубы Иван Иванович. — Глаз с подъезда не спускай. Держи меня в курсе. — Он бросил трубку. — Воркуете, голубки? Ну я вам устрою танец маленьких лебедей!
Таня открыла дверь своим ключом и застыла на пороге. Из комнаты доносились страстные вздохи, стоны, возня, не оставлявшие никаких сомнений в своем происхождении.
— Я так соскучилась по тебе… Игорь, Игорек… — лепетала Рита.
Таня попыталась незаметно уйти, но се присутствие выдал звонок мобильного телефона. Игорь моментально обернулся:
— Таня… — ахнул он. — Таня, я все объясню… — Вскочив, он принялся поспешно застегивать брюки. Рита же только ухмылялась, с интересом наблюдая за разыгравшейся сценой.
— Думаешь, я что-то не поняла? — удивилась Таня, — Может, правильно говорят: бывших любовниц не бывает, в отличие от бывших жен.
— Ну просто анекдот: муж, жена и любовница… — веселилась Рита.
— Тань, подожди, нужно поговорить! — Игорь попытался удержать Таню, но та резко вырвалась:
— Только о разводе. Можете продолжать.
Тамара Кирилловна, растерянно глядя на свой мобильный, тревожно произнесла:
— Не отвечает. Может, все-таки подняться? Все, поиграли в войну — и хватит! — Решительно поднявшись, она зашагала к подъезду. — Бежать надо, спасать девку.
И вовремя: на улицу, пошатываясь и ничего не замечая вокруг, вышла Таня. Тамара и Василий Иванович едва успели подхватить ее, когда Разбежкина, потеряв сознание, начала оседать на асфальт.
3
Анна Рыбкина, закончив со всеми срочными рабочими делами, вышла из офиса и задумалась. Все-таки стоит или не стоит ей идти в издательство? Как вообще будет воспринят ее визит? Как прихоть взбалмошной тетки, у которой семь пятниц на неделе? Сначала явилась отказываться от делового предложения, к тому же довольно-таки щедрого: вести свою колонку в женском журнале, — а теперь передумала и решила попробовать свои силы? Вот ненормальная…
Не будешь же объяснять, что в ее жизни все снова изменилось, и самым коренным образом! Может, она бы тогда сразу согласилась на предложение этого Романа, но отношения с Костей были дороже на воде вилами писанных будущих успехов в области публицистики. А Костя злился и ревновал. Причем не к самому Роману: ему бы и в голову не пришло, что какой-то другой мужчина увлекся Анной. Нет, все было гораздо хуже. В их маленькой семье право считаться великим писателем безраздельно принадлежало Устинову. Анне же полагалось помалкивать, поддакивать, нахваливать каждое слово, слетевшее с кончика мужниного пера, а в остальное время стоять у плиты и варить борщи для непризнанного гения российской словесности, что ни день ваяющего нетленки. Собственно, для нее во всем этом не было ничего противоестественного. Анна всю жизнь примерно тем же самым и занималась, только на кухне у Рыбкиных, и даже не помышляла о другой участи. От образа сэлф-мэйд-вумен она была далека, как небо от земли, и крамольные мысли не посещали ее голову.
Устиновым она восхищалась вполне искренне и поддерживала его, как могла. А в тот злополучный день, когда вдруг высказала некоторые свои соображения по поводу положения дел в современной российской литературе, никак не предполагала, что всего несколько слов способны разрушить целую жизнь. Честно говоря, полный провал книг Устинова был никак не на совести Анны, однако доказать это мужу она так и не сумела…
И вот теперь, когда между ними произошел окончательный разрыв, женщина, наверное, впервые в жизни задумалась о том, каким образом строить собственную судьбу без участия в ней представителя так называемого сильного пола. С Виктором она развелась, с Константином, можно сказать, тоже, хотя официально они и не «сводились». Рутинная работа в отделе кадров «Горинстроя» особой радости ей не доставляла, а вот попробовать силы в публицистике — почему бы и нет? Не получится — ладно, не смертельно. Но вдруг она сможет?… Да и дочь, Катя, твердит то же самое. И даже Виктор совсем недавно убеждал Анну попытать счастья, приводя в пример себя, любимого — восходящую звезду эстрады. Даже диск с записью своей песни подарил, скромно умолчав о том, что ради этой записи продал машину…
— Очень рад вас видеть! — воскликнул Роман, едва завидев Анну на пороге своего кабинета. Вскочив и обойдя стол, он с энтузиазмом пожал ей руку. Женщина окончательно стушевалась, недоумевая, с чего бы это вдруг ее ждал такой теплый прием? Она не успела ничего ответить или спросить, потому что Роман продолжал: — А еще больше рад вашему успеху. Головокружительному успеху, я бы сказал!
— Вроде я ничего такого не сделала… — улыбнулась Анна, воспринимая его слова как довольно эксцентричную шутку.
— Ваша статья действительно имеет огромный успех, — посерьезнев, произнес Роман, — Нет, правда, у нас давно не было таких ярких материалов! Я был просто в восторге, когда получил ее от Устинова по электронной почте!
— Тут какая-то путаница… — растерянно проговорила Анна, начиная смутно догадываться, о чем речь.
— Правда, пришлось вашу статью немножко подредктировать, вы уж простите, — похоже, не замечая выражения Анниного лица, продолжал издатель. — Уж очень она была написана… как бы это сказать… откровенно, личностно. Как обращение к очень близкому человеку. Понимаете? Будто вы писали ему, и только ему. В общем, кое-где пришлось убрать лишние «интимности». А так, в целом, все оставил как есть. Но эффект получился, я вам доложу! Честное слово, такого потока писем, реальных писем от настоящих читателей давно уже не было! Нет, поток — это мягко сказано: лавина, цунами, торнадо… В общем, это черт знает что высшей пробы! — воскликнул он, — Как все точно, просто, в десятку. Начиная с первых слов: «Мой дорогой, быть может, это — мое последнее письмо тебе…»
— Ужасно… — вырвалось у Анны, у нее возникло такое ощущение, будто чья-то ледяная рука схватила и сжала сердце.
Да, все правильно. В тот день, когда Константин решил с ней расстаться, она, собирая его вещи, написала на его же ноутбуке это злополучное письмо. На прощание… Письмо, в котором постаралась высказать всю свою боль из-за их разрыва, все разочарование из-за собственных так и не сбывшихся надежд. Вот только предназначалось-то письмо одному-единственному человеку, а вовсе не для массового прочтения и обсуждения. Теперь Анне казалось, что ее душу вывернули наизнанку и выставили на всеобщее обозрение. Она даже не задавалась риторическим вопросом: «Как он мог так со мной поступить?» Все было и без того понятно…
— Аня, — снова услышала она голос Романа, — вы понимаете, что сделали потрясающее открытие? Вы изобрели новый жанр: «последнее письмо». Именно последнее, в котором не лгут, не притворяются, не рисуются.
«Вот уж это точно», — подумала Анна, но вслух ничего не сказала: Роман, поглощенный собственными идеями, все равно едва ли сумел бы правильно воспринять ее слова.
— Я считаю, что надо брать быка за рога, — возбужденно тараторил издатель. — Срочно открываем новую рубрику. Ваш новый материал должен появиться уже в следующем номере, и дальше — без перерыва. Для следующей статьи — какую тему выберете? — спросил он, считая вопрос решенным.
Анна подняла на него глаза и, не задумываясь, четко произнесла:
— Предательство. Тема предательства — вот что меня сейчас очень волнует. На что способен «сильный» пол, чтобы отомстить «слабому»…
Та же тема являлась сейчас самой животрепещущей и для Тани Разбежкиной. Только пока никаких четко сформулированных мыслей в ее сознании не возникало. Вообще ничего не возникало, кроме невыносимой обиды, ужаса, тоски. Кажется, даже пережитое когда-то потрясение из-за измены Сергея меркло по сравнению с той огромной, невыносимой бедой, которая обрушилась на нее сегодня.
Просто если тогда, годы назад, Таня умирала, как говорили в старину, от разбитого сердца, то сейчас Игорь полностью уничтожил ее доверие к нему как к человеку. Это было больше, чем обман. И воспринималось куда тяжелее.
Таня, свернувшись в комочек, лежала на диване в квартире Рыбкиных, куда ее привезли Тамара Кирилловна и Кубасов. Под большим тяжелым пледом ее почти не было видно.
— Ничего, образуется. Молодая, красивая… какие твои годы? — не очень уверенно пыталась успокоить ее Тамара. — Да тьфу на него, ты таких Игорей штабелями можешь укладывать. Он разве тебе хуже сделал? Сам локти будет кусать, что такую девушку упустил, а уж поздно! — заявила она, присаживаясь рядом с Таней и с болью глядя на племянницу.
— Теть Том, — Таня вдруг приподнялась и посмотрела на тетку сухими, огромными глазами, — а как вы в нашем районе оказались, рядом с домом?
— Э-э… — Признаться, такого вопроса Тамара в данный момент не ожидала. Все-таки у Тани были проблемы поважнее, — Как оказались? Да очень просто. Василий Иваныч попросил меня кое-что по хозяйству ему подобрать… ну, и поехали в торговый центр. Ходили-ходили, так ничего и не понравилось. Я говорю: зря ездили, что ли? Давай хоть Танюшку нашу проведаем. И только мы подъехали, а тут и ты выходишь, — на ходу принялась сочинять Тамара Кирилловна, стараясь, чтобы ее слова звучали максимально убедительно.
Впрочем, на ее интонации Таня внимания не обратила, да и вопрос ее был, скорее всего, риторическим, вовсе не требующим такого подробного развернутого отчета.