Да, пожалуй, теперь она боялась постоянно. Гонка на время продолжалась, но никакого выхода Татьяна не видела. В доме ребенка ей отказались помочь: заведующей, видите ли, не понравился слишком деловой подход Бариновой к выбору своего будущего сына. С ума можно сойти! Отказных детей'- пруд пруди, а эта тетка кривит рот и мечет гневные взгляды на женщину, готовую хотя бы одному из них дать шанс жить в семье, и в какой!.. Да счастливчик, которого выбрала бы Татьяна, купался бы в роскоши, жил в шикарном особняке и со временем получил бы самое лучшее образование, какое только вообще возможно!.. Но нет. У этих безумных бессребрениц свои извращенные представления о счастье детей.
А ей, Татьяне, что прикажете делать? Она почти бесцельно являлась в женскую консультацию, словно и в самом деле ждала ребенка. Сидела в очереди, исподтишка разглядывая будущих мамаш, среди которых нередко попадались довольно-таки неприятные особы. Непонятно, за что им такое счастье, и без всяких хлопот? Раз — и готово. Тяжелее всего было видеть этих безобразно раздавшихся, расплывшихся дамочек с огромными животами, которых сопровождали заботливые и явно любящие мужья. Ее-то, Татьяну, в консультацию не сопровождал никто. Сергею такая мысль и в голову не приходила.
Посидев некоторое время в очереди, Татьяна обычно вставала и старалась незаметно удалиться. Впрочем, на ее присутствие или отсутствие все равно никто не обращал внимания. Зато она тщательно репетировала свою роль, внимательно наблюдая за настоящими беременными, — их особенной походкой, манерой сидеть, откинувшись назад, чтобы было легче дышать, неосознанными жестами, когда они прикасались к своим животам, мечтательными рассеянными улыбками, обращенными куда-то глубоко внутрь себя.
Но вот эта девушка отнюдь не выглядела счастливой. И не улыбалась. Вылетев из кабинета врача, она без сил прислонилась к стене и разрыдалась, по-детски вытирая глаза и покрасневший носик рукавом дешевой кофточки. У Татьяны при виде ее все внутри сжалось — она не ожидала встретить в таком месте подругу по несчастью.
— Девушка, что с вами? — обратилась она к незнакомке, но та лишь передернула плечами, отвергая любую помощь и моральную поддержку, и закрыла лицо руками, продолжая безутешно всхлипывать.
Татьяна молча протянула ей носовой платок. Девушка почти выхватила его у нее из рук и шумно, с надрывом высморкалась.
— Ужасное чувство, правда? — приобняв незнакомку, тихо проговорила Татьяна. — Пытаешься, пытаешься — и ничего. А другим даром не надо, так у них с первого раза выходит. Я пару раз на сто процентов была уверена, все признаки были. Говорят, так бывает — ложная беременность. Ты не переживай, у тебя куча времени впереди, еще успеешь… сейчас рожают…
Полностью поглощенная собственным несчастьем, она даже не допускала мысли о том, что у другого человека могут быть совершенно противоположные проблемы, и даже вздрогнула, когда девушка зло прошипела в ответ на ее слова:
— Вот и рожайте, а я тут при чем? Мне только восемнадцать, я жить хочу. Не нужен мне никакой ребенок!
— Так ты… беременна? — дошло до Татьяны. Она решительно взяла незнакомку за руку и потащила за собой. — Ну-ка, пойдем в какое-нибудь тихое место, поговорим, а то тут все на нас смотрят. Тебя как зовут?
— Света, — неохотно буркнула девушка, однако сопротивляться не стала и последовала за Татьяной.
— А я — Таня. Пошли чаю выпьем, — предложила Баринова, теперь уже уверенная в том, что эта молоденькая дура не станет воротить нос не то что от чая, а хоть от миски похлебки: у девушки был голодный и изможденный вид.
В ближайшем кафе Баринова заказала разных вкусностей и некоторое время с любопытством наблюдала, как Света за обе щеки уписывает предложенное.
— Какая ты счастливая, — заметила она, — ешь с таким аппетитом, а мне не хочется ничего.
— Все равно жизнь не удалась, — с набитым ртом возразила Света, но придать голосу трагический тон у нее не получилось.
— Глупенькая… Ребенок — это же здорово, — вздохнула Баринова, — Сначала, конечно, тяжеловато будет, но… ты ж не сирота? — Света, продолжая молча уплетать салат, только отрицательно помотала головой. — Ну вот — бабушки, дедушки, можно няньку нанять. А потом подрастет, и вообще без проблем — учиться пойдешь или работать. Зато представь: ты, такая молодая, красивая, идешь по улице под ручку с мужем, а рядом с тобой такой маленький человечек, копия папы. Ну, это если мальчик, а если девочка, то лучше — копия тебя. Мужики всегда мальчика хотят. А любят, говорят, больше девочек. Ты кого хочешь, мальчика или девочку?
— Я хочу умереть, — отозвалась Света, горестно глядя в пустую тарелку, так что вполне можно было усомниться в том, какая причина привела ее к столь неутешительным выводам о бессмысленности всего сущего: нежеланная беременность или то, что еда неожиданно кончилась. — «Ребенок — это здорово»… — прищурившись, передразнила она Татьяну. — Тебе хорошо говорить, ты вон какая вся из себя. Денег небось куры не клюют, и муж наверняка есть, богатый и красивый… А у меня вообще ни фига. Мы когда с Ленькой, это мой парень, из Песчанки приехали — поселок такой под Москвой, городского типа, слыхала? Он мне сразу сказал: смотри не залети. А залетишь — твои проблемы. Я, говорит, слишком молод, чтоб с пеленками возиться.
— Вот сволочь, — ахнула Баринова.
— Да не, — пожала плечами Света, — нормальный парень, прикольный. Я его люблю, мы с ним с восьмого класса. Ну а пошлет он меня с этим ребенком далеко и надолго, и чего? Обратно в Песчанку? Да лучше здесь бомжевать, чем там жить. Короче, ничего, кроме аборта, мне не светит, без вопросов.
Баринова сделала знак официанту подавать горячее. При виде полной тарелки Света заметно оживилась и снова набросилась на еду, на время позабыв о своих неразрешимых проблемах. Воспользовавшись моментом, Татьяна быстро позвонила Тусе и попросила ее сопроводить Яну на процедуры в больницу, а потом опять обернулась к Свете:
— Ну ладно, не думаешь о ребенке — о себе подумай. Знаешь, какие бывают осложнения после аборта? Какой у тебя срок?
— Месяца два… я думаю. Врач сказал, сколько недель, а я так расстроилась, что не запомнила, — призналась девушка. — Я ж тебе говорю: Ленька троих не прокормит, у него и работы толком нет: месяц поработает, со всеми разругается — уходит. Он у меня… принципиальный, — почти по слогам выговорила она сложное слово.
— Интересно бы на него посмотреть. У тебя его фотографии случайно нет? — спросила Баринова.
— Была где-то… — Покопавшись в сумочке, Света извлекла фото довольно привлекательного молодого брюнета с веселыми нахальными глазами. — На вот, полюбуйся. Пока я работаю — нормально, а как дома с ребенком засяду — чего есть будем? Да и хозяйка нас из комнаты попрет, больно ей надо детские вопли но ночам слушать. Получается, типа, без вариантов.
Изучив фотографию, Татьяна отложила ее в сторону и наклонилась поближе к Свете:
— Ну почему, есть один вариант… Готова выслушать мое предложение?
Света кивнула.
— Я дам тебе денег на ребенка, — негромко, но отчетливо проговорила Татьяна, пристально глядя ей в глаза.
— В каком смысле? На аборт? — уставилась на нее Света, не в силах поверить такому счастью, но Баринова покачала головой, — Чтоб родила? — окончательно опешила девушка, — С какой стати? Дашь денег незнакомому человеку? Прикалываешься, да? Тебе-то это зачем? Небось, со скуки бесишься, вот и придумала себе развлекуху. А потом надоест — и найдешь другую игрушку. А меня — на помойку? Без жилья, без прописки, без Леньки. Одна, с ребенком, который на фиг никому не нужен! — Теперь уже она готова была вскочить и бежать без оглядки, а на Татьяну смотрела не то как на опасную сумасшедшую, не то как на своего заклятого врага.
— Этот ребенок, — по-прежнему не повышая голоса, отчеканила Баринова, — нужен мне. И я хочу, чтобы ты его сохранила. Это будет мой ребенок, понимаешь? Ты только выносишь и родишь. Говорю тебе в здравом уме и твердой памяти: забудь про аборт. Рожай и ни о чем не беспокойся, твои мучения будут неплохо оплачены.
— Ты что, — почти в ужасе отпрянула от нее Света, — хочешь его… ну, это… купить? Как же… — Она завороженно наблюдала, как Татьяна вынула из бумажника крупную купюру и положила в папку со счетом. Лицезрение денег словно прояснило ее сознание. Похоже, первый шок у Светы прошел, и шестеренки в ее голове закрутились гораздо быстрее. — Ну и на фига тебе этот геморрой?
— Так, пошли, — Татьяна первой поднялась из-за стола. — Довезу тебя куда надо и все расскажу, — Она, не оборачиваясь, направилась к выходу, уверенная в том, что Света непременно последует за ней: так и произошло.
— Вот понимаешь, — сидя за рулем и внимательно глядя на дорогу, Татьяна, тщательно подбирая слова, объясняла Свете свою ситуацию, — сколько мы с ним живем вместе — только и разговоров про детей. А стоило мне первый раз залететь, как тут же все и выяснилось. Я вообще долго забеременеть не могла. А теперь врачи говорят, может, и одного не выношу. Здоровье не то. Короче, если с моим ребенком что-то случится, я буду воспитывать твоего.
— А если не случится? — забеспокоилась Света.
— Тогда у нас будет двое! — весело отозвалась Татьяна. — Два не один, уже почти куча, как мы и мечтали.
— Да уж, кому супчик жидкий, а кому жемчуг мелкий, — ухмыльнулась Света.
— Мы с мужем за такое счастье готовы все что угодно отдать, — вырвалось у Татьяны.
— Так уж и все? — уцепилась Света за эти слова, поглаживая мягкую теплую обивку сиденья. — Та-ак…
И тут ее словно прорвало. В последующие несколько минут у Татьяны не было возможности вставить ни слова, потому что Света принялась безостановочно, скороговоркой, захлебываясь, перечислять:
— Ну, конечно, квартира. Как это я про квартиру сразу не вспомнила? Нет, правда: как это можно ребеночка вынашивать по чужим углам? А если случится что, если… Давай так: мне нужна своя квартира, собственная. Зарплату мне надо будет платить. Тут, можно сказать, человек здоровьем своим рискует, вредная работа. Так что давай договоримся: в месяц будешь мне платить… тыщу баксов. Ой, что я говорю, тыщу, вот дура… Две тыщи! Ну и питание, витамины гам — за ваш счет… Это я про беременность говорю, пока я беременная буду. А потом… Потом же я тебе его, маленького, отдать буду должна? Что ж, бесплатно, что ли, отдавать?