Однако, выходя из лифта, Таня нос к носу столкнулась с Вадимом Гориным. Его было просто не узнать: взъерошенный, какой-то весь измученный и помятый, Вадим безуспешно пытался попасть в рукав пиджака, одеваясь прямо на ходу. Похоже, дела у него были ненамного лучше Таниных.
— Вадим, ты чего как в воду опущенный? — спросила Разбежкина.
— Нечему радоваться, — отмахнулся тот, — На личном фронте разбит в пух и прах. Решил официально, по всей форме предложить Галине Николаевне руку и сердце — отвергла и то и другое, — Он печально взглянул на Таню и вздохнул.
Галя Рыбкина только что не просто отвергла его предложение руки и сердца, но и весьма доходчиво объяснила Вадиму, почему это решительно невозможно. Оказывается, его успели опередить. И кто?
Максим, отец Саши! Тот самый, которого Горин сам же и привел познакомиться с Галей! А теперь этот ушлый тип не придумал ничего лучшего, как попросить Галину не просто встречаться, а постоянно жить вместе с ним и Сашей.
— Нет, ну, Тань, хоть ты скажи — это не дурдом, по-твоему?! — возмущался Вадим, — Они увиделись-то в первый раз, считай! Это ж я Максима к Гальке привел! И надо же — оглянуться не успел, как эта парочка уже планы счастливой совместной жизни строит! А я здесь вроде как ни при чем, так, мимо проходил, получается?!
На это Тане было нечего ответить. Трудно сказать, пробудил ли Максим в Галином сердце ответное чувство к себе лично, но ради девочки она была готова на все. Даже на такие вот скоропалительные решения. А Вадим в Галину идиллическую картину семейного счастья и обожаемой приемной дочкой, выходит, никак не вписывался.
Все это он, как мог, изложил Тане, сбиваясь и чуть не плача.
— Вадик, — проговорила она, терпеливо выслушав всю историю до конца, — не расстраивайся. Галя любит тебя, просто надо немножко подождать, пока она сама в этом удостоверится в очередной раз. Ты же ее знаешь, она девушка с характером.
— Да уж, — согласился Горин, — знаю, мы все так давно друг друга знаем, уже ничего не ждем, а вдруг… — И тут в его глазах мелькнуло нечто совсем уж странное. Вадим оглядел обшарпанную лестничную клетку, перевел взгляд на Таню: — А ты помнишь, ведь мы с тобой именно здесь познакомились!
— Да, — рассмеялась она, — ты еще нес такую огромную вазу…
— Теперь уже и не вспомню, где я такую страшилку отыскал! — развеселился Вадим, — А ты мне тогда очень понравилась, прямо сразу, — добавил он уже вполне серьезно, — Будь я тогда понапористее, кто знает, как бы наша жизнь теперь сложилась. Слушай, — осенило его, — а что, может, попробуем по новой? Ты теперь девушка свободная, я тоже. А что?
— Перестань, Вадим, — сухо отозвалась Таня.
— Я серьезно, — настаивал он, — Давай повеселимся, расслабимся? Забуримся куда-нибудь, а, Тань?
— Глупенький Вадик, ну что ты говоришь? — Таня с сожалением погладила его по щеке, — Знаешь, если бы даже ты был самым прекрасным мужчиной в мире, ничего у нас с тобой не получится. Я знаю… Ты ведь собираешься сделать такую же нелепость, как я: хочешь подменить любовь к Гаде какими-то глупостями со мной.
— Почему глупостями? — растерялся Горин.
— Потому что, кроме любви, все остальное — глупости. Подделка, фальшак, туфта. Даже штамп в паспорте ничего не меняет. Вот я хотела подменить любовь к Сереже браком с Игорем — и подучите, распишитесь. Обидно, досадно, больно, зато еще раз убедилась: кроме Сережи, никто мне не нужен.
— А если тебе все так ясно, чего ж ты страдаешь? — Вадим вообще перестал что-либо понимать. — Иди, добивайся своего счастья любыми средствами.
— Любыми? — Танино лицо потемнело, — Нет, это не для меня. Вот, Вадик, какие парадоксы жизнь подбрасывает: Сережа ведь тоже меня любит. Вроде бы чего проще? Но он хороший человек — будет мучиться, что бросил жену с ребенком, которого Таня сейчас носит. Ну и что это будет за счастье?
— То есть ты вот так, сознательно решила отказаться от Сергея?
— А выбор невелик, — Таня опустила голову. — Добиться своего на чужом горе или пожертвовать всем ради любимого человека…
— А вот я на такие подвиги не способен, — признался Горин. — Черт, ладно, все-таки спрошу, — вдруг решился он: — Как думаешь, если Галя и вправду решит с этим Максимом остаться, что мне делать?
— Вадик, тут рецепт простой: набраться терпения и ждать, — не задумываясь, ответила Таня, — В конце концов, она тебя дольше ждала. И даже когда ты женился, все равно ждала. Теперь твой черед. Говорят же: «Любовью за любовь», — а у тебя: терпением за терпение.
Вадим открыл было рот, чтобы сказать еще что-то. Например, о том, как нынешним утром набросился в офисе на Игоря, которого застал спящим в кабинете. Как возмущался предательством Гонсалеса по отношению к Тане, даже требовал расторгнуть все деловые договоренности — мол, не желает в дальнейшем иметь дело с этаким подлецом… Но, произнеси Горин все это сейчас, пришлось бы продолжить историю и рассказать о том, что потом пришла Жанна и стала требовать «причитающуюся» ей после развода половину фирмы. И он, Вадим, легко согласился на ее условия, зная, что все тот же подлец и негодяй Гонсалес надежно прикрывает его тыл, и ничего в итоге Жанка не получит. Так что после такого вернуться к Игорю и опять завести разговор о прекращении деловых отношений было невозможно, нелогично, недопустимо.
Черт, и кто он после этого? Как вообще у него поворачивается язык обращаться к Тане за поддержкой, если собственная принципиальность не простирается дальше интересов своего кошелька?…
А в доме Рыбкиных бушевала нешуточная буря. Когда Таня, наконец, вернулась, Тамара Кирилловна вовсю отчитывала свою непутевую дочь Галю за то, что та отказала Вадиму, и полковник старательно поддакивал — в самом деле, как можно было взять и отвергнуть такого завидного жениха? Галя вяло отбрехивалась, ее, похоже, материнский гнев ничуть не задевал. Мыслями и душой она была уже не здесь, а с Сашей и Максимом, и домой забежала, собственно, не разрешения спрашивать, а собрать вещи.
Таня, конечно, целиком и полностью поддерживала Галино решение, но больше всего ей сейчас хотелось незаметно проскользнуть к себе и отдохнуть после очередного донельзя суматошного дня. К счастью, целиком и полностью поглощенные «выходкой» Галины, Рыбкины не набросились на нее с расспросами и советами. А вскоре Галя ушла, хлопнув дверью.
Тамаре Кирилловне, у которой внутри все продолжало кипеть и не на кого стало выпустить пар, ничего другого не оставалось, как переключиться на ни в чем не повинного Василия Ивановича — тот, дескать, был недостаточно убедителен в разговоре с Галиной:
— Эх ты, боец невидимого фронта!
— Да пожалуйста, я вообще могу не вмешиваться, — обиделся полковник, — В конце концов, это ваше семейное дело! Хотел помочь по-соседски, так теперь еще и виноват.
— Помог, спасибо! — наседала Тамара Кирилловна, — Я-то, дура, думала, военный, человек опытный, солидный, авторитетный. Кто ж ему слово поперек скажет? Видно, только командовать и умеешь! Или бомбить — дурацкое дело нехитрое! А найти подход к женщине, убедить ее, в конце концов, настоять на своем — тут ни ума, ни духа не хватает, — припечатала она, и эти слова стали последней каплей в чаше ангельского терпения Василия Ивановича.
Повернувшись к Тамаре Кирилловне, он сурово взглянул на нее — а потом крепко обхватил, притянул к себе и принялся целовать, как влюбленный мальчишка. Ошалев от такого натиска, Тамара начала было вырываться, но спустя несколько секунд сдалась на милость победителя.
Они были теперь так поглощены друг другом, что даже не обратили внимания на настойчивый звонок в дверь.
— Что, открыть некому? — высунулся из кухни Виктор и остолбенел при виде матери в страстных объятиях Василия Ивановича.
— А зачем? У нас и так все дома, — смерив сына насмешливым взглядом и невозмутимо поправляя растрепавшуюся прическу, ответила Тамара Кирилловна.
Однако встать и открыть пришлось все-таки именно ей, потому что звонки и не думали прекращаться.
— Вам чего? — увидев на пороге Игоря, Тамара окатила его ледяным презрением.
— С женой хочу поговорить. Это очень важно, — отрезал Гонсалес, пытаясь войти в квартиру.
— Для тебя или для нее? — не успокаивалась Тамара Кирилловна.
— Я думала, мы уже все друг другу сказали, — устало произнесла Таня, вынужденная выйти в прихожую, чтобы не допустить очередного скандала.
— Таня, — рванулся к ней Игорь, — не сердись, давай поговорим спокойно. Это очень важно. Сегодня я встречаюсь со следователем насчет той аварии, — скороговоркой продолжал он, — Кажется, всплыли кое-какие подробности, так что…
При одном воспоминании об аварии Таня вздрогнула и побледнела. Перед самой свадьбой Игорь подарил ей роскошную машину, и она, едва сев за руль, чуть не погибла, не справившись с управлением. Хорошо, тогда Никифоров оказался рядом, но его собственную машину занесло практически под фуру, и Сергей тоже едва не погиб, спасая Танину жизнь.
— Большое спасибо за внимание, но меня все это мало волнует, — тем не менее оборвала Игоря Таня, — Все живы, здоровы… относительно, конечно, а остальное неважно. Если это все… У меня нет времени, да и желания стоять тут с тобой. У меня чай стынет.
— Может, в таком случае, вместе попьем чайку? — немедленно ухватился за эту мысль Гонсалес. — Неужели ты все еще ревнуешь?
— Ни к кому я не ревную, — Таня спокойно сложила руки на груди. — Мне настолько все это безразлично, что даже странно.
— А вот мне совсем не все равно! — горячо проговорил Гонсалес. — Когда я увидел, как ты садишься в машину с этим своим Никифоровым… У меня горло перехватило — я даже испугался, что задохнусь, — он и вправду оказался невольным свидетелем того, как Таня с Сергеем уезжали на такси к Нине. — Тань, я понимаю: ты обижена, раздражена, хочешь отомстить… Но я тебя прошу: не делай глупостей. Не надо вышибать меня Сергеем, как клин клином. Будь объективна: Сергей — трус, он просто выждал момент, воспользовался ситуацией…