— Извините, таких деталей я не знаю, — дежурно улыбнулась Ольга, — Фирма переоформлена на абсолютно законных основаниях. Господин Гонсалес предоставил полный пакет документов из налоговой. В соответствии с ними банк переоформил все счета на его имя, как на единственного владельца компании.
— Единственный владелец… — Вадим безуспешно пытался переварить ошеломляющее известие, — А кто тогда я? — задал он риторический вопрос. — Не знаете? И я не знаю. Был лорд в авто, стал конь в пальто…
— Революция, о которой так долго говорили большевики, свершилась! — Гонсалес, прибывший к Радомысленскому, победным жестом протянул ему документы, — Только что из банка — операция завершена. Конечно, были кое-какие проблемы… Честно говоря, даже представить не мог, что возникнет столько осложнений… Тем почетней победа, — похвалил он сам себя.
— Ну, молодец! — разулыбался довольный Иван Иванович. — По такому поводу — не грех и коньячку… Заодно обсудим детали.
— Непременно, — охотно кивнул Игорь. — Только сначала поговорим об условиях нашего сотрудничества.
— Так мы вроде все уже обкалякали, — не понял Радомысленский.
— Ситуация изменилась. Прежние условия меня не устраивают, — пояснил Гонсалес. — Неувязочка получается: я ведь всю грязную работу — вот этими самыми руками… Один, без всякой помощи с вашей стороны… Так что и оплата должна быть соответствующая: помните такую формулировку — «каждому — по труду»?
— Я помню другую: «каждому — по башке». Ну и во сколько же ты оцениваешь свой подвиг?
— А чтоб далеко не ходить и особо не мудрить, вернемся к первоначальному варианту нашего договора. Согласитесь, это справедливо, ведь план, который я предложил в самом начале, полностью себя оправдал.
— А не подавишься? Кусок — не слишком большой? — прищурился Радомысленский.
— Ничего, — не растерялся Игорь, — большому куску рот радуется… И потом, я теперь не один, мне семью надо кормить. Которой, кстати, я тоже обзавелся ради дела, если помните. Так что мне еще за моральный ущерб причитается… За нашу победу! — Он взял из рук своего босса бутылку коньяка и плеснул себе в бокал, — А вы что же не пьете?…
Никифоров, проводив Таню в аэропорт, вернулся в офис и первым делом нажал кнопку интеркома:
— Лерочка, забыл сказать: сразу же, как появится Горин, скажите, что я его жду, хорошо?
Он сел за компьютер и попытался работать, но ему помешал звонок по мобильному телефону:
— Сергей Никифоров?
— Он самый, — отозвался Сергей.
— Здравствуйте, следователь прокуратуры Черенков беспокоит. Вы уже в курсе по поводу аварии?
— Да, я как раз вчера… — начал было Никифоров, но следователь прервал его:
— Нам бы с вами повидаться. Тогда и побеседуем. По душам.
— Да, конечно. Я сейчас же подъеду, — кивнул Сергей и поднялся.
Но тут дверь кабинета открылась — на пороге стоял Гонсалес.
— Сам уйдешь, — предложил он Сергею, — или охрану вызвать?
— Да ладно, провожать необязательно. Так и быть, считай, эта партия твоя. Только сильно не радуйся. А то потом обидно будет, — предупредил Никифоров.
— Теперь буду ждать и бояться, — хмыкнул Игорь.
— Разведка твоя никуда не годится, Гонсалес. Тут каждая собака знает последние новости, а ты… — продолжал Сергей, — Почитай документы, там все написано. Черным по белому. Кстати, поздравляю, ты больше не вице-президент. Точно не знаю твою новую должность, можешь уточнить у секретаря, но, по-моему, ты вообще уволен.
— А ты юморист, — развеселился Игорь, — Молодец, здорово рассмешил. — Он, в свою очередь, воспользовался интеркомом: — Лерочка, все готовы?
— Да, Игорь Дмитриевич, ваша команда в сборе, — отрапортовала секретарша.
— Ладно, пошли, — обратился Гонсалес к Никифорову, — теперь моя очередь отбивать.
В приемной уже толпились растерянные сотрудники.
— О, Сережа, и ты здесь? — подошла к Никифорову Анна Рыбкина. — Не знаешь, по какому случаю? Кавардак какой-то, согнали всех в приемную, у людей обед…
— Кажется, Гонсалес собирается сделать заявление, — предположил Сергей.
— Слушай, последнее время какие-то вещи странные происходят, ничего не понимаю, — понизила голос Анна. — Представляешь, неделю назад мне дали помощницу, причем я нс просила. Теперь вся информация, документы — через нее. И получается, что вроде как я уже не нужна. И другие тоже говорят…
— Я знаю, как вы все настроены на работу, поэтому долго задерживать никого не буду, — громко произнес Гонсалес, и взоры собравшихся обратились на него. — Пять минут — и вы вернетесь к своим любимым обязанностям. А собрал я вас, чтобы сообщить следующее. Уважаемые коллеги, в организационной структуре нашей фирмы произошли некоторые изменения. С сегодняшнего дня фирма находится в собственности одного человека, и этот человек — ваш покорный слуга, — он даже поклонился.
— Наглая ложь! — возмутился Сергей. — Разбежкина еще вчера отозвала генеральную доверенность на твое имя. И выдала новую — Горину Вадиму Леонидовичу.
— Полный пакет документов у меня на руках, — спокойно возразил Гонсалес, — Разводка. Бред. Я тебе не верю. Где эти документы?! — крикнул Никифоров.
— Вообще-то, я не должен ни перед кем отчитываться. А вы, Никифоров, вообще не имеете права ничего требовать, но если вы так просите — пожалуйста… — Игорь достал объемистую папку. — Вот — весь комплект надлежащих документов, все оформлено, нотариально заверено… Конечно, это копии, но думаю, что по ним вполне можно судить… Да, кстати, пользуясь случаем, торжественно объявляю об увольнении Сергея Никифорова. Вместе с ним эти стены должны покинуть Рыбкина, Гаврилин, Нореев, Александрова… впрочем, не будем перечислять всех, Лера разошлет официальные уведомления. И, разумеется, Горин Вадим Леонидович, — поставил он жирную точку. — Все уволенные сегодня же получат полный расчет, а остальные могут вернуться на свои места и продолжить работу.
— Учти, Гонсалес, я с тобой еще разберусь! — предупредил Сергей, впрочем, понимая, что в данный момент изменить что-либо не в его силах.
Если исходить из того, что на любую проблему можно взглянуть и с позитивной стороны, внезапное увольнение с работы освободило Никифорову немало времени. И первым делом он решил зайти к следователю.
— …Итак, — выслушав Сергея, проговорил Черенков, — вы утверждаете, что по поводу бракованных пролетов вами было написано распоряжение. Расскажите в общих чертах, о чем в нем говорится?
— Пересказать содержание? — удивился тот, — А не легче поднять документы? Все сразу прояснится.
— Обязательно это сделаю, а пока хотелось бы вас послушать. Буквально в двух словах.
— Обычная казенная записка, — попытался вспомнить Сергей, — Ну, что-то вроде… э-э… «В связи с обнаружением брака в железобетонных изделиях таких-то… — там указана точная спецификация — монтаж приостановить, бракованные изделия складировать на штрафплощадке…»
— Значит, приостановить, — кивнул Черенков. — Хорошо. А… могли прораб нарушить ваше распоряжение и продолжить монтаж?
— С бракованными блоками? Вы смеетесь? Нет, ну мог, конечно… если он полный идиот…
— Он говорит, что брака не было, и никакого распоряжения тоже. А могло быть такое, что бумага где-нибудь затерялась и до прораба не дошла?
— Слушайте, у нас солидная контора, и дело слишком серьезное, — Сергей начал терять терпение. — Тут такие номера не проходят — речь о безопасности людей идет. Прораб такого рода документы под расписку принимает.
— А эту не принял, — возразил Черенков. — Мне, кстати, документацию по объекту передали — там тоже этого распоряжения нет.
— Этого не может быть. Надо искать, — заявил Сергей. — В главном офисе, в архиве, где же еще?
— И вы уверены, что я это распоряжение найду? — скептически глянул на него следователь, — Сергей Александрович, скажите честно, а был ли мальчик? Может, вы никогда не писали это распоряжение? Иногда бывает, что желаемое мы выдаем за реальность, эдакие провокации памяти. Иначе, почему вашу мифическую бумагу никто не может найти? Странно, не правда ли? Я знаю, да и вы тоже, что на объектах полным-полно нарушений, что-то сходит с рук, на многое закрывают глаза. Но тут такое ЧП… Вы поймите, пострадал человек. Приехал в Москву подзаработать денег, а заработал инвалидность. Это по самым оптимистическим прогнозам. Между прочим, у него состояние более чем тяжелое. Если выживет, вам повезло. А если нет… придется за это нести ответственность.
— Вы хотите сказать… мне грозит тюрьма? — спросил потрясенный Никифоров, — Ну просто голливудское кино: «Каждое ваше слово может быть использовано против вас». А моя реплика — «Требую адвоката»?
— Если документ не найдется… — серьезно ответил Черепков. — Если, конечно, этот документ вообще существовал когда-либо, где-либо, кроме вашего воображения… тогда, само собой, без адвоката вам не обойтись. Хотя, думаю, вряд ли адвокат вам сильно поможет: преступная халатность налицо. И это еще самая безобидная версия. Не исключены и другие, более меркантильные мотивы…
— Я повторяю: распоряжение существует, — взвился Никифоров, — Скорее всего, как это бывает, затерялось где-то в бумагах. Но за то, что оно в офисе есть, — чем угодно отвечаю! Надо посмотреть папки по другим объектам, может, случайно подшили не туда. Кто ж знал, что оно вдруг понадобится… У меня в компьютере этот файл сохранен… конечно, без подписи, но дата есть, все такое. Сами подумайте, я же не мальчик, профессионал со стажем — и никогда не допустил бы, чтобы использовались бракованные материалы. А тем более, лестничные марши. Вы себе вообще представляете, что это такое? Это очень важная часть общей конструкции, кроме того, на нее приходится наибольшая динамическая нагрузка. Так что ставить заведомый брак — значит подписать себе, и не только себе, смертный приговор. Я же не враг себе!
— Или, наоборот, друг, — вздохнул Черенков, — А что, обычная история: приехали с завода, договорились, бракованные изделия оставили, бумажки переписали, заменили на новые, хорошие. Ну а денежки… Ладно, пока идет следствие, сажать вас никто не будет. Но вот подписку о невыезде я у вас возьму. Понятное дело, это формальность, вы ведь и так никуда уезжать не собираетесь?