— Конечно, рад, — пробормотал Рыбкин и добавил, как припечатал: — Несмотря на то, что она столько времени нас дурачила. Одного не пойму: неужели мы твоего доверия не заслужили?
Таня побледнела и медленно поставила чашку на стол:
— Значит, докопался. Правду хочешь знать. Ну что ж, разумно и, пожалуй, правильно: сколько же можно темнить, — тихо проговорила она, собираясь с духом и мыслями. — Слушайте, кому интересно…
Она начала с того момента, когда ее жизнь стала рушиться на глазах:
— Приезжаю в аэропорт, а там меня уже дожидаются три богатыря. «Гражданка Разбежкина? Пройдемте».
— Бабуль, я не хочу гулять. Мне надо игрушки собрать, — закапризничала Надя, которую Вера решила увести из комнаты, чтобы девочка не слышала маминых откровений.
— А как же птички голодные? Мы их хлебушком покормим. Ты-то завтракала, а они? Пойдем, вещи потом соберем, — настояла на своем бабушка, выводя малышку на улицу.
— А потом? — не выдержал Дима затянувшейся паузы.
— Отвезли в прокуратуру, начали допрашивать. Потом — СИЗО. Потом суд и… дали пять лет, — ровным голосом произнесла Таня.
Тамара тяжело охнула. Галя, расширенными глазами глядя на Таню, зажала рукой рот, словно сдерживая рвущийся наружу крик ужаса и отчаяния.
— То-то Вера все места себе не находила. «Чувствую, — говорит, — с Таней что-то». Что ж ты сразу матери нс сказала? — укорила Тамара Кирилловна.
— Как это? У нее же сердце… — Для Тани это было очевидно.
— Е-мое, пять лет, — проникся бедой сестры Дима.
— Только я не понял: а что ж ты на себя вину взяла? — спросил Виктор. — Ты же вроде не полная дура…
— Так ведь подпись-то была моя, — вздохнула Таня, — Куда денешься.
— Подожди. Тебе Горин подсовывал эти бумажки и заставлял подписывать, так? Тань, что молчишь? Он заставил тебя?! — настаивал брат.
— Он не заставлял, — помолчав, ответила Таня. — Но… тогда все было так сложно… у него должен был родиться ребенок, — она кивнула в сторону Гали, — Я не хотела, чтоб ваш ребенок рос без отца.
Галину затрясло.
— Я б там не выжил, — мрачно признался Дима.
— Да, Дим, тебе там было бы трудновато, — согласилась Таня. — Мне повезло, я Надюшку ждала. Это меня и держало.
— Там же одни воры да убийцы. Обижали тебя?
— Нет, но если бы не Вика — просто не представляю, как бы все обернулось, — покачала Таня головой.
— А она за что сидела? — Виктору непременно нужно было выяснить все до конца.
— Человека сбила машиной, случайно. Нас почти одновременно освободили. Условно-досрочно. Надюше тогда чуть больше года было.
— А где ж ты была столько времени? — не поняла Тамара.
— В Ханты-Мансийске, у Вики. Они с Толей нас приютили. Толя — ее муж. Очень хорошие люди. Надю любят, как родную внучку. Толя меня на работу устроил. Ну, вот, собственно, и все. Поработала в Ханты-Мансийске, окончила институт и вернулась заново покорять Москву.
— Тань, а как же… — начал было Дима, но тут вернулись Вера Кирилловна с Надей, и малышка весело защебетала:
— Мам, мы с бабушкой птичек кормили. Давай тоже птичку купим. Я ее кормить буду.
— Надюша, — крепко прижимая дочку к себе, спросила Таня, — а ты подумай: тебе бы понравилось в клетке жить?…
С утра Миша быстро собрался и отправился в институт, прихватив тетрадку с недописанной курсовой, а Сергей только-только стал одеваться, чтобы ехать на работу, как у него зазвонил мобильный телефон.
— Привет, как дела? Ты на работе? — Баринова, похоже, взяла за правило интересоваться делами мужа по несколько раз на дню. Обычно Никифорова это ужасно раздражало, но сегодня…
— Ты очень вовремя, — ледяным тоном проговорил он. — Я тут узнал один секрет.
— Какой именно? У меня столько секретов — я сама в них путаюсь. Ты о чем? — по голосу было прекрасно слышно, как напряглась Татьяна.
— О Тане Разбежкиной. Не делай вид, что не понимаешь. Ты знала, что Таня вернулась?
— Да, ну и что? А кто мне говорил, что у вас все в прошлом? — Баринова вовремя вспомнила старую истину о том, что лучшая защита — это нападение.
— А чего ж ты не сказала, где она была?
— В каком смысле? Чего она тебе наплела? — Татьяна отчаянно пыталась спасти положение.
— Много чего. Оказывается, она в Ханты-Мансийске жила. А ни в каком не в Норильске.
— Прости, я не знала, что для тебя это так важно. — Если бы Сергей сейчас мог видеть свою жену, его бы весьма удивило выражение облегчения, возникшее на ее лице. — Ты сказал, что хочешь ее забыть. Я поверила.
— И решила помочь? Я правильно тебя понял? Ну что ж, получилось замечательно.
— Извини.
— Это все, что ты хочешь сказать?… — удивился Сергей ее спартанской выдержке.
— Да. Когда приедешь?
— Я не приеду, — помолчав, ответил Никифоров. — Дел много.
— Тогда я прилечу, нам нужно поговорить, — предложила Татьяна.
— Вот только этого не надо, — поморщился Сергей, — Если беспокоишься из-за Тани, то зря: тут действительно все в прошлом — она на меня НОЛЬ ВНИМАНИЯ.
— Ну правильно, а ты на что-то рассчитывал? У нее семья, любимый муж. Сережа, послушай…
Но Никифоров прекратил разговор и в совершенно растрепанных чувствах поехал в офис. Там, пытаясь чем то себя занять и отвлечь от тяжелых мыслей, он не придумал ничего лучшего, как совершенно по-детски заняться рисованием. 11опыталсн изобразить избушку ни курьих ножках и так увлекся, что опомнился, лишь когда прямо перед его носом на стол тяжело упал конверт Сергей поднял глаза — и увидел Олега Эдуардовича Баринова.
— Что это? — Сергей открыл конверт и двумя пальцами, почти брезгливо, как мокрую кошку из лужи, извлек оттуда билет на самолет.
— До Барселоны, — уточнил Баринов. — И поторопись. Тебе же еще за вещами заехать надо.
— А я никуда не собирался, у меня работа, — пожал плеча ми Никифоров.
— Вижу, какая у теби работа, Нс иначе, новый грандиозный проект небоскреба, — Барином кивнул на рисунок. — Давай, не трать время зря, а то пробки веще.
— Прежде чем брать билет, меня неплохо было бы спросить, — тихо сказал Сергей,
— А чего спрашивать? Разве ты не собирался проведать. Ти шо?
— Собирался, но передумал.
— А мне плевать, что ты думал, что передумал. Я говорил с Таней: она волнуется, просит, чтоб ты прилетел. Вадику и все объяснил, он тебя отпускает. Все, хватит болтать. Самолет че рез пять часов.
— Значит, вы еще успеете сдать билет. Внакладе нс останетесь, — безразлично заметил Сергей.
— Ты что? Издеваешься? — Терпение у Олега Эдуардовича лопнуло, и в его голосе теперь звенел металл, а по скулам заходили желваки. — Ты что себе позволяешь, щенок?!
— Выбирайте выражения. Я никуда не полечу, — повторил Сергей.
— А это не просьба, а приказ. Понял?
— Да ну? — Никифоров, глядя Баринову в глаза, нс спеша разорвал билет и выкинул клочки в урну. Поднялся и оперся руками о стол, в той же позе, что и Баринов.
Ты хоть понимаешь, что творишь?!
— Л что? Вас это разорит? Или вы думали, что за ваши деньги сможете со мной как с собачкой: «Сидеть! Лежать! Место*? — с откровенной ненавистью процедил Сергей.
— А как с тобой еще? Пиявка, чертов трутень, прилипала* паразит! — Баринова трясло, он уже не мог остановиться,-
Я всегда знал, что ты дрянь! С первого раза, как увидел! Отговаривал Таню, как мог…
— Что ж нс отговорили? Непослушная она у вас, плохо воспитали, — Сергей уже откровенно издевался.
Лицо Баринова налилось кровью, кулаки сжались:
— Помнишь, что я тебе сказал, когда Таня завела речь о свадьбе? Если она прольет хоть одну слезинку по твоей вине — тебе конец!
— Помню. До сих пор страшно — спасу нет, — ядовито ухмыльнулся Никифоров.
— Ой, мальчик, зря ты так, — покачал головой Баринов. — Нс советую против ветра плевать. Сам же потом жалеть будешь.
Дождавшись, когда он уберется с глаз долой, Сергей набрал испанский помер жены:
— Слушай, — начал он.
— Ой, Сереж, сейчас не могу, мне на процедуру… Я перезвоню, — огорченно откликнулась Татьяна — в кои-то веки муж про нее вспомнил, а поговорить не получается.
— Нет, ты уж послушай и своему отцу передай, пусть оставит меня в покое. Поняла? Он сейчас ворвался ко мне в офис и в приказном порядке велел лететь в Испанию!
— Так ты летишь? — спросила супруга как ни в чем не бывало.
— И я не лечу, и ты пролетаешь! — заорал Сергей.
— Почему? Он просто хотел сделать мне приятное. Если бы ты знал, как я соскучилась по тебе. А тебя всё нет и нет. Это я попросила папу поговорить с тобой.
— Что ж не попросила, чтобы меня доставили к тебе по частям? Он это — в два счета. Короче, передай своему папаше, что я больше нс позволю себя оскорблять! — Тяжело дыша, он разомкнул связь.
— Из рук все валится, — вздыхала Тамара Кирилловна, убирая со стола. — Верка тоже хороша: ничего не сказала. Сестра, называется.
Не представляю без вины в тюрьму сесть, прошептала Галина, у которой Танина история ни на секунду не шла из головы, Как она только с ума не сошла…
— А с Горина твоего — как с гуся вода, — произнес Виктор с таким видом, будто это вовсе не он сам все эти годы из кожи вон лез», стараясь сосватать сестру за Видима.
Вить, что делать будем? Вадику морду бить? — Дима, как всегда, был готов на подвиги.
Да ведь у нега морда какая то особенная: сколько раз» собирались бить, а все до дела не доходило, — отмахнулся браг.
— Ничего, теперь дойдет. И та Титьку ответит, и за Пишу. — Дима вошел в образ защитника униженных и оскорбленных.
— Хватит, — не выдержала Галя, — Не лезьте. Это мое дело.
— Гадь, — уставился на нее Виктор, — я что не понимаю. После всего, что он сделал, ты за нега заступаешься? Ты чего, совсем уж на себя рукой махнула? Или тебе сестру не жалко?
— Я тебя просто прошу: не лезь не в свое дело, — повторила Галя, еле сдерживаясь, и ушла, оставив на столе посуду.
Уже очень скоро она добралась до офиса и решительно направилась в кабинет Вадима, застав там и его самого, и Жанну.