— Еще бы, — недоверчиво проворчала Туся, — за такие деньги сколько угодно будут надеждами кормить. Чтобы ребеночка сделать, муж с женой должны вместе быть, а не так — в разных концах света…
— Сейчас другие времена, — Баринов не стал посвящать ее в подробности скандала с Сергеем. Ему было неприятно говорить о том, что какой-то ничтожный, ничего собой не представляющий человечишка посмел вот так, в открытую, отвергать его, Олега, распоряжения и демонстрировать полнейшее безразличие к его дочери.
— При чем времена-то? — невесело усмехнулась Туся. — Раньше случалось от любви… или по дурости. А теперь — по-другому? Ме-то-ди-ки… Небось твоя насоветовала. Супруженция.
— Ну, клинику она выбирала, — подтвердил Олег.
Значит, точно ерунда. Если ей что нравится — значит, дрянь. Янке за сорок уже, а с дочерью ведет себя как подружка. Тьфу. Один ветер в голове
Супругу Баринова Туся не просто не жаловала. Она ненавидела Яну и даже не пыталась это скрывать.
Вот ты где. А я весь дом обошла… У кого это ветер в голове? — раздался веселый голос, от которого у Туси из рук выпила чашка и разбилась на мелкие осколки.
Вот уж действительно; помянешь черта, а он уж за плечами! — Домработница еле удержалась, чтобы в сердцах не плюнуть.
Что, картина Репина «Не ждали»? Вот, приехала, чтобы всем вам осточертеть. Надолго. — Яна уселась в кресло и, улыбаясь, посмотрели на мужа. — Если не навсегда.
Долг и ответственность пересилили в душе Туси неприязнь к этой некстати заявившейся гостье — пришлось подать чай и Яне.
— Ой, какой вкусный, — оценила та. — Не иначе, отравленный.
Знать бы, что приедешь, уж я бы насчет этого подсуетились, подтвердила Туси.
Ты лучше подсуетись насчет булочек, дорогуша. — Меньше всего Баринову хотелось становиться участником жестокой словесной перепалки двух женщин, которые терпеть друг друга не могли, — Сходи-ка принеси еще, — попросил он Тусю, а у Яны поинтересовался: — Каким ветром и по какому случаю в наши края?
— Жить без тебя не могу, мой пупсик… — закатила супруга глаза, — Прямо ночей нс сплю… Короче, — продолжила она, Мгновенно сменив ернически-юмный тон на деловой, — отвалишь мне денег — и я исчезну.
— И сколько стоит спокойствие, душа моя? — прищурился Олег.
— Много, Еще столько же к тому, что есть. И каждый месяц.
— А ты нс обнаглела, дорогая? — пока еще вежливо усмехнулся Олег. Он и так обеспечивал жене весьма солидное содержание.
— Дорогой, ты же знаешь поговорку: «Наглость — второе счастье…» А что делать, если вообще — единственное?
Если у тебя неприятности, проблемы со здоровьем, ну мало ли что, — Олег поднялся и принялся прохаживаться по гостиной, стираясь держаться в рамках приличий, — еще какие-нибудь временные трудности — я готов помочь. Нечто вроде… э-э… премии. За примерное поведение в будущем.
— Трудности у меня не временные, а постоянные. Жизнь в Европе дорожает. Я же не могу запереться в четырех стенах! — Яна прямо на глазах входила в образ оскорбленной невинности. — Все эти вернисажи, выставки… Естественно, я должна выходить в свет. А сколько стоит прилично одеться — догадываешься? Мне что, ходить голодранкой?
— А ты меньше переживай из-за проблем бренного бытия, — посоветовал Олег. — Человека искусства не должны отвлекать мысли о суетном…
— Вот именно, а мне приходится ломать голову, чем заплатить натурщику и как достать расходные материалы! — Провести Яну на мякине было просто невозможно. В этом дочь пошла в нее — Татьяну точно так же ох как непросто было сбить с толку. — Если ты думаешь, что все это мне достается бесплатно, — Яна судорожно вздохнула и возвела очи горб, — то весьма заблуждаешься. Иногда приходится расплачиваться натурой…
— А если с этого места поподробнее? — заинтересовался Баринов.
— В смысле, раздавать на право-налево свои работы, — пояснила жена, наградив его уничтожающим взглядом — мол, конечно, что с вас, мужиков, взять, одни грязные мысли в голове! — Я, между прочим, собираюсь открыть собственную галерею. Для этого нужна куча денег.
— Да-а, аппетиты немалые, — оценил Олег. — Только вот что я тебе скажу, дорогая моя: довольствуйся тем, что дают. А то рискуешь и этого лишиться.
— Я так и знала, что с тобой по-хорошему не договориться. Что ж, придется прибегнуть к радикальным мерам. — Яна перешла от разведки к наступлению:- Я подам на развод. Может, ты уже расслабился и забыл? — продолжала она, донельзя довольная тем, как быстро, буквально несколькими словами, удалось стереть саркастическую улыбочку с лица мужа. — Так я напомню. Акции в побочных бизнесах большей частью куплены на мое имя, так что в случае развода ты теряешь гораздо больше. Ладно, переваривай. А я пойду отдохну с дороги.
Собираясь на работу, Таня стояла перед зеркалом и наводила последние штрихи макияжа. Ну вот, осталось только губы чуть-чуть подкрасить — и готово. Вера Кирилловна в это время уговаривала Надю совершить подвиг — съесть еще одну ложечку каши:
— За маму. За бабу Тому. За тетю Галю… вырастешь большой, сильной…
— А я уже выросла. Во-от такая!
— Силенок не будет без каши, — привела бабушка новый аргумент в пользу здорового питания.
— Я себе мужа найду. Сильного-пресильного, — предложила Надя другое решение проблемы.
Тут раздался настойчивый звонок в дверь, и она сорвалась с места:
— Я сама!
Вера Кирилловна, покачав головой, последовала за внучкой. Все-таки не очень хорошо, что ребенок никак не может усвоить железное правило: не распахивать дверь перед незнакомцами!
— Здравствуйте. Надюшка! А вы Вера Кирилловна? — услышала Таня, и ее сердце радостно дрогнуло.
— Нина, — тихо проговорила она.
Ну вот и все. Хотя бы в этом Горин не обманул, сдержал слово и все сделал честь по чести. По просьбе Тани немедленно нанял адвоката, который довольно быстро вытащил Нину Перепелкину из колонии. Это можно было сделать и раньше, просто Нининым делом никто не удосужился заняться всерьез, а защитников на воле у нее не было. До тех пор, пока Таня сама полностью не освободилась и не взяла дело в свои руки.
Разбежкина бросилась к двери, но подруга уже сама входила в комнату, держа за руку Надю:
— Я думала, ты еще лялечка, а ты, оказывается, уже вон какая большая, — приговаривала она к великой радости малышки, невольно подтверждая Надины слова, сказанные бабушке за минуту до появления гостьи.
— Ну, с возвращением. Навсегда. — Таня обняла Нину крепко-крепко. — Как ты нас нашла? Господи, Нинка… Проходи скорее, садись…
— Да запросто. Не в лесу живем. Позвонила Рыбкиным, они мне дали адрес. Я уж обрадовалась: думала, вы с Сергеем сошлись…
Когда-то Нине доводилось бывать в этой квартире. И даже жить некоторое время, спасаясь от мужа. Но тогда жилье принадлежало другим хозяевам, поэтому ее предположение было довольно обоснованным.
— Сошлись, но только по работе, — отозвалась Таня. — Я ведь теперь большой человек. При высокой должности. Угадай кто и где? Вице-президент в компании Горина.
— На те же грабли? А не боишься? — вне себя от изумления, спросила Нина.
— Нет, — покачала головой Разбежкина. — На этот раз — дудки. Он меня не подставит.
— А у меня вот какая кукла есть. Тетя Таня подарила, — Надюшка спешила показать свое богатство новой знакомой, а заодно, как все нормальные дети, стремилась обратить на себя побольше внимания.
— Красивая, — оценила Нина, — на тебя похожа. И губки у нее красненькие, как накрашенные.
— Я тоже хочу покрасить, — сообщила девочка. — А бабушка говорит, что я еще маленькая.
— У тебя губки и так красивые, — заверила ее Нина. — Если б у взрослых такие были, они б сами не красились.
— Надюша, одевайся скорей. Где твоя кофта? — поторопила Вера внучку; они как раз собирались на прогулку.
Нина посмотрела им вслед и глубоко вздохнула:
— Тань, честное слово, я, наверное, сплю. Просто глазам не верю, что это ты.
— Представь себе! И как тебе на свободе? Как жить собираешься? — спросила Таня.
— Честно, гражданин начальник? Работу буду искать. Комнату поищу… в какой-нибудь рабочей общаге. Но, вообще-то, я пока серьезно не думала.
— И не думай, — посоветовала Таня. — На работу я тебя устрою, жилье тоже найдем.
— И мужей себе тоже подберем? — рассмеялась Нина. — А то чего-то будет явно не хватать! Ты счастливая. У тебя Надюшка есть. Завидую тебе белой завистью. Белой-белой.
— Ладно, соловья баснями не кормят. Что-то из меня хозяйка какая-то нерадивая получается! Давай хоть чайку попьем, — предложила Таня и быстро организовала завтрак.
— Вот уж не думала, — рассказывала Таня Нине, когда они с удовольствием пили горячий крепкий напиток, — что я на зоне буду по Рыбкиным скучать… А знаешь, как они обрадовались, когда я вернулась?! Пирогов напекли…
— А Сергей? — С этой темы Нина никак не могла свернуть: она всегда симпатизировала братьям Никифоровым, от которых, кроме добра и сочувствия, не видела ничего. — Как встретились? Ты про Надю сказала?
Таня отрицательно покачала головой:
— Он не знает, что это его ребенок. И, надеюсь, не узнает. Все в прошлом.
— Ну и правильно, — согласилась Нина. — Так будет проще задать им всем по первое число! Думают, дров наломали — и в кусты? Горин тебя за решетку засадил, скотина такая…
— Горин нс виноват, — возразила Таня. — Или почти не виноват.
— Нуда, он ангел. С крылышками. А ты сама себя подставила.
— Горин ни при чем, — с нажимом повторила Разбежкина. — Это сделал другой человек — вот он и должен за все ответить.
— Кто?
— Отец моей подруги, Тани Бариновой, — помолчав, ответила Таня. Нина оказалась первым человеком, которого она решилась посвятить в известные ей подробности случившейся катастрофы. — Я тебе расскажу, что мне удалось тут выяснить… Хотя я не все до конца понимаю!
— «Резюме: пациентку преследует чувство опустошенности. Причина — ложные ценности и неверно расставленные жизненные приоритеты». Пока все. Ну как? — спросил Миша у Сергея, закончив читать ему последний завершенный отрывок своей курсовой.