— Да уж вижу, что мамина! Вылитая Танечка в детстве! — заворковала Тамара.
— А чего тогда спрашиваешь? — не поняла Надя, с любопытством разглядывая шумную старушку, показавшуюся ей несколько странной.
— Ну, молодец, бойкая, — похвалила Тамара Кирилловна, — за словом в карман не полезет!
— Это твоя бабушка Тамара, — объяснила дочери Таня, — помнишь, я тебе о ней рассказывала? А это тетя Галя, — она указала на женщину с грустной улыбкой, которая с самого начала не могла отвести от девочки глаз, — и дядя Витя, — пришел черед познакомиться с усатым и довольно-таки пузатым дяденькой, который тотчас подхватил малышку на руки и поднял повыше, весело пробасив:
— Ну-ка, племяшка, покажись!
— Красавица какая, — выдохнула тетя Галя. — Осторожнее, Витька, уронишь еще!
— Да я нисколечки не боюсь! — засмеялась Надя, осваиваясь прямо на глазах.
Еще одна пожилая женщина подошла к Надиной матери и обняла Таню молча и крепко.
— С приездом, дочка, — прошептала она, когда ком, подступивший к горлу, позволил ей заговорить, но рук так и не разомкнула.
— Ну что, давай знакомиться? — Тамара Кирилловна, бросив быстрый взгляд на сестру и племянницу, решила им пока не мешать и все внимание сосредоточила на Наде: — Как же тебя зовут, девочка?
— Разбежкина Надя! — важно представилась та, сидя на руках у Виктора.
— А я баба Тома, — сообщила ей старшая в семействе Рыбкиных, лишний раз подтверждая, что соображает не слишком хорошо, по крайней мере, с детской точки зрения.
— Да я уже знаю, мне мама только что сказала, не помнишь, что ли? — изумилась Надя и указала на последнего из членов семьи, которого ей никто не удосужился представить: — А это кто? Как его зовут?
— Это Димка, — просветил ее Виктор.
— Не Димка, а дядя Дима, — возразила Надя, которой еще не доводилось слышать, чтобы взрослых людей называли детскими именами, как маленьких.
— У меня теперь защитница есть! — полушутя-полусерьезно обрадовался новый знакомый.
— А тебя тут что, обижают? — уточнила девочка, которой он почему-то сразу понравился.
— Ой, да только этим и занимаются! — охотно пожаловался тот.
— Так ты мне говори, ладно? — Надя окончательно вошла в роль защитницы униженных и оскорбленных.
Галина осторожно приняла ее из рук брата и повела, наконец, в комнату, о чем-то негромко расспрашивая. Остальное семейство направилось следом.
— Мы вас в полном составе ждали, — сказал Тане Виктор. — А вы только вдвоем. Отца семейства по дороге потеряли, или как?
— Да наши дороги просто разошлись, — как о чем-то само собой разумеющемся ответила Таня.
— Что ж так? Налево ходил? — нахмурился старший из двоюродных братьев. — Или пил как сапожник?
— Наверное, зарабатывал неважно, — выдвинул финансовую версию Дима.
— Еще варианты есть? — усмехнулась Таня. — Значит, так. Никаких проблем у нас не было. Мы просто не сошлись характерами.
— И чего, разводиться из-за такой ерунды?! — не выдержал Дима.
— Ты-то у нас главный спец по семейным отношениям, — неприязненно бросила Галина. — Увянь и засохни, комментатор!
— А как ребенка одной растить и, вообще, все с нуля-то начинать? — вздохнула Тамара Кирилловна.
— Это не ноль, — Галина по-прежнему не отходила от Нади ни на шаг. — Вон какая… восьмерочка выросла…
— А мы на что? — поддержал ее Виктор. — Поможем, вместе будем растить! Тань, бывший-то твой в Норильске остался, или как?…
— Мама, — спасла Надя положение, — а подарки-то мы забыли!
— Где? В самолете? — обеспокоилась баба Тома.
— Нет! Подарить забыли! — воскликнула девочка, глядя на нее сияющими глазами. — Мама, где наши сумки?! Давай все достанем!
— Давно пора, — охотно подхватила Таня, незаметно для остальных взглядом поблагодарив Веру Кирилловну за то, что все эти годы та свято хранила от остального семейства ее тяжкую тайну.
Слегка оправившись от шока и, как мог, убедив себя в том, что ничего непоправимого пока что не произошло, да и вряд ли произойдет, Вадим Горин занялся обычными рабочими моментами. Он как раз устраивал телефонный разнос одному из нерадивых подрядчиков, когда в кабинет впорхнула еще одна посетительница — красавица-блондинка, точно сошедшая с обложки глянцевого журнала.
— Все, я сказал! Сроки есть сроки! И чтобы больше никаких задержек! — напоследок рявкнул Вадим в трубку и, свернув разговор, совсем другим тоном произнес: — Проходи, Танечка! Слушаю тебя внимательно.
— Вадим Леонидович, я ухожу, — сообщила блондинка.
— Ну, надо так надо, в чем проблема? — поднял брови Горин, недоумевая, с какой стати дочери самого Баринова понадобилось его соизволение, чтобы отпроситься с работы.
— Я совсем ухожу, — уточнила та. — Увольняюсь.
— Вот тебе и раз, — воскликнул Валим. — А что случилось? Обидел кто-нибудь? Так ты только намекни, я ему покажу кузькину мать!
— Нет, все нормально, просто я давно собиралась, — ослепительно улыбнулась Татьяна Баринова. — Пусть у мужа о семейном бюджете голова болит, а я всегда мечтала быть тихой хранительницей домашнего очага…
— Вот из вас двоих кого бы я с удовольствием уволил, так это как раз твоего Сергея, — недовольно заметил Горин. — От него толку на работе, как от козла молока, а ты только войдешь, и сердце радуется.
— Я уйду, так он, может, совсем иначе начнет работать, покажет, на что способен, — гнула свое Татьяна.
— Отец-то в курсе? — спросил Вадим.
— А его какое дело? Я не маленькая, сама решаю, что мне делать и как жить, — с заметным раздражением Баринова отбросила назад длинные светлые волосы.
— Это верно… Что ж, насильно мил не будешь, решила, значит, так тому и быть, — вздохнул Вадим. — А жаль: лучших специалистов теряем! — Похоже, ему удалось напоследок польстить своей высокопоставленной сотруднице — серо-стальные глаза Татьяны потеплели от его слов.
Едва распрощавшись, она поспешила сообщить новость супругу. Тому самому Сергею Никифорову, который с утра все никак не мог отделаться от воспоминаний о своем удивительном и тревожном сне.
Явившись в его кабинет после беседы с шефом, Татьяна с порога произнесла:
— Можешь меня поздравить — я только что с работы уволилась!
— И какая муха тебя укусила? — кисло поинтересовался Сергей.
— Я давно собиралась это сделать. Понимаешь, у меня есть одно очень важное дело, которое потребует массы времени и сил… Идея одна…
— Да-а? Надеюсь, я не главный участник твоих новых фантазий?
— Ну, скажем так'- почти. Вернее, главный посредник, — загадочно сказала Татьяна, следя за его реакцией.
Реакции она, впрочем, не дождалась. Похоже, Сергей продолжал поддерживать беседу исключительно по обязанности.
— Что хоть за идея? — спросил он, всем своим видом демонстрируя, что ответ его не слишком интересует.
— Потом скажу, но уверена — тебе понравится, — старательно не замечая мужниного безразличия, сказала Татьяна, — Ну как, удалось мне тебя заинтриговать?
— Скорее, напугать, — честно признался супруг, мечтавший только о том, чтобы к нему не лезли со всякими бабскими глупостями.
Но стереть улыбку с лица жены у него так и не получилось. Пришлось вставать, провожать ее к выходу, дежурно подавать дорогое элегантное пальто. Татьяна уже стояла у самой двери, когда у нее зазвонил мобильный телефон.
— Да? Кто это? — По номеру Баринова не поняла, кому понадобилось ее беспокоить.
— Привет! Не узнала? Это я, Таня Разбежкина! — как гром среди ясного неба, раздался веселый голос.
— Да ну?! — В отличие от Вадима Горина, неожиданно обрушившийся удар держать Татьяна умела как никто. — Какие люди! Ты где?!
— В Москве, только что с самолета! И сразу решила тебя порадовать! Слушай, давай ноги в руки — и ко мне, я тебе все-все расскажу! Ужас, как хочу тебя увидеть!
— Кто это? — негромко спросил Сергей, заметив-таки, какая уникальная гамма чувств отражается в процессе разговора на лице жены…
— Лялька, косметолог, у нее проблемы, — прикрывая трубку рукой, моментально нашлась Татьяна, которой меньше всего хотелось сообщать мужу правду. Сергей пожал плечами. Проблемы какого-то косметолога ему были уж и вовсе безразличны. — Все, жди, скоро буду, — заверила Баринова подругу, захлопывая телефон.
Одним из двух членов семьи Рыбкиных, кому не удалось принять участия в торжественной встрече, оказалась Анна — жена Виктора. Она была уверена, что успеет прибежать если не к самому приезду «девочек», то довольно скоро, не зря же отпрашивалась с работы! И в самом деле, Анна спешила как могла, но на полпути к дому вдруг услышала до боли знакомый голос:
— Здравствуй, Аня.
Она обернулась и замерла:
— Костя?… Но… как? Откуда?
Это лицо, которое она так старалась выкинуть, выбросить из памяти… Эта кривоватая смущенная улыбка и какая-то очень мальчишеская челка, выбивающаяся из-под кепочки-пирожка…
— Вот, значит, как… Увиделись. — Он смотрел на нее — и будто не было четырех разделивших их лет.
— А мы о тебе с тех пор не слышали, — тихо сказала Анна.
— Ну, это поправимо, бог даст, еще услышите, — произнес тот, кого она назвала Костей. — Я уехал тогда… Что мне туг было ловить? Жил в Петрозаводске, книгу писал. А где еще и публиковаться, если не в Москве? Ее наконец приняли, вот, приехал на редактуру. Такие дела.
— Да… Я же знала, я всегда верила, что у тебя все будет как-то… необыкновенно, — проговорила Анна, отчего-то задыхаясь, хотя они шли очень медленно. — Тебе тесновато было в шкуре простого школьного учителя… А как ты меня нашел? — Ей было очевидно, что их встреча состоялась вовсе не случайно.
— Просто позвонил Тамаре Кирилловне, она мне все про всех и выложила, — отозвался Константин, — И про то, что ты работаешь, тоже. Это правильно, это ты молодец. В шкуре домохозяйки тебе тесновато было. А я очень хотел увидеть тебя. Правда, что вы с Виктором теперь своей семьей живете, отдельно?
— Да, правда. И меня… меня все устраивает. И работа, и все остальное. Я, Костя, ничего менять не хочу, — очень серьезно сказала Анна в ответ на его невысказанный вопрос.