н? Поди разбери, что с ней происходит. Какие тут реакции? Умом одно понимаешь, а сердце другое подсказывает…
— Нина, — Миша принялся собирать анкеты, — я знаешь что… Я хотел тут с тобой обсудить… Есть одно важное дело. Ну, не дело — вопрос… Понимаешь… Даже не знаю, с чего начать.
— А что там твоя наука подсказывает? — подколола Перепелкина. — Начни сначала.
— Нина, ты очень хорошая. Ты даже сама не представляешь, какая ты хорошая. Ты добрая, умная, замечательная. Ты…
— Да ладно уж, — смутилась женщина. — Какая там замечательная. Самая обыкновенная.
— Нет, не обыкновенная. Ты красивая… Ты замечательный друг. Правда. Мы с Сережкой очень тебя любим. Честное слово, у нас ближе никого нет. Ты нам — как сестра…
— Сестра? — потерянно переспросила Нина.
— Любимая, добрая сестра, — повторил он. — Настоящий друг, верный, надежный. Ты…
— Я поняла. Конечно, сестра, Мишенька. Сестра и друг, — губы Нины сжались.
— Ты обиделась? — расстроился парень.
— Разве можно обидеться на такие слова? Я вас тоже люблю — и тебя, и Сережу. А если я чего не так сделала… Ты уж извини, я от сердца. Ладно, я пойду. Надоела я тебе своей заботой…
Давно уже рабочий день у Тани не начинался так волшебно. Таня войдя в свой кабинет, она увидела на столе корзину с цветами. Обнаружив в роскошном букете открытку, прочитала вслух:
— «Как южные звезды, сияют ее чудесные глаза…» Ну надо же! А это что? — Таня вытащила из корзины открытку с репродукций картины «Святая Инесса». — Понятно… — Немного посидев и полюбовавшись на прекрасные цветы, она позвонила Гонсалесу:
— Игорь? Здравствуйте.
— Танечка! — радостно воскликнул он. — А я ждал вашего звонка.
— Конечно. Разве я могла не поблагодарить за такой подарок?
— Вам понравилось? Я рад. Только ждал я не поэтому: вы обещали мне дать ответ, — напомнил мужчина.
— Я помню… Цветы необыкновенные. И слова замечательные. Не знала, что вы — такой.
— Какой?
— Хитрый. На самом деле я хотела сказать, что вы — поэт.
— Вы любите поэзию? — ухватился он за эти слова. — Хотите, буду читать вам стихи весь вечер, когда увидимся… Ой, тут на линии помехи какие-то! Я не расслышал, когда за вами заехать?
— Я пока ничего не сказала. Дочка на меня и так в обиде. Я весь день на работе, она ждет меня вечерами…
— Тогда давайте не будем вечера дожидаться. Я заеду за вами в офис, пообедаем где-нибудь. У нас и прикрытие есть — обсудим пару рабочих вопросов. Идет?
— Идет, — сдалась Таня. — Заезжайте.
— Вот и я говорю: надо чаще встречаться, — сидя в приемной, Жанна оживленно болтала по телефону с подругой. — Давай я потрясу своего хорошенько — и закатимся в какой-нибудь модный ресторан! Все, Светка! Не могу больше говорить, — она свернула разговор, заметив входящего Игоря. — Добрый день, господин Гонсалес! Рада вас видеть. Вы к Вадиму Леонидовичу? Присаживайтесь, он будет с минуты на минуту.
— Спасибо, — отозвался Игорь. — Только я, похоже, сегодня его не увижу. Я к вашему вице-президенту.
— К Разбежкиной? — Лицо Жанны приняло кислое и недовольное выражение. — Она вышла. Может быть, чай? Кофе?
— Спасибо, не стоит. Я ненадолго… Танечка, я не рано? — заулыбался он, увидев Таню, вернувшуюся с документами в руках. — Мы можем идти?
— Да, конечно. Минуту, только положу бумаги и возьму сумку.
— Готов ждать, сколько скажете!
— Деловой обед? — приподняла брови Жанна, когда Таня убежала к себе в кабинет.
— Надеюсь, что не очень, — несколько двусмысленно ответил Гонсалес.
— Не очень деловой — или не очень обед?…
— «Не очень обед»? — удивился Сергей, в свою очередь входя в приемную с пачкой бумаг. — Ты перевела с английского слово «ланч»? Здрасте! — не без иронии кивнул он Игорю.
— Я готова. Можно идти, — вернувшись в приемную, Таня взяла Гонсалеса под руку, и они удалились, похоже донельзя довольные предстоящим «не очень обедом».
Сергей мрачно смотрел им вслед.
— Куда это мы приехали? Разве тут можно поесть? — выйдя из машины Гонсалеса почти в самом центре большого парка и удивленно озираясь, спросила Таня.
— Можно. В парке довольно приличный ресторан, — успокоил ее Игорь.
— А почему именно здесь?
— Очень люблю эти места, — отозвался он. — Если проехать чуть дальше, будет Егерский пруд, мы с дедом там лебедей кормили. А вон там, во дворе, стоял маленький Ленин.
— Что значит — маленький?
— Ну, когда еще «с кудрявой головой».
— Как здесь все-таки красиво! Я так довольна, что вы вытащили меня прогуляться… Сто лет по парку не гуляла… А вы здесь в детстве жили? — Тане хотелось узнать об Игоре побольше.
— Не совсем. Здесь прошло детство деда: их детдом был на Оленьем Валу. Да, в общем, не только детство — вся жизнь. Вот он и возвращался все время в Сокольники. И меня, маленького, привозил… Бабушка тоже отсюда.
— Она тоже детдомовка?
— Нет, они жили на Короленко, в бараках. Их барак назывался «хитрый домик».
— Почему «хитрый»? — не поняла Таня.
— А проживало там всякое мелкое жулье. Из всех, похоже, один прадед на заводе работал. Комнатки маленькие, удобства во дворе…
— Это мне знакомо — я тоже до пятнадцати лет воду из колодца таскала, — кивнула Разбежкина.
— Вот-вот, — подтвердил Гонсалес. — Во дворе и колонка, и сортир. А в десятиметровой комнатке пятеро, да еще приблудившийся испанский пацан… Дед после войны жил, по сути, в семье бабки… Время-то голодное, вот бабушкины родители его и подкармливали… Ой! Мы же обедать собирались, а я… Кормлю соловья баснями.
— Ничего. Соловей еще жив вреде.
— Пока жив, надо спешить.
— А я, — Таня, в свою очередь, вкратце рассказала Игорю о себе, — последнее время работала на Севере и только недавно вернулась в Москву.
— Богатая биография… Тань, давайте тут свернем. Я покажу вам танцверанду.
— Здесь танцуют? — заинтересовалась Таня.
— Сейчас — вряд ли. А раньше танцевали. Дед очень любил это место.
— Наверное, с бабушкой здесь познакомился?
— в общем, да. Но впервые увидел ее на катке. Еле прорвался — после войны билеты на каток с конной милицией продавали… Увидел бабку и каждый вечер потом на каток бегал — через дырку в заборе. А подошел к ней только летом, на танцах.
— А поженились они когда?
— Через четыре года. Дед работал уже. А бабушка училась — дед настоял. Она единственная из «хитрого домика» в институт пошла.
— Удивительно, — задумчиво вздохнула Таня. — Неужели у кого-то так бывает — сразу и на всю жизнь…
— Бывает, — уверенно кивнул Гонсалес. — Мои старики до сих пор уверены: только так и должно быть.
— А вы тоже считаете, что это возможно — сразу и на всю жизнь? — Тане крайне важно было услышать его ответ.
— Только так, — очень серьезно глядя ей в глаза, подтвердил Игорь.
Потом, уже сидя в машине и собираясь обратно в офис, Таня вспомнила этот разговор:
— Я все думаю про ваших деда и бабушку. Счастливые… Наверное, такое счастье бывает, когда нет прошлого. Когда все впервые, как у них.
— Но ведь прошлое со временем забывается, — возразил Игорь. — Просто надо, чтоб оно стало воспоминанием — добрым или досадным, неважно, главное — воспоминанием.
— Знать бы еще, как этого добиться…
— Легко. Перестать считать его сегодняшним днем. Перевести в день вчерашний.
— И что тогда?
— Тоща, — засмеялся Гонсалес, — окажется, что времена не изменились. И все может быть так же, как у наших дедушек и бабушек.
— Как у них — с первого взгляда?
— Конечно. Это главное, что дед передал мне по наследству, — Игорь наклонился к Тане и поцеловал ее.
Наутро, не успел еще Сергей войти в офис, ему позвонила жена:
— Сереженька, это я. Ты не представляешь, как я соскучилась. У тебя все в порядке?
— Да, — погруженный в невеселые мысли, он поддерживал беседу скорее автоматически.
— Я хочу тебя видеть. До безумия.
— Да, — тем же тоном и по-прежнему на автомате произнес Никифоров.
— Да? — обрадовалась Баринова.
— То есть нет, — наконец-то очнулся Сергей. — Сейчас ничего не выйдет. У меня на столе куча документов. Просто утопаю в бумагах. Может быть, к вечеру удастся выплыть. Но не исключено, что камнем пойду на дно. Прости, Танюш.
Пережить этот его холодный тон после вчерашних авансов Татьяне помогла, как обычно, Туся, которая с утра напекла гору потрясающе вкусных блинчиков и ревностно следила за тем, чтобы ее любимица наелась до отвала.
— Ну все, все, — отдуваясь, взмолилась Татьяна. — Туся, закормить меня, что ли, решила? Мне за фигурой следить надо!
— Это за шпионами следить надо, как бы куда ни делись, а за фигурой-то?… Вот она, всегда при тебе, — парировала домработница.
— Готовишь вам, готовишь, а есть некому, — проворчала Татьяна, копируя ее манеру.
— Ах ты, артистка, — засмеялся отец.
— А что, не правда, что ли? Я всех местных собак откормила — ну чисто поросята, — заметила Туся.
— Да, кстати, — произнес Олег Эдуардович, — я уезжаю в командировку. На пару дней.
— Ну вот, — огорченно воскликнула Туся. — А я вчера столько голубцов наделала! Ну и кто теперь будет их есть?
— На меня не рассчитывай, — поспешно предупредила Татьяна.
— У местных псов будет праздник! — заметил Олег Эдуардович. — Пока. Всем удачи, — быстро попрощался он при виде входящей в гостиную жены.
Туся с недовольной гримасой налила Яне чаю.
— Что это? — в ужасе воскликнула та. — Я же привезла нормальный чай. Зеленый. Китайский. А это пьют только дикари!
— Пробовала я твой чай, — раздраженно проворчала Туся. — Отрава. Ни вкуса, ни цвета. Может, от поноса он и помогает…
— Что бы ты понимала?! Знаешь, сколько он стоит?
— Да уж небось не дороже денег. Тебе лишь бы потратить побольше.
— Меня твое мнение не интересует. Немедленно подай мне нормальный чай! — не терпящим возражения тоном потребовала Яна.
— Ага, прям вспорхнула и полетела, — фыркнула Туся. — Дикари мы у нее. Транжирщица!