— Понимаю и ни на чем не настаиваю.
— Костя, извини, мне пора бежать. — Анна попыталась поставить точку в разговоре, но из ее затеи ничего не вышло. Хотя бы потому, что ей ужасно не хотелось вот так обрывать эту встречу с человеком, которого она когда-то любила. — Жаль, что не поговорили даже толком…
— В Москве всегда время в дефиците, — согласился Константин, — не то что у нас в Петрозаводске.
— На романы хватало? — вырвалась у Анны более чем прозрачная двусмысленность.
— На романы — не знаю, но поболтать — сколько угодно, — улыбнулся он.
— Я бы тебя в гости пригласила, да никак, — торопливо произнесла она, — у нас такая суматоха, сегодня Танечка Разбежки на приезжает!
— Да что ты говоришь! И как она? — с неподдельным интересом воскликнул Устинов.
— В двух словах — вышла замуж, родила дочку. Мы их ждем не дождемся, особенно Вера Кирилловна! Ну все, я побежала…
— Конечно! Поклон им от меня! Я тебя и так задержал! Ничего, в другой раз загляну.
— Да! — кивнула Анна. — И про книгу расскажешь, обязательно!
— Первый экземпляр — твой, с автографом, — пообещал Устинов на прощание.
Через пять минут Анна уже входила в квартиру, где они когда-то жили вместе с мужем, пока не начали снимать собственное отдельное жилье.
— Танечка, как долетела? — Они крепко обнялись с невесткой.
— Как птица, — засмеялась Таня, искренне радуясь встрече. — Как ты-то туг?…
— Ой, да что я, — отмахнулась Анна, — лучше о себе расскажи!
— Вот и весь мой рассказ. — Таня указала на вбежавшую в комнату Надю.
— Прелесть, — ахнула Анна, любуясь малышкой. — Катька, кажется, только вчера вот такой же была… А уже невеста… — Она наконец начала снимать пальто и разуваться, но тут к ней подошел Виктор:
— Ань, можно тебя на пять минут?
— Да ты что, я специально с работы отпросилась, чтобы Таню увидеть, поговорить, какие сейчас с тобой еще вопросы? — недовольно произнесла Анна. — Потом нельзя, что ли?
— Действительно, Вить, — согласилась с ней Таня.
— Да успеете еще наговориться, — подталкивая жену к двери, бубнил Рыбкин. — Ну правда, это важно… и чтобы не при всех… семейное собрание не устраивать…
— Танюша, извини, я сейчас, — совершенно ничего не понимая, Анна вместе с мужем вышла на лестничную площадку.
Но Тане с Надей долго скучать не пришлось — буквально следом за Анной примчалась Татьяна Баринова.
— Разбежкина! — с порога завопила она. — С ума сойти! Дай обниму!
— Танька, — сияя, взвизгнула подруга, — я без тебя так скучала!
— А я без тебя — нет, можно подумать! Слушай, да ты все такая же, только похудела немного… Девочка, — Баринова глянула на Надю, будто только что ее заметив, — а ты кто? Тоже в гости пришла?
— Я здесь живу, — прошептала та, сраженная наповал: все сегодняшние новые знакомства разом померкли в Надиных глазах, стоило ей увидеть такую потрясающую тетю. — Меня Надя зовут…
— Тогда у меня для тебя подарок. — Баринова ловко развязала ленточку на огромной коробке, которую принесла с собой, и достала великолепную куклу. — Нравится? Держи!
Надя взяла куклу и прижала к себе, однако по-прежнему не отводила глаз от щедрой дарительницы.
— Что ты стоишь, как заколдованная? — засмеялась Таня. — Красивая тетя, да?
— Как принцесса, — потрясенно выдохнула девочка.
— А я и есть принцесса, — очень серьезно произнесла Баринова. — Здравствуйте, Вера Кирилловна, — обратилась она к Таниной маме, которая едва кивнула в ответ.
— Наденька, пойдем в гостиную, игрушки соберем. — Бабушка решительно взяла внучку за руку, уводя ее подальше от «тети-принцессы», точно от большой беды,
Таня удивленно взглянула на мать, не находя никакого разумного объяснения такой реакции. Но теперь, когда две молодые женщины остались наедине друг с другом, ее внимание моментально переключилось на давнюю и любимую подругу:
— Ты мое письмо-то последнее получила?
— Получила, все собиралась ответить, да вот, не успела, — вздохнула Баринова.
— Ладно, можешь уже не писать, — засмеялась Таня, но тут же посерьезнела: — Мне это кажется, или у тебя проблемы какие-то? Глаза грустные и настороженные… Я же вижу.
— Ой, Танюх… Мне грех жаловаться, всего с избытком. Деньги есть, муж любимый под боком… Только, понимаешь…
— Ну? — обеспокоенно поторопила ее Таня.
— Я не могу иметь детей, — еле слышно проронила Баринова. — Не получается.
— А врачи что говорят?
— Да что врачи… Говорить они мастера, да толку что-то не видно.
— А твой муж?
— Он не знает. Он ничего не знает пока, Таня! Я вру ему, что таблетки принимаю противозачаточные, и он вроде верит. А потом? Рано или поздно все равно ведь правда всплывет, и что тогда? Я так боюсь — вдруг он меня бросит, найдет себе бабу получше, которая ему целый выводок родит…
— Слушай, хватит так переживать, — попробовала ободрить подругу Таня. — Может, все еще образуется, да и он, если действительно любит, ни за что тебя не предаст, что бы ни случилось!
Словно в подтверждение ее слов о том, что все как-то способно «образоваться», в комнату вбежала Надя с куклой в руках и снова, обняв мать, уставилась на тетю-принцессу.
— Ну, я пойду, пожалуй, — вдруг заторопилась та.
— А обед? — вскинулась Таня. — Что ты так быстро, даже толком поговорить не успели!
— Я еще забегу. Не провожай, дорогу знаю!
За стол Рыбкины уселись без Татьяны Бариновой, к немалому облегчению Веры Кирилловны, которая просто не представляла себе, как смогла бы выдержать ее присутствие.
А Вадим Горин пообедать отправился, по обыкновению, в ресторан, причем сегодня компанию ему составил Олег Эдуардович Баринов. Им было что обсудить. Заметив, как часто Вадим подливает себе спиртного, Баринов недовольно поморщился:
— Ну что ты распсиховался? Подумаешь, Разбежкина! Прилетела — и прилетела, нам-то что? Я смотрю, тебя прямо перевернуло с перепугу!
— Как бы она счеты не начала сводить, — высказал Горин свои опасения.
— Оно ей надо? — отмахнулся Баринов. — Что было — быльем поросло! Теперь все равно ничего не докажешь.
— У вас, как я погляжу, нервы железные, — вздохнул Вадим.
— Я просто не имею обыкновения делать из мухи слона. Если так уж трясешься — устрой ее на работу, деньжат подкинь, вон, хоть через мою Таньку, и все будет тихо-спокойно.
— Кстати, ваша-то Татьяна сегодня уволилась, хотел сразу сказать, да забыл. Уговаривал остаться — ни в какую.
— Дела-а, — протянул Олег. — Не пойму, что у нее опять за фокусы. А этот олух царя небесного — остается?
— Сергей-то? Пока вроде никуда не собирался. — Горин покрутил в руках бокал с коньяком, словно раздумывая, пить или нет. Выпил и добавил: — Зато в нем я уверен, вот уж кто меня никогда не подведет…
Баринов о своем зяте был иного мнения, так что, едва приехав вместе с Вадимом обратно в офис, принялся рвать и метать, обвиняя именно Сергея в увольнении любимой дочери:
— Сам — пустое место, так теперь тебе понадобилось и жену в домашнее растение превратить?! Я вообще не понимаю, за что тебе деньги платят, ты же за три года с места не сдвинулся!
— Это вы у Горина спросите, за что он мне платит, — огрызнулся Сергей, не испытывающий особенного пиетета по отношению к влиятельному тестю.
— Хоть бы вы с Танькой детей завели! — в сердцах воскликнул Баринов, впрочем, понимая, что броню никифоровского равнодушия вряд ли можно чем-то пробить. — Или ты и на такой подвиг не способен?
— Какой из меня отец? — пожал плечами Сергей, и не думая поддаваться на провокацию.
— Это точно, что никакой, тебе ж памперсы менять — и то не доверишь! — не унимался Олег.
— Так ваша дочь меня потому и полюбила, сердобольная она, жалеет убогих, — принялся откровенно юродствовать Никифоров.
— Шут гороховый, — с отвращением бросил Баринов, сворачивая бесполезный разговор.
И позже, вечером, беседуя с дочерью, Олег Эдуардович не понимал только одного: почему его Татьяна, такая умная, такая ослепительно красивая, цепляется за подобное ничтожество и до смерти боится его потерять?! После встречи с Разбежкиной она была просто сама не своя. Маленькая Надя, похоже, не выходила у нее из головы:
— А вдруг Сережа узнает, что она его дочь?! Он же уйдет от меня! — Татьяна металась по гостиной, не находя себе места.
— От тебя уже в глазах рябит, — поморщился отец. — Сядь, успокойся. Куда он денется, Сережа твой драгоценный, от такой шикарной жизни? От добра добра не ищут.
— Я должна родить. Срочно, — не унималась Татьяна, не способная воспринимать никаких доводов рассудка и одержимая одной-единственной мыслью.
— А вот ребенок, дорогая моя, еще никого нс останавливал, — резонно заметил отец. — Взять вот хотя бы твою собственную мать: захотела — развернулась, и только ее и видели. Ты же совсем маленькой была, но она на это не посмотрела. Лучше подумай, что твоя дорогая подружка знает про нас с тобой, прозондируй почву на всякий случай. После всего, что мы с ней сделали… возможны всякие варианты.
— Попробую. — Татьяна с глубоким вздохом прижалась к отцу.
— Спит? — улыбнулась Вера, когда дочь, уложив Надю, вошла на кухню.
— Без задних ног, — улыбнулась та. — У Гали в комнате. Она от Гальки-то прямо не отходит. Дети чувствуют, когда их любят. Я с ней говорила — бедная, бедная, своего-то так и не довелось родить. А Горин каков! Он же тогда меня на жалость взял, мол, у нас с Галей скоро будет ребенок, как же малышу, без отца? А лотом на радостях как-то позабыл сообщить, что никакого ребенка не будет. Да плевать на него, только Галю жалко… Или вот взять Таню Баринову: тоже счастливой себя не чувствует.
— А у этой-то какая беда? — неприязненно и даже с некоторым ожесточением спросила Вера Кирилловна.
— Она не может забеременеть, как ни старается. Боится, что ее муж из-за этого бросит. Ой, надо было ей сказать, чтобы вместе с мужем к врачу-то и сходила, вдруг проблема в нем, а вовсе не в ней? Может, это у него дети не получаются?