— Тань, а тебе никогда не хотелось… ну, покончить со всем одним ударом, раз — и все? — вдруг спросила Баринова. — Чтоб не мучиться?
— Нет, ни разу, — спокойно ответила Таня. — Даже в тюрьме.
— Ты такая оптимистка?
— Да нет, впадать в депрессию не хуже других умею… а может; и лучше. Просто… представляешь, сколько всего должно было случиться, совпасть, чтобы я, Таня Разбежки на, появилась на белом свете? Не всем так везет, — улыбнулась Таня — И раз уж мне представилась такая возможность, почему бы не воспользоваться ею на все сто? А помереть всегда успеем. И потом… Куда ж я денусь, когда меня два таких мощных магнита между собой зажали: тут мама, тут ребенок. С одной стороны — Вера, с другой — Надежда. А с надеждой и верой — можно и без любви прожить.
— Если все сложится, буду вести себя по-умному: мужчину нельзя держать на коротком поводке, он от этого звереет и начинает кусаться, — похоже, Тане удалось поднять подруге настроение, и та даже согласилась немного поесть. — Только бы Сережка вернулся… А когда будет ребенок, он уже никуда не денется, правда? Если бы ты знала, как мне хочется простого бабского счастья: дом, муж, ребенок! Нет, в другом порядке: муж, ребенок, а потом уже все остальное!
— А представь, — оживленно подхватила Таня, — лет через десять мы будем так же сидеть и вспоминать все это со смехом… Как мы мучились, страдали… Неужели мне было так больно и тяжело… А точно, это все с нами было или мы просто сериалов насмотрелись? А я все равно уверена, что и ты, и я будем счастливы!
— Почему ты так уверена, что мы будем счастливы? — недоверчиво спросила Баринова, — Умеешь читать будущее?
— Нет, просто верю, что так должно быть.
— Если б ты знала, как я этого хочу. И тебе счастья желаю. Правда. Я же все понимаю, у тебя есть основания мне не доверять, но я же тогда все делала, как ты хотела. Ты не велела ему ничего говорить — я не говорила. Ты попросила письмо передать — я передала. Сергей ведь сам его не захотел читать. Порвал даже…
— Это к лучшему, — твердо произнесла Таня, хотя от таких слов у нее все в груди перевернулось. — По крайней мере одной проблемой меньше. Что теперь говорить… целая жизнь с тех пор прошла. Все забыто,
— Если бы все было по-другому, я бы у вас на пути не встала.
— У нас на пути были препятствия пострашнее. Тюремная решетка, — напомнила Таня.
— Да, ужасно все получилось. И главное, тебя ведь могли отпустить…
— Но не отпустили. Тут тебе и карты в руки. Путь свободен, меня нет, можно заняться осадой Сергея. Скажи, ты имела отношение к тому, что меня засадили на полную катушку? — Таня произнесла это так, что теперь уже у Бариновой упало сердце: знает, все знает. Или блефует? Нет, нельзя позволить взять себя на понт. Как это называется на тюремном жаргоне? Уйти в глухую несознанку?…
— Ну, просто слов нет! — ахнула Татьяна, расширенными недоумевающими глазами глядя на Разбежкину. — Да как ты могла подумать?! Я же тогда, наоборот, все, что могла, делала. Старалась. Папу просила, он так помог… Ты вспомни…
— Помню, — кивнула Таня. — Я попросила тебя показать ему документы, которые мне Горин на подпись дал. Ты показала, он сказал, что все нормально. Потом я их подписала… и меня арестовали.
— Так почему ты меня обвиняешь? — якобы перестала что-либо понимать Баринова. — И папу? Понятно же. кому это выгодно было. Горин…
— Не надо, Тань, — поморщилась подруга. — Ты, может, в этой истории и ни при чем. Но я точно знаю, что это Олег Эдуардович меня посадил. У меня есть доказательства.
— Доказательства? И что… что ты собираешься делать?…
— Здравствуйте, — входя в палату, поприветствовал обеих женщин Олег Эдуардович. — Ну, как ты, Татка?
— Мне пора. — Разбежкина немедленно встала. — Выздоравливай, Таня. До свидания.
— Папа, — сдавленно произнесла Татьяна, едва за подругой закрылась дверь, — ей все известно.
Баринов изменился в лице, однако довольно быстро взял себя в руки и спросил, хмыкнув:
— Что — все? Энциклопедию прочла?
— Не прикидывайся, — раздраженно отозвалась дочь. — ты все понял. Ей известно, благодаря кому она попала в колонию.
— Да откуда? — поднял брови Баринов. — Она блефует, а ты и поверила. Я о тебе вообще никому не говорил…
— Она про тебя знает. И так уверенно говорила…
— Ну знает, — неохотно допустил он такую возможность, — и что дальше? Доказать что-либо невозможно. И потом, в конечном итоге решение вынес суд. Твоя подруга просто поиграть с тобой решили, как кошки с мышкой. У них ведь теперь опыт большой… Зона бесследно ни для кого не проходит.
— Зачем ей со мной играть? — устало спросила Татьяна.
— Может просто нервы потрепать хочет, а может…
— Что? Пап, не юли. Начал — так договаривай! — потребовала дочь.
— Не может она таким образом к Сергею подбираться?
- Где он? Ты его видел? — вскинулась Татьяна.
— Я сразу же к нему поехал, — кивнул Олег Эдуардович.
— Что он сказал? Он знает, что я в больнице? — допытывалось она.
— Он не придет, Танечка.
Все напрасно, отчетливо поняла она. Все напрасно…
Яна радостно встретила примчавшегося к ней Диму. Вряд ли он горел желанием лишний раз побывать в доме Баринова с риском столкнуться с хозяином, да делать нечего — раз «мамочка» велела, деваться некуда. Пришлось явиться.
— Что, не нравится? — озаботилась Яна, заметив, что он ест без особого аппетита. — Может, чего-нибудь другого хочешь? Я Тусе прикажу…
— Не, — помотал головой Дима, — все вкусно. Только… неожиданно как-то. Я после нашего последнего разговора думал, что между нами все… и вдруг…
— А такое всегда вдруг случается, — смеясь, заметила Яна. — А у нас с тобой все только начинается. Я должна была тебя увидеть. Мне так нужна поддержка, а кроме тебя… Моя дочь в больнице, — с пафосом закончила она, разыгрывая подавленность и тревогу
— Кошмар, — фальшиво посочувствовал Дима. — А что с ней?
— Любовь! Пыталась отравиться. Сергей ее бросил. Понимаешь, почему я тебе позвонила? — Она не успела договорить, потому что зазвонил мобильный. — Да, я. Добрый день, как вы? Да-да, слушаю, — Яна широко улыбнулась, видимо получив очень хорошие для нее новости. — Отлично! Я немедленно еду в банк, и, если все будет в порядке, тут же займусь выполнением своей части договора. Да, обязательно.
— Ты про дочку говорила, — напомнил Дима, когда она положила трубку. Судя по выражению Яниного лица, эти проблемы ее больше не беспокоили, но спросить для приличия следовало.
— С ней уже все и порядке, — отмахнулась Яна, кажется едва вспомнив, что у нее вообще имеется какая-то дочь. — Л нам стопой, мой ангел, предстоит приятные хлопоты. Сейчас заедем а банк, потом по магазинам — надо тебя приодеть. Л потом будем кутить! Возможно, всю ночь, — игриво добавила они.
Сергей, несмотря на вчерашнюю нервотрепку и хлопоты с переездом, пришел в офис вовремя. Ему удалось договориться о новой съемной квартире, и он даже успел перед работой дать Mише необходимые ценные указания по этому поводу. И теперь он хотел только одного — поговорить с Таней. Но вместо нее нарвался на человека, которого, напротив, отнюдь не горел желанием видеть. В Танином кабинете Игорь Гонсалес листал какой-то интерьерный журнал.
— День добрый, — улыбнулся он, пожимая Никифорову руку. — Ко мне?
— Здрасте… Не совсем, — Сергей положил на Танин стол букетик ромашек и еще более помрачнел, увидев, что и здесь его опередили: на столе уже стояли роскошные свежие розы.
— Как тебе этот интерьер? — Гонсалес развернул журнал так, чтобы Сергей смог увидеть фотографии.
— Изящно.
— Между прочим, мои ребята делали.
— Да? Тогда оч-ч-чень изящно. Ты сюда по делу… или как?
— А ты спрашиваешь из праздного любопытства — или как? — в тон Сергею ответил Игорь.
— Нет, если по работе, го ради бога… А если что-то личное, то не советую, — предупредил Никифоров. — Ой, как несовременно, — тут же сменил он тему, показывая на фото в журнале. — Мне кажется, сейчас уже стыдно так строить.
— Совершенно с тобой согласен, — не стал возражать Гонсалес, — но это наш старый проект. И почему редакция решила опубликовать его именно сейчас — никак не пойму, — он закрыл журнал и отложил в сторону. — Я тебя правильно понял: не рекомендуешь обращаться к Татьяне Петровне с личными вопросами? Вот уж не думал, что твои служебные полномочия так далеко простираются… А может, тебе сама Татьяна поручила заботы такого рода?
— Таня любит меня, — твердо сказал Никифоров, скрестя руки на груди.
— Нисколько нс сомневаюсь в твоей неотразимости, ноты это от нее услышал или в своем сегодняшнем гороскопе прочитал? — удивился Игорь, смерив соперника насмешливым взглядом.
— Гороскопы и гадания на кофейной гуще нужны неврастеникам и неуверенным в себе людям. А мне достаточно посмотреть в Танины глаза. Проблема в том, Игорь, что она сама себе боится признаться, что любит меня. Мне просто надо ей это объяснить.
— Спасибо за откровенность, я тебе очень благодарен, — усмехнулся Игорь. — Но должен предупредить: поле боя я просто так не уступлю. Татьяна мне очень нравится. Я всю жизнь мечтал именно о такой жене.
— Как говорит народ, мечтать не вредно, — заметил Сергей. — Только учти, однажды Татьяна уже расставалась со мной. Быстренько вышла замуж и даже родила ребенка от этого моего… «заменителя», «утешителя», не знаю, как сказать… а вот меня забыть так и не смогла. Тебе не кажется, что ситуация повторяется? Только теперь «утешитель» — ты. Поэтому, Игорь, я тебе не завидую, мне тебя даже немножко жаль…
Почувствовав на себе чей-то напряженный взгляд, он поднял голову и осекся: в дверях кабинета стояла Таня, и, похоже, она подошла не сию секунду, так что слышала если не весь разговор, то его последние реплики — точно.
— Привет, — произнес Игорь, тоже заметив Таню. — А я за тобой.
— Замечательно, — тихо сказала Разбежкина, глядя на Никифорова в упор. — Пожалуйста, подожди меня в машине. Мне нужно кое-что закончить. Минут пять, не больше.