ее что-то нужно.
— Тебе бы лучше заткнуться, — посоветовал Игорь. — Даже если ты прав, она выйдет за меня, а ты останешься с носом.
— А ты — тоже, только со сломанным. — Сергей, вложив в удар все свое отчаяние, отбросил Гонсалеса к стене. Тот с грохотом упал, и к нему тут же бросилась прибежавшая на шум Таня. Прижимая носовой платок к залитому кровью лицу Игоря, она крикнула Никифорову:
— Вон отсюда — и чтоб больше я тебя никогда не видела! Ты уволен, а не уйдешь по-хорошему — уволю по статье! Вызовите охрану!
Вадим Горин понятия не имел о том, какие страсти кипят в его офисе. Сидя за столиком напротив Гали и попивая вместе с ней шампанское, он был вполне доволен жизнью и весело рассказывал ей о том впечатлении, которое она когда-то на него произвела:
— Это было просто возмутительно! Меня, молодого, красивого и еще совсем не лысого, какая-то девчонка считала чуть ли не стариком.
— Неправда, — смеясь, возразила Галя. — Я, между прочим, первое время, как ты к нам приходить стал, даже спать не могла. Закрою глаза — и вижу, как ты меня целуешь. Ты для меня был таким… особенным.
— А теперь? — спросил Вадим, заставив ее смутиться.
— Я думала, мы будем говорить о делах…
— О делах, так о делах, — согласился Горин. — У нас по плану еще горячее и десерт.
— Ты не меняешься, — заметила Галина. — Мама всегда говорила: Вадик, когда голодный, ни о чем, кроме еды, думать не может.
— Теть Тома так говорила? — удивился Вадим. — А я-то, дурак, ее стряпню нахваливал. Боялся, что сочтет меня неблагодарным. Оказывается, я у вас в обжорах числился.
— Какие мы тогда… дурные были, — вздохнула Галя. — Как вспомню — плакать хочется. Сколько времени потеряла на ненужные хлопоты, мечты идиотские…
— Ну, здесь я тебе сто очков вперед дам. У меня и времени для этого больше было, и энергии. Да я и сейчас не лучше. Даже женился по глупости. Столько лет пахал, не разгибаясь, здоровье посадил, через такое пришлось… И надо же: оказывается, все для того, чтобы Жанна могла ходить по бутикам и бирюльки себе покупать.
Галя не нашлась, что на это ответить, однако ход, сделанный Гориным, был безошибочным: в ней одновременно вспыхнули и ревность к удачливой сопернице, и жалость к несчастному Вадику, лопавшемуся в хитро расставленные сети завзятой хищницы.
— Как думаешь, — воспользовавшись ситуацией, предложил Горин, — не будет ли приглашение на танец нарушением регламента деловой встречи? Смотри, а то музыкант уйдет. Будешь потом локти кусать, да поздно. — Поднявшись, он вывел Галю из-за стола и повел в танце, очень скоро слившись с ней в поцелуе.
— Вот так так. И ведь не соврал, — прервала идиллию Жанна. — Действительно, очень важная, а главное, исключительно деловая встреча. Любо-дорого посмотреть на такой бизнес. — Подойдя к столику, она достала из ведерка со льдом бутылку шампанского: — Ого! Могу представить, сколько стоит… нет, даже представить не могу. Надо же, а со мной ты все больше по крепким напиткам ударял. А у вас тут ничего, уютненько. Ну, любящий муж, вижу, не обманул: действительно, важный деловой обед, плавно переходящий в ужин в интимной обстановке. А что у тебя дальше на повестке дня? Вернее, ночи… Молчи, сама догадалась. Значит, интеллигентно выражаясь, ночь любви в темноте.
— Жанна, — наконец, опомнился Горин, — прекрати…
— …потому что, — продолжала та, — иначе как в темноте, с этой, — она кивнула в сторону помертвевшей Гали, — никто ничего не сможет.
— Если ты не прекратишь, я… — угрожающе проговорил Вадим, одновременно удерживая собравшуюся уйти Галю.
— Боже, какие страсти, — Жанна закатила глаза. — Я и не подозревала, что ты на такое еще способен.
— Пусти меня! — крикнула Галя Вадиму, пытаясь вырвать из его руки свою.
— Никуда я тебя не пущу. Жанна сейчас уйдет.
— Вот еще! — возразила супруга. — Мне нужно знать, как ты проводишь досуг. Разве я тебе не родная жена?
— Уже нет! — рявкнул Горин. — Я подаю на развод. Так что с сегодняшнего дня можешь считать себя абсолютно свободной!
Яна Баринова, развалившись на диване в гостиной, болтала по телефону. То есть она еще, по инерции, полагала, что с человеком, который ей только что позвонил, можно вот так запросто поболтать, как со старым знакомым.
— Какой вы строгий! Я просто не успела вчера, — оправдывалась она несколько шутливым тоном. — После вашего звонка поехала в банк: пока получила деньги, пока часть из них потратила… ну, вы же понимаете.
— Хочу напомнить, мы с вами не в игрушки играем, — сухо заметил ее собеседник.
— Да вы не волнуйтесь, — заверила его Яна, — я прямо сейчас соберусь и поеду. Сделаю все, что обещала.
— Мой человек ждет вас через десять минут
— Мне удобнее после обеда, я записалась на маникюр… — начала было Яна.
— Нет, ты все-таки не понимаешь, во что в ввязалась, — теряя терпение, ответил собеседник. — Ты получила аванс, пора отрабатывать, если не хочешь, чтобы кирпич случайно на голову упал. Машина у твоего дома. И если через десять минут ты в нее не сядешь…
— Я уже лечу, буду через минуту, — покосившись на вошедшего мужа, быстро проговорила Яна и, бросив в сумочку телефон, выскочила из дома.
— Это Баринова, — говорила она по мобильнику через пару часов, выходя из здания прокуратуры. — Я все сделала. Когда будет оставшаяся сумма?
— Когда дело будет сделано.
— Мы так не договаривались, — возмутилась Яна, которой не терпелось получить свои тридцать сребреников за то, что она только что совершила. — Вы сказали: вторую часть я получу после того, как напишу заявление!
— Ну что вы, дорогуша, — усмехнулся ее собеседник. — Это не дело, и даже не полдела. Надо дать показания, ответить на вопросы следователей… и все такое.
— Я не хочу ждать. Платите немедленно, я ведь и передумать могу, — продолжала настаивать Яна.
— А вот этого я вам нс советую. В деле замешаны слишком большие деньги, а главное — теплое местечко, которое слишком долго занимает ваш муж. Так что если вы не хотите, чтобы вас нашли где-нибудь… в канаве…
— Я поняла. — До Яны, пусть и с опозданием, начало доходить, что она ввязалась в очень серьезные игры очень серьезных дяденек, и ей лучше заткнуться и вести себя смирно. — Надо подождать — я подожду.
— Вот и славно, — оценил ее понятливость собеседник. — Послушание — залог здоровья.
Янина дочь тоже времени даром не теряла. Ей во что бы то ни стало требовалось выяснить, что все-таки произошло между Сергеем и Таней. Так что Баринова-младшая не придумала ничего лучше, как отправиться домой к мужу и побеседовать по душам с его братом. Она устроила Мише настоящий допрос с пристрастием, но тот твердил только одно:
— Да я понятия не имею, о чем они говорили! Таня пришла — я сразу ушел.
— Жалко, — сдалась Татьяна, убедившись, что ничего большего от него не добьется, — Я думала, может… Ладно, пойду. Ты… прости моего отца, ладно?
— За что? — удивился Миша. — А, ты про это. Я уж и забыл,
— Нет, правда, — продолжала каяться Баринова. — Я сама была в шоке, когда узнала. Этого больше никогда не повторится! — Тут ее взгляд упал на неубранную постель, — Вот что значит, мужчины без присмотра, бардак у вас жуткий!
— Ты же знаешь, энергия лени практически неисчерпаема, — вздохнул Миша.
— Может, нам прислать кого-нибудь?
— Да брось ты, сами уберемся. Вот завтра и начнем, — заверил ее Михаил.
— Ага, верю. — Татьяна принялась застилать постель.
— Тань, — Миша попытался было остановить ее, — да плюнь ты, не надо. Я сам.
— Мне не трудно, — отозвалась Татьяна, наткнувшись на заколку для волос, — Это чья?! — в бешенстве воскликнула она и тут же начала швырять на пол все, что попадалось под руку, — Сволочи, гады… Ненавижу, ненавижу вас всех! Подлая тварь…
Вернувшись домой, Сергей застал следующую картину Миша невозмутимо наводил порядок в разгромленной квартире, а Татьяна, вдоволь побушевав, сидела на кровати и раскачивалась, как китайский болванчик, в полной прострации. Никифоров вздохнул и опустился в кресло. Миша поспешил уйти, чтобы не стать свидетелем еще одной бурной сцены — он и так был сыт по горло Татьяниными эксцессами.
— Зачем ты это сделал? Зачем? — глухо проговорила Баринова, обращаясь к мужу. — Она все равно никогда не будет с тобой.
— Если ты постараешься, то конечно, — согласился Сергей.
— Если даже ты постараешься, ничего не получится. Она мне об этом сама сказала! Она выйдет за Игоря.
— Я знаю.
— Сережа, — принялась уговаривать его Татьяна, — давай уедем куда-нибудь вдвоем, прямо сейчас. Туда, где нет ни моего отца, ни твоей Разбежкиной.
— И что это изменит?
— Надо попробовать. Начнем все сначала… Появятся дети, будет настоящая семья. А сейчас у нас просто кризис, его надо тупо пережить. Все наладится, вот увидишь…
— Извини, Таня, я хочу побыть один, — ответил Никифоров, совершенно не разделяя ее оптимизма относительно их совместного счастливого будущего.
— Ты с ней… спал? — прямо спросила Татьяна.
— Это не твое дело.
— Поняла, не дура. — Оставаться не имело никакого смысла, так что Бариновой пришлось удалиться несолоно хлебавши.
А Сергей поднялся и, словно вспомнив что-то очень важное, подошел к полке, на которой стояла вазочка, в которую он положил разорванное Танино письмо. Но ни вазочки, ни письма там уже не было.
— Миш! — позвал он. — Тут ваза была.
— Поищи там, может, склеишь, — брат кивнул на кучку мусора и веник в углу. — Это мы тут с Бариновой в футбол играли. Надо же было как-нибудь ворота обозначить… А что ты на меня смотришь? Она хозяйка, имеет полное право делать из своих вазочек красивые цветные стеклышки.
— А письмо? Оно в вазе лежало.
— Я его там где-то положил. Такая ситуация была — некогда было порядок наводить.
— Понятно. Счет не в нашу пользу, — пробормотал Сергей, продолжая лихорадочные поиски.- (¿пьяна точно забрать не могла?
— Не могла. Она вообще ничего, кроме этой заколки, не видела. Хотя черт ее душу знает. Я же, когда она бушевать перестала, выходил. Думаешь, там что-то важное?