— Да если б я знал! — в сердцах воскликнул Сергей. — В том-то и дело, что вокруг этого письма что-то закручивается, а я — ни ухом ни рылом, что в нем. Одно к одному… Черная полоса — какая-то уж очень широкая… и очень уж черная. Знаешь, сегодня я своими руками… вот этими… все разрушил. Совсем с катушек съехал.
— Ты про что? — не понял Миша.
— Я Таню… чуть не ударил. Главное, все при Наде произошло…
— Ну ты даешь, — протянул брат.
— Как Баринов сказал? Глаза кровью налились? Вот и у меня… Ты бы видел, как Надя на меня кинулась! Кулачками своими молотит… такую защитницу иметь — ради этого и жить стоит…
— Даже представить не могу тебя папашей, — пожал плечами Михаил.
— Я тоже раньше не мог, — с тяжелым вздохом согласился старший брат.
Таня привезла пострадавшего в тяжелых боях жениха к себе домой и теперь старалась облегчить его мучения, прикладывая примочки к разбитому носу. Игорь в какой-то момент глухо застонал.
— Это он нарочно, чтобы его жалели, — тут же заявила Надя, наблюдавшая за процессом оказания медицинской помощи.
— Как же, от вас дождешься, вы пожалеете, — жалобно проговорил Гонсалес, искоса глянув на нее.
— А что ты, как маленький, потерпеть не можешь? — проворчала Надя.
— Так я терплю… из последних сил.
— Мам, — неожиданно проговорила девочка, обращаясь к Тане, — если хочешь, женись на нем.
— Это что же такое случилось? — поразилась Таня этакой метаморфозе. — Раньше ты вроде бы не очень…
— Если мама на тебе женится — ты не будешь ее обижать? — глядя Игорю в глаза, очень серьезно спросила Надя. — Мам, он не будет!
— И никому не позволю, — заверил малышку Гонсалес, подхватывая ее на руки.
Таня облегченно вздохнула — ну наконец-то дочь оттаяла…
Когда Игорь ушел, Вера тоже, в свою очередь, не могла сдержать вздохов.
— Ты что, мам? Все налаживается, а ты вздыхаешь.
— Да что налаживается? — тихо произнесла Вера Кирилловна. — Я же вижу: не по любви замуж идешь, а от отчаяния. Думаешь, потом не аукнется?
— Аукнется, откликнется… Чего гадать? Да что с тобой такое, мама?! Ты же сама говорила: хороший парень.
— Хороший, кто спорит, — подтвердила Вера. — Только я не про него. Ты-то его любишь?
— Это неважно. Ну, не самое важное. Зато у нас будет нормальная полноценная семья, а у Нади — нормальный полноценный отец. Игорь будет нас беречь и охранять, холить и лелеять. Он умный, интересный, с ним весело, — принялась Таня перечислять достоинства жениха.
— Да все так, достоинств — пальцев не хватит, чтоб сосчитать… Ой, Танька, думаешь, так можно: одного сделать несчастным, чтобы другого забыть?!
— Да что там забывать? Это само собой получится: он еще будет руки распускать! — возмущенно отозвалась Таня.
— Что ж с ним такое случилось?
— Я забуду Сергея. Люблю, но придется забыть, а иначе — мне не спастись…
— Знаешь, — вдруг сказала Вера, — а я, наверное, уеду в Тупилки.
— Мам, ты что? С чего это вдруг?
— Да не вдруг, я давно уже об этом думаю. А что, съезжу хотя бы на лето: посмотрю, что там творится. Если все нормально — можно и Надюшку привезти: чистый воздух, речка… А молоко? Она ведь и не знает, что такое настоящее парное молоко. А за это время, Бог даст, и ты свою жизнь устроишь.
Поздно вечером, оставшись одна в офисе, Нина Перепелкина наконец решилась прослушать ту самую кассету, которую нашла в кабинете Горина. Нажав на кнопку диктофона, она замерла, стараясь не пропустить ни единого слова.
«Вы хорошо подумали? Это ваше окончательное решение?» — раздался голос Вадима Горина. — «Все давно решили за нас с тобой», — это уже Баринов.
— Странно, — протянула Нина. Неужели во всей той истории существовал еще кто-то третий, в чьих руках даже Баринов был не более чем марионеткой? И что же это, в таком случае, за «серый кардинал»?
«Странно… — словно в тон ее мыслям, прозвучал голос Горина. — Когда все уже на мази, вдруг… не понимаю». — «А не надо понимать, тебе сказали — ты и делай». — «Я-то сделаю, сделаю… но где логика?»
— Вот именно, — согласилась Нина.
«Вы представляете, что Разбежкина может потом устроить? Сами бомбу с часовым механизмом заводите». — «Не волнуйся, этой проблемой займутся специалисты-саперы. Так что, мой друг, назначаю тебя прокурором по надзору: проследи, чтобы девочка сидела».
— Вот сволочь! — возмутилась Нина, проматывая кассету немного вперед.
«А если я скажу, что все наши успехи в прошлом — это детский сад в сравнении с тем, что нас ожидает, — ты мне поверишь?» — спрашивал Баринов.
— Успехи в прошлом? Отлично. Значит, вот как… — Нина еще раз промотала кассету.
«…потому что от этого будет зависеть не многое, а буквально все!»
«Не волнуйся, этой проблемой займутся специалисты-саперы. Так что, мой друг, назначаю тебя прокурором по надзору: проследи, чтобы девочка сидела».
— Ну, старый хрыч, ты у меня попляшешь… Будет тебе цыганочка с выходом! — процедила Нина.
«…новости — не сплетни, а разлетаются еще быстрее: слышал, Татьяна ваша замуж выходит…» — произнес Горин. — «…будешь на свадьбе первым гостем, имей в виду», — пообещал ему Баринов.
— Так… значит… свадьба, ага, — кивнула Нина, начиная кое-что понимать.
«Что делать — молодым везде у нас дорога», — соглашался со своим собеседником Вадим. — «Кстати, о молодых: приехал бы, что ли, поздравить. Все же такое событие. Посидим, потолкуем. Обсудим и эти новости, и кое-какие другие…»
Перепелкина еще раз перемотала кассету назад: «Вы хорошо подумали? Это ваше окончательное решение?» — «Все давно решили за нас с тобой».
— Значит, Таню в кутузку, а сами за свадебку?! — наконец-то Нине стало все совершенно ясно. — Ну ты, Баринова, и сука. Я вам всем устрою… танец маленьких лебедей!
Ее лицо потемнело, губы сжались в тонкую решительную полоску, а взгляд сделался стальным. Немного подумав, Перепелкина набрала телефонный номер:
— Привет. Да я это, Нина. Сама не ожидала, что позвоню, но дело есть. Заработать хочешь?
Ни при каких других обстоятельствах она бы не пожелала еще раз встретиться с бывшим мужем. А тем более иметь с ним какие-то общие дела. Но в том, что она задумала предпринять, именно Генка показался Нине самым подходящим помощником, без которого просто не обойтись. И, покинув офис, она пошла на встречу с ним.
Надо отдать должное Генке: он, как только речь зашла о деньгах, примчался к дому Рыбкиных еще быстрее, чем она. Нина изложила ему свой план действий.
— А чего ты в ментовку не идешь? — не понял Генка. — Если и вправду улики такие убойные.
— А в ментовку я потому не иду, что у меня — не знаю, слыхал ты или нет, — судимость была, — раздраженно пояснила Нина.
— Да помню. Ты мне, между прочим, крепко про это в башку вбила.
— Было за что. И хватит об этом. Я тебя не для того позвала, чтоб твои боевые раны обсуждать. Так поможешь или нет?
— А чего ты про меня вдруг вспомнила? Ты этого заставь в милицию сходить… ну, своего нового… — колебался Генка.
— Ну и как тебе еще одну дырку в башке не сделать?! Я тебе сто раз говорила: нет у меня никого, а этот, как ты его называешь, — родственник подруги. Запомнишь? Или тебе для памяти татуировку сделать?
— Значит, этого своего ты подставлять не хочешь, а меня — можно?
— Никакой подставы здесь нет. Никто и не подумает, что мы с тобой связь поддерживаем. Тебе, может, денег, как всегда, мало? Так и скажи. Только большего это не стоит. Работа — не бей лежачего: спрячешь кассету и держи до той поры, пока скажу. А уж тогда отнесешь в милицию — и все.
— Ну не знаю. Подумать надо… Слышь, а давай куда-нибудь закатимся? Погуляем, выпьем-закусим, потом, может, еще чего-нибудь придумаем. — Таня всячески тянул время, чтобы сразу не давать ответ. Он чуял, что дело может обернуться весьма скверно, — уж на слишком больших авторитетов замахнулась его бывшая жена. С такими связываться — как бы себе дороже не вышло. Где Баринов — и где Перепелкины…
— Ну деньги на земле лежали, да ты нагнуться за ними не захотел. Ладно, найду кого-нибудь… не такого гордого.
— Нин, да чего ты? Уж и пошутить нельзя. Знаешь, я много о чем передумал за последнее время…
— Это пока я на нарах парилась? — уточнила Нина.
— Ну чего ты опять? Все же мы с тобой не чужие.
— Слушай, нечужой: с тобой расплачусь только деньгами, про остальное и не думай. Видал на вокзале такие камеры хранения: бросил денежку — она твоя? Вот и я в тебя засовываю денежку — твое дело кое-что сохранить. Понял?
— Да ты не подумай чего плохого: я ж хотел просто погулять, я ведь теперь работаю, могу тебя в кафе пригласить.
— А там напьешься…
— Не, я завязал. Так, пивка кружечку…
— Ну и молодец, — похвалила Нина. — Только я с тобой дружить не собираюсь. Ну что, договорились?…
— Сколько лет, сколько зим, — говорил по телефону Олег Эдуардович, расхаживая по своему кабинету. — Давненько, давненько мы не общались. Слушай, Петр Егорыч, может, организуем что-нибудь, а? На уточек поохотимся…
— Подожди, Олег Эдуардыч, отдыхать будем, когда погода наладится, — не поддержал его тона собеседник, заставив Баринова мгновенно насторожиться. — Копает под тебя кто-то. Проверки начались, в документах роются. И вообще, слушок прошел нехороший: могут тебя снять.
— Кто? — мрачно спросил Олег.
— Узнаю — сообщу. Но играют против тебя люди очень серьезные.
— Что посоветуешь?
— Затаись. И никаких новых грешков. Ни единого пятнышка, ни одного упоминания в прессе. И старые хвосты подчисть. Только тихо. В панику не впадай, есть кому тебе помочь. Ну, давай.
— Спасибо, Петр Егорыч. — Баринов медленно опустил трубку на рычаг и надолго задумался. — «Есть кому помочь», как же, — проворчал он. — Сдадут и глазом не моргнут. А насчет хвостов — прав. — Олег достал мобильный телефон и набрал номер. — У меня проблема, — он быстро и коротко изложил суть дела. — Ну, вкратце — вот так.