— Да все понятно, — раздался голос с другого конца провода.
— В общем, надо бы эту проблему… решить.
— И решить, и порешить, — срифмовал собеседник.
— Выбирай выражения, — заметил Баринов, вновь начиная чувствовать себя хозяином положения.
— Да ладно, все свои. Какие сроки?
— Сжатые.
— Сжатые — это сложнее.
— Ты же знаешь, — напомнил Олег Эдуардович, — цена меня не беспокоит. Главное — качественная работа, чтоб комар носа не подточил.
— Обижаете. Договоримся так: я подумаю, как половчее все сделать, и перезвоню.
— Слушай, ты, мыслитель, думать он будет! — Баринов сорвался на крик. — Я же сказал — срочно!
— Тогда поищите другого, — огрызнулся собеседник. — Я профессионал, а не гопник с улицы! И если берусь задело, то делаю все по уму, чтоб комар носа не подточил.
— Ладно, прости. Нервничаю, потому что мне на самом деле нужно срочно. Сделаешь?
— Сделаю. Но сумма удваивается.
— Согласен. Только начни…
— Уже начал. Мне пока не звоните. Когда дело будет сделано, я сам сообщу. Оплата будет по новой схеме…
Игорь все-таки нашел чем порадовать Надю. С утра, заехав за Таней, он привез девочке огромный новый «Кошкин дом», при виде которого Надя пришла в полнейший восторг и тут же залезла внутрь.
— Ух ты! — закричала она оттуда. — Чур, это домик для детей!
— Да что там интересного, в этом домике? — спросил Гонсалес.
— А ты хоть в окошко загляни!
— И вправду красота, — подтвердил Игорь, незамедлительно выполнив требование. — Мама, ты только посмотри, какой у Наденьки дом! Ой-ой-ой, спасите-помогите! Вызовите спасателей и «скорую помощь»! У меня голова застряла! Что же мне, так и жить — с домиком на голове?
— Мама, тяни Игоря, а я буду отсюда толкать! — счастливо расхохоталась Надюшка.
— Так, пора, — произнес благополучно освобожденный Игорь, — по дороге на работу заскочим в загс. Домик у нас есть — теперь можно и пожениться. Надюш, я прав?
— Еще столик и стульчики для домика нужны, — заявила девочка.
— Аты позови нас на новоселье — мы подарим. Все, Надюшка, мы ушли!
Но у Гонсалеса подарок был припасен не только для Нади. Когда они с Таней подъехали к офису и вышли из машины — после того, как подали заявление в загс, — Игорь окликнул невесту и показал на серебристую «мазду киа», припаркованную на стоянке.
— Ничего игрушка?
— Да уж, игрушечка, — скользнув по машине глазами, кивнула Таня. — Хороша, — она повернулась к дверям офиса, но тут красавица «мазда» засигналила, вновь привлекая ее внимание.
— Смотри-ка, сигнализация сработала, — испугался Гонсалес. — Надо сматываться, а то еще скажут, что хотели угнать, — он рассмеялся и достал из кармана брелок с ключами, протягивая их Тане.
— Ты… — ахнула Разбежкина, не находя слов.
— Танюшка, прости, подурачился. Это твоя игрушка.
— Нет, ты что? Зачем? Что это с тобой? Надюшке подарил имущество недвижимое, а мне…
— А тебе — очень быстро движимое. Знаешь, какой у нее ход? Мягкий-мягкий. Вот прямо сегодня испытаешь. — Гонсалес сиял, с удовольствием наблюдая за ее растерянностью и радостью.
— Нашел испытателя! Я права получила в Ханты-Мансийске, ездила только там. И чтобы я на такой машине — и по Москве? Разве можно сравнить там движение и в Москве?
— Ты сможешь, — уверенно кивнул Игорь.
— Думаешь, я сяду за руль?… С удовольствием! — сдалась Таня, больше не в силах скрыть своего восторга. — Прости, я тоже подурачиться люблю!
Ни она, ни Гонсалес не обратили внимания на то, что за ними из соседней припаркованной машины пристально наблюдает какой-то незнакомый мужчина.
Татьяна Баринова за завтраком в папенькином доме вела себя необычно оживленно.
— Тусь, — спросила она, — а сырников сегодня в меню нет?
— Да сырники — дело нехитрое. Хочешь, так я сделаю, — с легким недоумением отозвалась домработница.
— И положи туда побольше сала, — вставила Яна.
— Так что, делать сырники?
— Пока не надо. Вот это доем — тогда скажу, — улыбнулась Татьяна. — Если место останется. А ты в магазин сегодня поедешь?
— Могу и съездить. А что надо?
— Тусенька, купи мне мороженого. Шоколадного и ванильного. И еще — в трубочках таких вафельных.
— Что это на тебя напало? — изумилась Яна. — Плюшки, сырники, мороженое… Растолстеть не боишься?
— У ребенка в кои-то веки аппетит появился, а ей плохо, — заворчала Туся.
— И не просто аппетит, а зверский аппетит. Эх, хороши сегодня плюшки. Еще хочу. Я буду есть, а ты мне рассказывай, как это вредно…
— Чайку подлить? — засуетилась Туей.
— Конечно. И конфеток дай.
— Я так ела, только когда беременная была, — вспомнила Яна. — Правда, меня больше не на сладкое, а на кисленькое тянуло.
Татьяна лукаво улыбнулась, но промолчала.
— Доброе утро, — кивнул всем, входя в гостиную, Олег Эдуардович.
— Привет, пап. Ты чего такой хмурый? Неприятности? — насторожилась Татьяна.
— Что? Да нет, небольшие проблемы на работе, — рассеянно отозвался Баринов.
— Ты сейчас все свои проблемы забудешь, — торжественно возвестила дочь, — Раз уж все в сборе, хочу сообщить приятную новость: я беременна.
— Точно?! — первой опомнилась Яна.
— Если б не точно, — кивнула Татьяна, — я бы не говорила.
— Теперь ясно, почему ты так ешь, — проворчала мать. — Прощай, фигура. И на внешности беременность плохо отражается.
— Я не поняла: никто не рад? — Татьяна растерянно переводила взгляд с одного из присутствующих на другого, но восторга действительно никто не выказывал.
— Пойду я, сырники сделаю, — поспешила удалиться Туся.
— Ну что ж, я очень рад, — наконец, проговорил Олег Эдуардович. — Ты, главное, не волнуйся. Питайся вот нормально. А ребенка мы вырастим.
— Что значит «мы вырастим*? — уставилась на него дочь. — У него будут мама и папа.
— Татка, — поморщился Баринов, — ты не думай сейчас об этом. А пала этот…
— Как только Сергей узнает о ребенке — все изменится, — стояла на своем Татьяна. — Вот уж не думала, что вы так воспримете! — Она резко встала.
— Ты куда? — спросил отец.
— Уезжаю, — отрезала Татьяна. — Буду жить с мужем.
— Ни в коем случае! Не надо, он ведь… — начал Олег Эдуардович, пытаясь ее удержать, но дочь даже не обернулась. — А тебе аппетит ничто не испортит! — набросился он на супругу, продолжавшую, как ни в чем не бывало, потягивать свой любимый зеленый китайский чаек.
— Не жалуюсь, — пожала Яна плечами.
В квартире Разбежкиных раздался звонок.
— Билеты, наверное, принесли, — сказала Вера Кирилловна высунувшейся из домика Наде и пошла открывать. — Надо же, как быстро.
Она ошиблась. В дверях стоял Сергей.
— Вера Кирилловна, я пришел со своим топором — можете сразу меня казнить… Но хотелось бы сначала слово молвить… последнее.
— Ну входите, раз уж пришли, — вздохнула пожилая женщина.
— А где Надюшка? — сразу спросил Никифоров, входя в комнату. Вера глазами показала ему на домик. — Это ее чемодан? Интересно, куда это она собралась? — Но девочка и не подумала ответить или вылезти из своего убежища. — Уже переезжаете?
— Нет, — холодно возразила Вера Кирилловна. — Я решила съездить на родину.
— В Тупилки? — уточнил Сергей. — А Надя?
— С Надей Томочка посидит. Извините, мне собираться надо, — больше всего Вере хотелось, чтобы Сергей убрался куда-нибудь подальше, но как раз этого делать он явно не спешил.
— Я вас не задержу, — начал он. — Вчера… я не знаю, что со мной случилось… Как с ума сошел. Да еще ребенок видел… ужасно. Вера Кирилловна, если бы вы знали, как мне стьщно. Вот говорят: «Сквозь землю готов провалиться», — теперь я знаю, что это такое.
Вера Кирилловна не имела никакого желания выдавать ему индульгенцию и просто молчала.
— Эх, — протянул Никифоров, — если бы Надюшка была дома, она бы меня простила.
— А вот и нет, — отозвалась девочка, неохотно вылезая из домика. На Сергея она даже не взглянула и уселась за стол спиной к нему.
— А я все же надеюсь, что ты меня простишь, — не сдавался Никифоров, — И мама твоя тоже простит, ты же знаешь, что я вас обеих очень люблю.
— Ага, очень-преочень, — язвительно проговорила Надя.
— Да, — повторил Сергей, — очень люблю. И тебя, и маму.
— А я тебя — нет. И мама не любит, потому что ты хотел ее побить!
— Я думаю, — вставила Вера Кирилловна, — что вам лучше уйти: мы только-только стали успокаиваться. Может, потом, когда-нибудь…
— Да-да, вы правы. Я тут… как соль на рану. Я потом приду.
— Нет, не придешь. — решительно возразила Надя. — Вот мама с Игорем поженятся, ты к нам придешь, а мы не пустим.
Будешь звонить в дверь: «Пустите, пустите меня», — а мы скажем: «У нас все дома».
— Надюша, — неуверенно улыбнулся Сергей, — какие страшные сказки ты рассказываешь.
— И ничего нс сказки: они как раз поехали жениться! — торжествующе выпалила девочка.
Никифоров перевел растерянный взгляд на Веру Кирилловну, и та кивнула, подтверждая Надины слова.
Конечно же, первой, кому Таня рассказала о подарке Игоря, была Нина Перепелкина.
— Ой, не машинка, а игрушка! — возбужденно расписывала она этот более чем щедрый презент.
— Тебе бы все игрушки, — вздохнула Нина. — Значит, подарок к свадьбе? И что, скоро?
— Чем скорее, тем лучше.
— А ты не слишком жмешь на газ? Может, немножко притормозить?
— Что тебе надо от меня, кровопийца? — с нарочитым надрывом проговорила Таня. — Что ты из меня душу вынимаешь?
— Да уж лучше я сейчас немного, чем он потом все вытянет. Ты ж его почти не знаешь, а они все, пока ухаживают, такие хорошие…
— Нин, а хочешь, я сама за тебя все скажу? Игоря не знаешь, а главное, не любишь… А любишь ты Сергея, и вы с ним — ну, такая пара, что глаз не отвести… И ля-ля, и ты-ды, и ты-пы». Так?
— А что, скажешь, не так? — непримиримо кивнула Перепелкина.
— Так, все так, — грустно согласилась Таня. — Сергея забыть не могу, хотя… после всего, что он натворил… Но я обещала его жене, что больше у меня с ним ничего не будет… ничего, никогда.