Татьянин день. В паутине обмана — страница 51 из 71

— Поминки свои ты празднуешь, — обреченно вздохнула Нина, — И меня подставил.

— Не боись, Нинка! — воскликнул Гена, который все больше тащился от собственной крутизны, — Я зла не держу! Я тебя, если что, защитю!

— В общем, типичный лох, — докладывал чуть позже Баринову тот самый мужчина, который совершил обмен кассеты на деньги и после следил за Перепелкиным, — Вряд ли сам все это придумал, мозгов бы не хватило. Хотя…

— С кем встречался, что делал? — нетерпеливо спросил Олег Эдуардович, стоя в своем кабинете с трубкой в руках.

— Да, собственно, ничего не делал, — услышал он. — Шлялся по городу, чего-то там покупал по мелочи… а вот самое интересное… Он договорился по телефону о встрече с некоей дамой, и это наша старая знакомая — Нина Перепелкина. — По голосу было ясно, что бариновский «шпик» доволен собой не меньше, чем Генка, — Ну, встретились, посидели недолго, ругались. Ну, по всему видно — это у них так принято. Это его она несколько лет назад чуть не грохнула — за то и сидела. Наверняка они заодно… Муж и жена — одна сатана, — закончил он доклад о проделанной работе.

— Ну ладно, ты, ходячий словарь народной мудрости, — проворчал Баринов. — Работай дальше. — Он положил трубку и снова надолго задумался.

Таня ушла из офиса пораньше и приехала к себе домой.

— Теть Том, привет. Надюшку соберите, к вам поедем, — попросила она, старательно пытаясь скрыть свое подавленное настроение. — Сейчас только переоденусь…

— К нам поехать — это ты хорошо придумала, — отозвалась Тамара Кирилловна, — Сама останешься?

— Нет, теть Том, по делам поеду.

— Опять на работу? Да что они там, в конторе, без тебя не справятся?

— Я не на работу, теть Том.

— Еще лучше, — возмутилась тетка, — ребенок, можно сказать, без матери тут…

— Мне человека одного надо увидеть, — тихо ответила Таня, не глядя ей в глаза. — Очень надо. И поговорить с ним.

Миша, расхаживая туда-сюда по палате, беседовал с братом. Тот, правда, по-прежнему оставался без сознания, так что был не в состоянии ни услышать его, ни как-то отреагировать, но Мишка упрямо держал его в курсе всех своих дел. Рассказывал, в основном, о том, что встречается с Катей, и у них все серьезнее некуда.

— А на закуску — самое важное, — он присел рядом с Сергеем, — Катя сегодня совместный обед со своими родителями замутила. Соберемся и будем друг на друга смотреть: они думают, что в зоопарк пришли, но на самом-то деле в зоопарк пришел я. Нет, насчет зоопарка — это шутка, я теперь к Рыбкиным нормально отношусь. Когда ты сюда попал, они меня так пытались успокоить… Сереж, а может, я плохо знаю жизнь, не разбираюсь в людях? Ладно, раз пошла такая пьянка… больше тебе скажу: сейчас я их почти люблю. Видишь, как у меня с головой плохо… И все из-за Катьки. Ты давай, постарайся скорее проснуться — а то совсем без тебя пропаду. Ну, мне пора: нужно сделать еще один шаг на эшафот. — Миша вздохнул, поднялся и, повернувшись к двери, к немалой своей радости, увидел Таню, осторожно заглядывающую в палату.

— Да нет ее, нет! Входи, не бойся! — усмехнулся он, намекая на отсутствие Бариновой: та сегодня с утра отправилась в женскую консультацию.

Для Миши Танино появление оказалось как нельзя кстати: он торопился на «семейный обед» с Рыбкиными и в то же время не очень-то хотел оставлять брата одного, а так — сдал вахту и помчался в кафе с чистой совестью. Уж на кого бы другого, а на Таню он мог полностью положиться.

А для нее возможность побыть хоть немного наедине с Сергеем тоже была необходима, и именно сейчас.

— Это даже хорошо, что ты меня не слышишь, потому что я и сама пока не решила: нужно тебе это знать или нет? И посоветоваться не с кем… Вот видишь, как у нас все с тобой получилось, — поди теперь разберись, кто прав, кто виноват, — говорила Таня, занимая Мишино место, — Я тебя очень любила… Да что я тебе рассказываю, как будто ты сам не знаешь. Вот ведь, хотела говорить только правду, а уже соврала: не «любила», а до сих пор люблю… Только ты ничего такого не подумай, я на это только потому и решилась, что ты меня не слышишь… Или… Мы же не знаем, что там на самом деле происходит, — и ты мне потом все припомнишь. Ладно, Сереж, считай, что я пошутила. Хотела тебя подловить — сколько ты еще будешь притворяться, что ничего не слышишь, — и не получилось… А если не слышишь… — Наклонившись, она поцеловала его руку, — Я совсем запуталась, не знаю, чего я хочу, что делать. Я только хочу, чтобы ты был всегда. Вот это я теперь только и знаю. Если бы это помогло, я бы многое отдала, чтоб тебе помочь. Чтобы ты сейчас хоть на секунду открыл глаза…

И, словно в ответ на ее последние слова, Сергей вполне осмысленно посмотрел на нее. От потрясения Таня на какое-то время потеряла дар речи, а потом резко надавила на «тревожную кнопку», вызывая врача.

— Я сейчас!

Ей пришлось довольно долго ждать, пока прибежавшие медики осматривали очнувшегося Никифорова, снимали необходимые показания, совещались. Наконец, один из врачей вышел из палаты и обратился к Тане:

— У вас есть пять-десять минут. Не стоит его сразу нагружать…

— Ему что, плохо? — испугалась она.

— Нет, показания хорошие, просто утомлять больного ни к чему. Да, и постарайтесь его не волновать.

Таня опрометью бросилась к Сергею, прижалась лбом к его руке, лежащей на кровати:

— Сереженька… Спасибо тебе! Если бы не ты, Надя осталась бы сиротой. Ты что-то хотел сказать? — Она резко подняла голову, заглядывая Никифорову в глаза, — Я почувствовала, как ты пошевелил рукой. Что, Сережа, что ты хочешь? Почему ты так смотришь на меня?!

— Мне не нужна твоя благодарность, — тихо, через силу, произнес Никифоров.

— Сережа, что ты… — Таня вскочила, потрясенная его словами.

— Ты так кичилась… своей честностью, своими принципами. Разрушила нашу жизнь… из-за того, что не могла простить обман. Я честным с тобой хотел быть… — Каждое слово давалось ему с огромным трудом, но Сергею было необходимо высказаться. Последние дни он слышал и понимал гораздо больше из того, что говорили ему и Миша, и Баринова, чем они могли предположить, и узнал множество вещей, о которых прежде даже не подозревал. Вот только не мог на все это отреагировать.

— Сережа, ты успокойся, все давно прошло, я сейчас уйду, а ты отдохни… — запинаясь, забормотала Таня.

— Почему ты за меня все решила? — В его взгляде ясно читалось такое испепеляющее презрение, что она пошатнулась и прикрыла рот рукой, — И кто ты после этого? Уходи, — произнес Сергей и устало закрыл глаза.

Но Таня была просто не в силах сдвинуться с места. Так он знал?… Знает?… И что же теперь будет со всеми ними?!

— Я сказал, уходи, — повторил он спустя пару минут, не глядя на нее.

— Послушай… — беспомощно проговорила Таня.

— Почему я тогда не прочел это чертово письмо? Дурак… Но дурак — все-таки не подлец. А вот что ты скрывала все эти годы, что у меня есть дочь, — это уже подлость, — Он вновь открыл глаза и смотрел с прежним презрением и горечью, — Вы с Бариновой действительно подруги, одна лучше другой. Только с ней давно все ясно…

— Я лучше пойду. — Таня попятилась к двери. Она многое могла бы сейчас сказать Сергею в ответ, но ведь он был еще так слаб, худшего момента для выяснения отношений и представить себе невозможно, — Я доктора позову…

— Имей в виду, — бросил ей вслед Сергей, — как только я выпишусь, начну оформлять отцовство.

Таня остановилась как вкопанная и обернулась, мотнув головой: «Нет! Не надо! Не делай этого!»

— Ты не сможешь мне помешать быть рядом с дочерью.

— Ты ошибаешься, Надя не твоя дочь. Не твоя! — почти выкрикнула Таня, — Сереж, — продолжала она, опомнившись, — мне не хочется тебя расстраивать… в смысле, расстраивать еще больше, но ты ошибаешься. Мне очень жаль…

— Я тебе не верю. И не поверю, — твердо ответил Никифоров.

6

Нина Перепелкина вошла в здание аэровокзала и начала изучать расписание рейсов. Права, права была Таня: не стоило ввязываться во всю эту историю. А уж впутывать Генку — и вовсе немыслимая глупость! Теперь вариантов просто не осталось. Иначе пострадают те самые люди, которых она так старалась защитить от несправедливости. Правильно сказано — благими намерениями вымощена дорога в ад. А для нее, Нины, пока что — в Ханты-Мансийск.

Ладно, хоть никто из Рыбкиных, кроме Димы, не видел, как поспешно она собирала вещи. Да и ему Нина наплела что-то неубедительное о каком-то своем якобы женихе, который ждет не дождется ее на Крайнем Севере. Ну и пусть думают, что хотят, лишь бы живы-здоровы остались. А уж она как-нибудь сумеет заново выстроить свою судьбу.

Нина храбрилась изо всех сил, но все равно чувствовала себя несчастной и неприкаянной. Купив билет на самолет до Ханты-Мансийска, — на это ушли почти все ее небогатые сбережения, — она прикинула, что ждать рейса придется еще часов пять, да и то, если его не задержат. Впрочем, идти Нине так и так было некуда, оставалось только набраться терпения.

Она и сама не заметила, как задремала, измученная тревогами последних нескольких суток, а очнулась от звонка своего мобильного. Ничего не понимая, Нина посмотрела на экранчик, но номер оказался скрыт. Может, не отвечать? Но, с другой стороны, вдруг с Таней что-то еще случилось, и ей срочно нужна помощь?…

— Я слушаю, — решилась Нина.

— Вот даже как. А раньше, в основном, я тебе слушал. Далеко ли собралась, красавица? — услышала она насмешливый голос Баринова.

Ледяной ужас стиснул сердце, все внутри оборвалось. Он знает, где она и что собирается сделать! Боже мой, за ней же наверняка прямо сейчас следит кто-то из его подручных, фиксируя каждый шаг и немедленно передавая информацию хозяину… Нина принялась затравленно озираться, но вокруг было столько людей — каждый из них мог оказаться приставленным к ней «хвостом».

Олег Эдуардович беседовал с ней из своего кабинета и откровенно наслаждался паническими нотками в срывающемся Нинином голосе. Что, птичка, попалась? Послушаем, как ты теперь запоешь…