— Я тебя правильно понимаю? — пристально глядя на нее, спросил Игорь.
Таня решительно кивнула.
— Не хотела я такими вещами заниматься, но куда ж деваться бедной девушке? Придется сделать липовое свидетельство о рождении.
— Ну, слава Богу, умница. И на этом — все, забудь: я завтра же позвоню нужным людям, — Игорь удовлетворенно откинулся на спинку стула. — Они все сделают быстро и по уму.
— Спасибо, Игорек. Что бы я без тебя делала?! Нет, все правильно! Пусть отцовские чувства на своем будущем ребенке реализует. Надя не должна из-за наших ошибок страдать. Вот так, гражданин Никифоров, не хотите вести себя по-человечески — мы вас из своей жизни вообще удалим. Навсегда! — приняла она бесповоротное решение.
Вскоре Рыбкины привезли Надюшку, всю под яркими впечатлениями прошедшего банкета, на котором она присутствовала наравне с остальными. Особенно девочку поразило, какие уникальные таланты открылись у Виктора. Когда Таня попыталась что-то возразить — мол, какой из Витьки бард! — Надя горячо за него вступилась:
— А вот и нет, дядя Витя хорошо пел!
— А я не спорю, — улыбнулась Таня, — Тебе понравилось — и хорошо. А теперь — спать. Кто-то уже седьмой сон должен досматривать.
— Я хочу сон про Сережу, — тут же заказала Надя, — Мам, а он еще не проснулся?
Эту тему Тане хотелось сейчас обсуждать меньше всего, но она все-таки ответила, по возможности, спокойно:
— А я тебе не говорила? Я у него сегодня была, и он как раз проснулся.
— И что сказал? — немедленно оживилась дочь, — Про меня спрашивал?!
— Нет… кажется, про тебя не говорил, — Таня поспешно отвела глаза.
— Давай завтра к нему поедем, раз он проснулся! — не унималась Надя.
— Надюша, послушай, что я скажу, — тихо, но очень веско заговорила Таня. — Мы больше не поедем к дяде Сереже. Никогда. Потому что нам с тобой не нужен никакой дядя Сережа — у нас теперь будет своя семья: ты, я, Игорь. Он тебя очень любит, он будет твоим папой.
— А если Сережа… — испуганно глядя на нее, начала Надя.
— Забудь про Сережу! — безапелляционно заявила мать, — Ну-ка, быстро, чистить зубы — и в постель.
— Почему ты такая сердитая? — Надины глаза налились слезами, — Ты на Сережу злишься? Он тебя спас, а ты на него злишься!
Таня моментально почувствовала себя виноватой: ну разве можно так срываться на ребенка?
— Надюш, ты еще маленькая, многого не понимаешь. А л не сердитая, просто у меня голова очень болит, — Она достала таблетки. — Доктора до сих пор не знают, почему один человек может проснуться, а другой — нет. Так и спит беспробудным сном…
— Целых сто лет? — протянула Надя.
Таня кивнула.
— Так что Сереже повезло — он проснулся и теперь будет выздоравливать. Он ведь сильный… Но мы с тобой к нему приходить больше не будем.
— Почему?
Ох уж эти невозможные детские «почему»…
— Потому что о нем будет заботиться его жена, — попробовала все очень просто объяснить Таня.
— Ну и пусть заботится, — разрешила Надя, — Но он же мой друг. Я ему хотела подарить… — она принялась сосредоточенно перебирать игрушки, — своего зайца. У меня болели ушки, и ты его купила. Сказала, что он мне поможет. А теперь пусть поможет Сереже, ладно?
— Ах вы, мои зайчики… — посадив малышку вместе с зайцем к себе на колени, улыбнулась Таня. — Понимаешь, Надюш… как тебе объяснить… Мы не будем туда ходить, чтобы не мешать. Дяде Сереже сейчас не до нас, совсем не до нас. У них с тетей Таней скоро будет… малыш. Вот такой маленький, меньше этого зайца…
— И почему нам нельзя к нему ходить? — Этот резон был Наде уж совсем непонятен. — Мы бы ему помогли, ведь ты уже одного маленького ребенка выросла…
— Вырастила, — машинально поправила мать.
— Да. И ты ему поможешь, — нашла девочка повод не для одной, а для регулярных встреч с Сережей, — Ведь он же пока не знает, что маленьким детям дают кушать и почему они плачут. Правда, мам? А я тоже, как зайчик, была?
— Ты была просто игрушечная! Вот такая…
— Значит, у Сережи малыш сначала тоже будет совсем маленький? — продолжала Надя развивать тему.
— А как же? По-другому не бывает, — подтвердила Таня — и попалась.
— Маленький говорить не умеет, — торжествующе объявила дочь. — Значит, Сережа не сможет с ним разговаривать — вот я и буду с ним дружить. Он пойдет с малышом в парк, а я тоже пойду, и даже помогу ему коляску катить. Мыс Сережей будем разговаривать и дружить!
Спорить с детьми — дело чрезвычайно сложное, и Таня была совсем не готова к подобной дискуссии. Так что приходилось придумывать что-то экспромтом:
— Понимаешь, Надюша, он еще не родился. А когда муж и жена ждут ребенка, им надо больше бывать вместе, и у них на других людей просто не остается времени.
Надя отнесла своего зайца обратно к остальным игрушкам и спрятала поглубже — очевидно, до лучших времен. Таня уж было решила, что этот раунд остался за ней, однако напрасно. Мысли девочки, в самом деле, приняли несколько другое направление:
— А у вас с Игорем тоже будет ребенок? — спросила она.
— Ну, как тебе сказать… А давай посоветуемся: ты бы хотел иметь братика или сестричку? — поинтересовалась Таня, но дочь мрачно покачала головой, всем своим видом показывая, что ее не устраивает ни один из предложенных вариантов.
Теперь настал Танин черед спрашивать:
— Почему?
— Чтобы ты была все время с Игорем? А на других детей у тебя времени не будет, — протянула Надя.
— Ах, ты, бедное «другое» дитя, совсем ее забросили, никто внимания не обращает! — Смеясь, Таня начала ее тискать, — Хочешь, чтобы я только тобой занималась, жадина-говядина? Так и согласна, ведь я без тебя жить не могу! Ну а если у нас появится еще малыш, разве он нам с тобой помешает? Ты уже большая, будешь мне помогать, чтобы твой братик… или сестричка, вырос таким же хорошим, как ты. Ты же мне поможешь, да?
Надя кивнула. Теперь, кажется, ее все устраивало, и Таня могла позволить себе вздохнуть с облегчением.
Во всяком случае, ей удалось уложить девочку спать…
Утром, перед тем как пойти на работу, Таня опять отвела Надю к Рыбкиным.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — уже перед самой дверью их квартиры вдруг заартачилась девочка.
— Надюш, — Таня присела перед ней на корточки, — мы же с тобой все обсудили. У меня сегодня важный день. Мне надо сдержаться на работе. Маленькая моя, если тебе скучно с бабой Томой, ты скажи — я отведу тебя в хороший детский сад. будешь играть с другими детишками…
— Нет, — вздохнула Надя, — лучше к бабе Томе. Мы с ней будем играть в свадьбу. Будем пирожки печь, песни петь!
— Эх, как я вам завидую, — Таня потянулась к кнопке звонка, — А у меня на работе — если бы ты знала, какая скука. Ужас!
— Ну, все, — передав дочку с рук на руки Тамаре Кирилловне, улыбнулась Разбежкина. — Тетя Томочка, я побежала. Конфет Надюшке много не давайте… Да, а где Нина?
— За полночь вернулась, — проворчала Тамара, — вот и отсыпается. Передумала ехать к тому парню — и правильно.
— К какому парню? — Таня от удивления застыла на пороге.
— А ты не знаешь? Вот Нинка-партизанка. Лучшей подруге ничего не рассказала. У нее же такие события, Тань! — У Тамары Кирилловны, обожавшей посплетничать, загорелись глаза, — Ну, познакомилась она с каким-то мужиком через этот ваш… Интернет. Писали друг другу письма, а потом он ее к себе позвал. Он в другом городе живет, на Севере где-то. А что, на Севере народ крепкий, — продолжала тетка, не замечая, как Таня напряглась. — И денежный. Ну, она собралась — и в аэропорт, а потом, видно, опомнилась, вернулась. Надо все-таки получше человека узнать, а уж потом лететь через полстраны…
— Так, — Таня положила сумку на тумбочку: видно, придется и сегодня опоздать на работу, — Тетя Тома, разбудите, пожалуйста, эту лягушку-путешественницу!
Вскоре они с Ниной уже стояли на лестнице. Взъерошенная Перепелкина прикуривала одну сигарету от другой, сбивчиво пересказывая подруге вчерашние события.
— Я уже регистрацию ждала — и тут этот звонок…
— Он сам позвонил?
— В том-то и дело… В открытую. Про копии спросил, кому я еще эту кассету давала… А потом говорит про Генку… я точно не скажу, но у меня мороз по коже пошел… И, знаешь, так ласково, как про букашку какую-то… — У Нины задрожали губы, а взгляд заметался. — Ну, я сумку подхватила, какой уж тут самолет, мимо жизни бы не пролететь… Ловлю машину — и скорее к Генке, — Она бросила сигарету на пол и принялась сосредоточенно затаптывать тлеющий огонек.
— Ну! — требовательно произнесла Таня, понимая, что самого страшного еще не услышала.
— Опоздала. Убили Генку… — выдохнула Перепелкина, — Ночью, когда все увидела, думала в милицию пойти. Ну, вроде как все расскажу про кассету. Но они же сразу подумают, что мы все это с самого начала крутили вместе!
— Кто «мы»? И что «крутили»? — Тане тошно было на нее смотреть: предупреждала же, уговаривала, объясняла, что добром вся эта борьба за правду не кончится, — так нет, этой непременно нужно было развести самодеятельность!
— Да мы с Генкой! Сначала, типа, были заодно, когда из Баринова денежку хотели вытрясти, а потом не поделили деньги — и я его пришила.
— Да, — согласилась Разбежкина, — так и подумают.
— Ну вот, — обреченно вздохнула Нина. — Поэтому никуда я вчера не пошла, решила, что утро вечера мудренее. Полночи промаялась, только заснула, тетя Тамара будит: «Вставай, Таня зовет». Веришь, Тань, я боялась тебе на глаза показаться… — покаянно проговорила она.
— Да я-то тебе верю, но ведь сейчас не о том разговор. Сейчас надо ситуацию исправлять. Вопрос только в том — как. Есть какие-то мысли?
— Пока никаких. Да еще Димка трясется, как осиновый лист… Еле-еле вчера в чувство его привела, — отозвалась Перепелкина.
— А Димка здесь при чем? — ахнула Таня.
— Да понимаешь, мне же из аэропорта ехать — когда доберусь! — затараторила Нина. — Ну, я Димке позвонила, мол, сходи, посмотри, что там. В общем, Димка на Генку и наткнулся… в смысле, на труп.