— Рот закрой! — осадила его мать, — Ты-то в нормальной семье вырос, и нечего других попрекать, кому не так повезло. А ты, Галь, с этими бумажками еще набегаешься. Ты хоть знаешь, сколько их нужно для усыновления?
— Уж чего-чего, а это я наизусть выучила.
— И будет наша Галя матерью-одиночкой на выданье, — не унимался Дима.
— А вот это — верно, — на сей раз поддержала его Тамара. — Теперь времена-то какие? Женщина с ребенком никому не нужна. Тем более, ребенок — не пойми какой, детдомовский.
— Вот-вот, — кивнул Виктор. — Еще подумают про тебя, что ущербная какая-то, мол, сама родить не может.
— Правда, Галюш, — продолжила мать ему в тон, — сначала бы свою личную жизнь устроила, а потом бы уж…
— Можете думать и говорить все что угодно. Я решила, что удочерю Сашу, хоть вы все тут… — Галин голос сорвался. — А если вы против… Мне от вас ничего не надо, сама справлюсь, — она обращалась вроде бы ко всем, но при этом смотрела только на Тамару Кирилловну, — Могу и с квартиры съехать. Я же понимаю, не очень приятно жить с каким-то найденышем.
— Да ладно, Галь, — примирительно произнес Виктор, — Че со своими-то трагедию ломать?
— Она и обокрасть может, — кусая губы, чтобы не расплакаться, добавила Галя, — ее только этому в жизни и научили…
— А ну перестань. Здесь тебе что, звери живут? — гневно произнесла Тамара Кирилловна.
— И правда, Галь, уж и пошутить нельзя, — проворчал Виктор. — Сразу: «Съеду, съеду»… Ну и куда ты съедешь, дурында? А мы, может, даже рады: вон, какая девчонка бойкая! Сразу видно, наша порода. Она и по виду Рыбкина.
— Вырастим, выкормим и по жизни направим — даже не сомневайся, — уверенно закончила мать. — Вот, — улыбнулась она, — и еще одна внучка у меня появилась…
Сергей, сидя в больничной палате, в последний раз перед выпиской выслушивал указания врача:
— Только уж вы меня не подводите: я пошел вам навстречу, выписываю, но с условием, что будете соблюдать постельный режим. По-хорошему, подержать бы вас еще недельку-другую…
— Доктор, клянусь, — Сергей приложил руку к груди, — дома все будет так же. Я даже за стаканом воды не поднимусь. Более того, я этот стакан сам держать не буду, жену попрошу. Глотать, правда, придется самому…
— Быть под присмотром такой очаровательной сиделки, как ваша жена, — это, скажу вам, большая удача, — улыбнулся врач.
— И она с вами полностью согласится, — кивнул Никифоров, — У меня к вам еще одна просьба: она скоро должна за мной заехать. Чего ей ждать, время терять, пока я переоденусь, пока документы оформят? Честно говоря, хочется поскорее на свободу. Можно мне все бумаги получить прямо сейчас?
— Конечно, это не проблема. Вы только не злоупотребляйте свободой. Это вам не игрушки — надо хотя бы месячишко поберечься. Насчет документов я сейчас распоряжусь… А одежда…
— Одежду мне заранее привезли — то, в чем меня сюда доставили, как говорится, восстановлению не подлежит, — произнес Сергей.
— Слава богу, что самого восстановили. В общем, собирайтесь, сейчас скажу сестричкам, принесут ваши документы.
— Спасибо, доктор. За все, — искренне поблагодарил Никифоров доктора, пожимая ему руку.
Быстро переодевшись и забрав документы, он, не дожидаясь жены, поспешил выскользнуть из больничных стен. У Сергея имелись неотложные дела, никоим образом не допускающие присутствия Татьяны Бариновой.
Оказавшись на улице, он поймал такси и назвал адрес совсем другой Татьяны. И успел вовремя: подъехав к ее дому, Сергей увидел, как Игорь, Таня и Надя выходят из подъезда. Пришлось посидеть в такси, наблюдая за ними и стараясь оставаться незамеченным.
— А где же твоя машина? — спросила Таня Гонсалеса.
Она испытывала неимоверное облегчение после того, как Игорь вчера вечером, выслушав исчерпывающе подробный рассказ Нины, твердо пообещал Перепелкиной решить ее и Димкину проблему. Теперь они с женихом собирались поехать в офис, по пути забросив Надю к Рыбкиным.
— Здесь вчера вечером все уставлено было, так что пришлось подальше припарковаться, — объяснил Игорь, — Вы тут постойте, я сейчас подъеду. Я быстро, Надя даже не успеет до миллиона досчитать.
Таня с Надей подошли к проезжей части, ожидая Гонсалеса. Они стояли так близко от машины, в которой сидел Сергей, что он слышал каждое слово.
— Мам, пойдем на площадку, я пока на качелях покатаюсь, — попросила Надя.
— Нет, Надюш. Игорь сейчас уже подъедет, — покачала головой мать. — Я бабу Тому попрошу, она тебя на площадку отведет. Потом покатаешься.
— Сколько влезет? — уточнила девочка.
— И даже больше, — кивнула Таня, наклоняясь к дочери и целуя ее.
— А мы все вместе у бабы Томы останемся? — спросила Надя.
— Нет, — возразила Таня, — мы с Игорем поедем по делам. Надо же к свадьбе готовиться. Так что ты у бабы Томы без нас поиграешь, а мы вечером за тобой заедем. Идет?
— Не идет, а бежит. У бабы Томы весело! — воскликнула девочка, забираясь в подъехавшую машину Игоря.
По крайней мере теперь Сергей знал, где сможет найти Надюшку…
Он заехал в магазин фототоваров, а потом отправился к дому Рыбкиных.
Девочка со своей бабой Томой собирали одуванчики возле детской площадки, потом Надя, отдав Тамаре букетик, побежала к качелям… Незаметно наблюдая за ней, Сергей сделал несколько фотографий и лишь после этого, глубоко вздохнув, пошел к дочери.
— Сережа! — увидев его, радостно закричала Надя, бросаясь к нему, и Никифоров тут же подхватил ее на руки.
— Здравствуйте, Тамара Кирилловна, — поздоровался он.
— Здравствуй, Сережа, — приветливо улыбнулась та. — Зачем ты ее таскаешь, тебе ж, наверное, нельзя! Тебя что, выписали? Как ты здесь оказался?
— Выписали, — кивнул Сергей, — Сказали: нечего зря место занимать. Вот, решил заехать, поблагодарить все семейство Рыбкиных за заботу.
— Ну да, ну да, — понимающе произнесла Тамара Кирилловна.
— А особенно — за печенье, которое вы с Надей приносили, — добавил он, не сводя глаз с девочки, — Надюша правду сказала: печенье было волшебное, я сразу выздоровел.
— Подержи меня! — Надя принялась забираться по стенке на детской площадке. — А твоя жена не рассердится?
— А почему она должна рассердиться? — спросил Сергей.
— Ну как же? Мама говорит, что, когда жена ждет маленького, муж должен быть всегда рядом с ней. А ты что, не знал?
— Ну, знал, конечно, но чтобы вот так, все время…
— И я раньше не знала. Я даже испугалась, что мама с Игорем захотят родить ребенка, а я останусь одна, — доверительно прошептала она Сергею на ухо.
— Клянусь, ты никогда не будешь одна, — отозвался он, а потом добавил, доставая фотоаппарат: — Вот, смотри, только что купил. Давай с тобой сфотографируемся? Надо попробовать, как работает! Ну, улыбнись. — Отойдя чуть в сторону, Никифоров навел объектив на Надю. — Надюш, может быть, я скоро уеду, и хочу, чтобы у меня была твоя фотография на память. Ты не против?
— Не против, — без намека на улыбку ответила девочка. — А куда уедешь?
— Не знаю еще.
— А когда вернешься?
— Тоже пока не знаю. Я тебе потом все расскажу, ладно? Тамара Кирилловна, сфотографируйте нас вдвоем, пожалуйста!
Тамара с удовольствием принялась щелкать фотоаппаратом, когда Никифоров объяснил ей, как пользоваться этой моделью.
— Ой, чего-то жужжит, — минут через пять озабоченно проговорила она.
— Пленка кончилась, перематывает к началу.
— А я хочу, чтобы мама с нами тоже сфотографировалась! — закричала Надя.'
— В следующий раз, хорошо? — пообещал Никифоров, — А сейчас мне, к сожалению, надо идти. Ну, моя принцесса, не грусти. Договорились?
— Ладно, Надюш, — взяла ее за руку баба Тома, — давай-ка мы с тобой пойдем в магазин. Счастливо тебе, — тепло кивнула она Сергею, а тот даже не смог ответить: комок подступил к горлу…
Приехав забирать мужа из больницы, Татьяна в самом приподнятом расположении духа зашла в палату — и застыла на пороге: Сергея не было. Ничего, кроме нескольких случайно, в спешке, забытых вещей. Очень скоро до Бариновой дошла печальная истина: Сергей уехал, попросту говоря, сбежал, намеренно не дождавшись ее появления. А это могло означать все что угодно. И ни один из возможных вариантов Бариновой не нравился.
Первым делом она позвонила Михаилу, но тот был совершенно не в курсе происходящего. Причем, похоже, и не думал врать — новость о том, что брата нигде нет, а его мобильный не отвечает, обескуражила и встревожила его ничуть не меньше, чем Татьяну.
Значит, Тусина работа, — с ненавистью подумала Баринова. Не удержалась, рассказала, вот Сергей и…
— Молодец, добилась своего! — с порога принялась орать Татьяна, примчавшись домой.
— И чего же я добилась? — растерялась Туся.
— А ты не догадываешься? Совсем-совсем?! Зачем ты сказала Сергею, что я не беременна? — бушевала Баринова.
— Не говорила я ничего! — отрезала Туся, — Я с ним вообще не разговаривала! Жду, когда ты сама, как обещала… А с чего ты взяла, что он знает? Ты с ним говорила?
— Да уж, с ним поговоришь, — всхлипнула Татьяна. — «Абонент временно недоступен»… Он из больницы сбежал. Знал, что я за ним приеду, и сбежал! Зачем ему от меня скрываться, если ты ему ничего не рассказала?!
— А я откуда знаю? — оборвала ее Туся. — Хорошо же ты обо мне думаешь! Чтоб я вот так, исподтишка… Хоть бы подумала — зачем мне ему звонить, если ты его сюда все равно привезла бы? Я бы уж как-нибудь дотерпела, чтоб не по телефону, а прямо в глаза ему сказать! — заявила она, и эти слова убедили Татьяну в ее искренности.
— Верно, — прошептала она. — Прости. Тогда я совсем ничего не понимаю.
— Танюш, ну успокойся, ну что с ним может случиться? — принялась уговаривать ее Туся, гладя по голове, как ребенка.
— Да что угодно, у него голова все время кружится и слабость. Вдруг ему на улице плохо стало? Надо больницы обзвонить, его могли на «скорой» куда угодно отвезти…
— Ты с ум а-то не сходи, — посоветовала Туся, — при нем документы, если что — увидели бы, что он только что из больницы, и туда же отвезли бы.