— Я же просил тебя больше не появляться. Что тебе еще надо? — войдя в гостиную, спросил Яну Олег Эдуардович.
Но та вместо ответа лишь продолжала лить слезы.
— Ишь, артистка, — съязвила Туся. — Небось перед дверью лука нанюхалась.
— Да, актерское мастерство растет на глазах у изумленной публики, — вздохнул Олег Эдуардович. — Я и не думал, что за тобой и такие таланты водятся. Послушай, у меня дела, и, как ты догадываешься, дела эти возникли по твоей милости. Итак, либо ты переходишь к другому жанру, со словами, либо я ухожу. Что, деньги кончились?
— Мне не нужны деньги, — наконец отозвалась Яна.
— Я не ослышался? Вот уж, действительно, поразила! А что тебе нужно?
— Ничего… У меня опухоль, — прошептала она, поднимая на него полные отчаяния и ужаса глаза.
— Что у тебя? — с саркастической усмешкой спросил Олег Эдуардович и осекся, поняв смысл сказанного женой.
— Мам, ты уверена? — тихо спросила Татьяна.
— Врачи уверены… Ничего не болело, пошла к врачу вообще по другому поводу. А он отправил на УЗИ. И вдруг обнаружили в груди… опухоль. И она растет. Знаешь ведь, как бывает? Думаешь, что это может произойти с кем угодно, только не с тобой. Я, как узнала, думала, с ума сойду…
— Мам, — Татьяна попыталась как-то утешить мать, — а почему ты думаешь, что все так плохо? Может, еще обойдется.
— Ну, вообще-то, опухоли сами по себе не исчезают, если, конечно, не нарваться на шарлатанов: они и голову готовы удалить, если запахнет деньгами, — произнес Баринов, — Ты правильно сделала, что приехала. Нельзя терять ни дня, надо срочно найти хорошую клинику.
— Олег, — отмахнулась Яна, — я в эти новомодные клиники не верю: сервис — да, ничего не скажешь, а лечение… Может, и правда каждому по делам его воздается? Потрепала я вам нервы, а теперь расплачиваюсь. Так что, дорогие мои, недолго вам осталось меня терпеть.
— Что ты мелешь? — возмутилась Туся. — Недолго! Кто тебе сказал?
— Перестань, Яна, сейчас знаешь какие лекарства есть? Ого! — подхватил Баринов, — Так что выражение «здоровье не купишь» уже устарело. Все у тебя будет: любые лекарства, лучшие врачи, самая лучшая клиника.
— Олег, ну что ты про деньги? — покачала головой Туся. — Человеку забота нужна, уход.
— Уход… Это забавно. Еще совсем недавно вы мечтали, чтобы я ушла, и как можно дальше. Желательно, навсегда, — пролепетала Яна, оглядывая их всех по очереди.
— Ну, молодец, ну, умница. Сравнила! — ахнула Туся, которая перед лицом такой страшной беды забыла про свою неприязнь к Яне, — Ты же тогда… Сейчас медицина — не то что в наше время. Я вот по телевизору видела…
— Тем более, — перебила ее Татьяна, — ты же еще не знаешь, что это за опухоль? Может, вообще ничего страшного…
— Они так на меня смотрели… Я сразу все поняла по их лицам. Сказали, что болезнь прогрессирует, настаивали, чтобы я в клинику срочно легла, — проговорила Яна, — Олег, мне страшно…
— Ну-ну, бояться пока нечего, — Баринов взял жену за руку, — Таня, сходи в кабинет за телефонной книжкой. Она в столе, в правом ящике.
— Неужели будешь помогать? После всего, что я сделала? — недоверчиво спросила Яна.
— Да, знаешь ли, решил сразить тебя своим благородством. Говорят, совершенно убойное оружие… Правда, сам я никогда им не пользовался. Как раз на тебе испытаю.
— Олег, прости меня, пожалуйста. Я так виновата перед тобой. Перед вами… — У Яны на глаза снова навернулись слезы. — Я бы на твоем месте… после всего, что я тебе сделала… такую, как я… поганой метлой…
— Да я бы с удовольствием, — улыбнулся Олег Эдуардович, обнимая ее, — но у нас нет поганой метлы… я уже проверил. Видишь, опять тебе повезло: если б на моем месте была ты — сама себя выгнала бы…
— Прости меня, дуру. Я все отыграю назад, все исправлю, — вдруг очень спокойно и твердо произнесла Яна, глядя ему в глаза.
— Ну, это вряд ли, чудес не бывает, — вздохнул Олег Эдуардович.
В доме Рыбкиных после всех пережитых потрясений царила идиллия: Надя с Сашей строили дом из кубиков под присмотром Галины и Вадима Горина.
Вообще-то, Горин зашел сообщить не самые лучшие новости относительно Саши. Ему доподлинно удалось узнать, что это совсем не та девочка, которую несколько лет назад, совсем еще крошкой, мечтала удочерить Галя Рыбкина. Саша оказалась старше на два года, и у нее вроде как даже имелись какие-то родители. Но это известие нисколько не смутило Галю: «Саша — моя доченька», — твердо сказала она, выслушав Горина, и было ясно, что этого решения она не изменит ни при каких обстоятельствах.
— Чур, это мой домик, я с Галей в нем буду жить, — заявила Саша.
— Так нечестно, мы вместе строили! — возмутилась Надя.
— Кто первый занял, того и домик! — отозвалась ее новая подружка, уже успевшая прекрасно адаптироваться в семье Рыбкиных и чувствовавшая себя здесь настоящей хозяйкой, — А еще у меня платье новое есть, мне Галя вчера купила. И туфельки, как у принцессы, и книжка с картинками… и еще много-много чего, — похвасталась она. — Хочешь, покажу?
Дети умчались в соседнюю комнату, и Галя вздохнула:
— Вот ведь, простые детские радости, а все в первый раз. У ребенка, наконец-то, будет настоящее детство. Есть что надеть, что покушать, кому поплакаться, когда больно. А ведь это — такие малости… Только бы получилось ее удочерить, больше мне ничего и не надо.
— Галя, я узнавал насчет удочерения… Оказывается, все не так просто… — осторожно заметил Вадим.
— Вадик, не пугай меня… Я хочу, чтобы Саша была со мной!
— Да не волнуйся ты так, все у нас получится. Просто я говорю, что могут быть проблемы… некоторые… временные. Ты даже не думай об этом, я сам все улажу. В конце концов, кто здесь мужчина? '
— Я и сама справлюсь, но… спасибо тебе.
— А знаешь, я сейчас смотрел на них… смешные такие девчонки. И подумал: хорошо, когда есть такой маленький человечек — дочь. И жена. Такая, как ты. — Он потянулся к Гале, чтобы поцеловать ее, но из прихожей вдруг раздался грохот и звон разбитого стекла.
Галина и Вадим опрометью бросились туда.
— Господи, дети, вы целы? — воскликнула Галя, увидев осколки зеркала и насмерть перепуганную Сашу.
— Ага, первые потери, чего и следовало ожидать, — вздохнул Вадим.
— Что вы там раскурочили? — выбежала в прихожую Тамара Кирилловна. — Мое любимое зеркало! Висело, никого не трогало…
Саша немедленно спряталась за Галиной спиной, а Надя вступилась за подружку:
— Она не нарочно!
— Тамара Кирилловна, вам давно пора здесь интерьерчик обновить, — начал Горин.
— Ба, мы сейчас все уберем! — Надя уже успела сбегать за веником и совком и принялась убирать следы разгрома.
— Зеркало-то — бог с ним, дело наживное, да ведь примета плохая, — не унималась Тамара Кирилловна.
— Мам, ну не надо, — умоляюще проговорила Галя и обратилась к девчонкам, дружно подбирающим осколки: — Не трогайте, порежетесь!
— Главное теперь — в осколки не смотреться, — строго произнесла Тамара. — А ну, брысь отсюда, вы свое дело уже сделали!
— Теперь ты не захочешь, чтобы я была твоей дочкой? — потерянно спросила Саша у Гали.
— Вадик, Надюша, пойдите в комнату, мы с Сашей сами справимся, — попросила та и, оставшись с девочкой наедине, обняла ее: — Ну разбила и разбила, подумаешь. Ты же не нарочно? Там, наверное, гвоздь плохой — вот оно и грохнулось.
— Нет, это я задела, — честно призналась Саша. — Мячиком. Я всегда все порчу, от меня одни неприятности.
— Это кто тебе такие глупости сказал? — возмутилась Галя, — Вообще-то, ты — вся в меня, — вздохнула она. — Я страшно неловкая и сама все ломаю. Ну, помогай, держи совок.
— А бабушка сильно рассердилась?
— Нет, не сильно. Она вообще добрая. Так, ворчит для виду. Только ты меня не выдавай, что я тебе это сказала. И вообще, по-моему, зеркало бьется к счастью, — постаралась Галя успокоить Сашу.
— Нет, это посуда к счастью, а зеркало — к беде, — возразила девочка.
— Да ерунда все это, — отмахнулась Галя. — Я в приметы не верю, а ты?
— А я верю. Вот если что-нибудь разобьешь — обязательно отлупят! Ты не отдашь меня в детский дом?
— Конечно, не отдам, вообще никому не отдам, — Галя крепко прижала девочку к себе, — Вот так вот обниму — пусть попробуют оторвать! Я буду тебя любить, даже если ты перебьешь хоть всю посуду в доме.
— А если я разобью люстру? Тоже будешь любить? — недоверчиво спросила Саша.
— Тоже, — кивнула Галина.
— А если я разобью… все-все-все? Не нарочно, конечно!
— Все равно, буду любить, и все тут!
Тут кто-то позвонил в дверь.
— Иду, иду! — крикнула Тамара, — Зеркала бить — есть кому, а дверь открыть…
На пороге стояла Вера Кирилловна.
8
Тамара Кирилловна провела сестру на кухню и принялась угощать ее разносолами собственного приготовления.
— Том, угомонись, — улыбнулась Вера, — Присядь, поговорим.
— А чего «присядь»? — заворчала Тамара. — И угостить толком нечем. Сама виновата: позвонила бы, я б к твоему приезду приготовилась, и встретили бы честь по чести…
— Ну, прости. Я ведь приболела, сказала Танечке, что на свадьбу не приеду, а потом не выдержала. Решила сюрприз сделать.
— Получилось. А Таня так и не знает?
— Еще нет. Позже позвоню, пусть спокойно работает, освободится — тогда и увидимся. Ой, кто это здесь меня щекочет? — наклонилась она к Надюшке. — Ласточка моя! Ты хорошо себя вела?
— Очень хорошо, — хмыкнула Тамара. — Вот, сегодня вместе с Сашей зеркало кокнули. А вообще-то, у тебя не внучка, а золото.
— А Саша — она кто? — не поняла Вера.
— Моя новая подружка, — выпалила Надя.
— Надюш, — попросила Тамара Кирилловна, — иди со своей подружкой поиграй. — Девочка тут же сорвалась с места и убежала, — Тут у нас такие новости, только успевай рассказывать. Галя-то моя девочку решила удочерить, Сашу эту. Ладно бы младенца, — она понизила голос до шепота, — а то такую большую…