Интересы разведывательных служб требовали от проекта «МК-УЛЬТРА» идеальной способности манипулировать памятью. Но в процессе изучения человеческого разума и разработки методов раскрытия тайн, скрываемых людьми, работавшие на ЦРУ психиатры, не сознавая того, вторглись на территорию, которая на протяжении тысячелетий была вотчиной религии и мистицизма. Когда ЦРУ начали применять психоделические препараты и методы сенсорной депривации, программа приобрела все оккультные черты, совмещая в себе элементы таких разных культов, как древнегреческий элевсинский культ, индийская тантра, сибирский шаманизм, шаманизм североамериканских индейцев, китайский даосизм, еврейский каббализм, даже сравнительно современная европейская церемониальная магия, в XX веке представленная Герметическим орденом Золотой Зари, орденом восточных тамплиеров и Алистером Кроули. Как продемонстрировали мифологи Карл Юнг, Мирча Элиаде и другие, между этими странными практиками есть много схожего в технологиях, и тому есть причина.
Эти странные доктрины и методы находятся в фокусе данного исследования, потому что позволяют раскрыть механизмы, с помощью которых силы, недоступные пониманию общества, этим самым обществом (и отдельными его представителями) манипулируют.
Магия оказалась в центре внимания, когда в рамках проекта «МК-УЛЬТРА» началось расследование тайн, скрывающихся за паранормальными явлениями, и изучение опыта разного рода магов и колдунов в Америке и за ее пределами. Церемониальная магия начинает с базовой предпосылки, которую иногда называют аксиомой герметизма: «То, что находится внизу, аналогично тому, что находится наверху». Эта простая фраза имеет весьма серьезные последствия. Маги верят в существование тесных причинно-следственных связей между воспринимаемыми феноменами, то есть в то, что воздействие на один из феноменов вызывает изменения в другом. Маги оперируют в мире, где нет расстояний, в мире, где сила может быть объектом и каждая вещь самым непосредственным образом связана со всем остальным.
Маг дергает мир за ниточки, окруженный аурой нереальности — аурой, созданной ньютоновской наукой, которая считает то, чем занимается маг, невозможным, результатом невежества и предрассудков. «Никакой магии не существует», — утверждал директор ФБР Эдгар Гувер, вызывая хохот крестных отцов.
Управление сознанием и магия не так уж далеки друг от друга.
Таким образом, маг одновременно ведет допрос и является допрашиваемым; он манипулирует другими и окружающим миром, но делает это не ради воздействия на других людей, а ради себя самого. И в своем учебнике ведения допросов (который является продуктом проекта «МК-УЛЬТРА») ЦРУ постаралось отделить цели магов от высшей цели оккультизма, заключающейся в достижении духовного совершенства и возвышенного сознания, чтобы сосредоточить все силы на оккультных методах воздействия на людей с целью манипулирования ими, трансформации их личности. На жаргоне оккультизма это черная магия — черная магия на службе государства.
Двери восприятия распахнулись не только под действием мескалина, ЛСД и псилоцибина, но также сеансов черной магии, шаманизма и тайных ритуалов. Это расширило арсенал средств, используемых ЦРУ в попытках вторгнуться в память и сознание других людей, распахнуть двери восприятия — но не для того, чтобы впустить туда свет, а для того, чтобы вытащить оттуда тьму. Наркотики, шаманизм, оккультизм — темная вотчина Чарльза Мэнсона, Джона Ролингса Риза, нацистских врачей, Голливуда и музыкальной индустрии, а также инициационных игр ЦРУ и МИ-6. С помощью психоделиков они растревожили сон древних сил, и мир больше никогда не будет таким, как прежде.
Оккультизм и психологическая война
Психологическое оружие, хоть оно существует многие века, стало настоящим открытием Второй мировой войны. Корея, Филиппины, Вьетнам, Африка, Ближний Восток, Латинская Америка — список стран, подвергающихся подобному воздействию, очень длинный и большей частью секретный. Каждая из этих операций психологической войны в отдельности могла бы служить каким-то конкретным политическим целям, которые ставили безымянные люди в серых фланелевых костюмах, наводняющие коридоры власти, либо лично президенты и их советники по вопросам национальной безопасности, преследуя свои скрытые интересы. Но в целом эти операции были проявлением чего-то более глубокого, духовной войны, войны мировоззрений, войны, которую мы продолжаем вести и сейчас, в XXI веке.
К 1964 году использование оккультных тем и ритуалов стало обычным элементом планирования психологической войны. По заказу армии США исследовательская служба секретных операций Американского университета подготовила доклад на тему «Роль ведьмовства, колдовства, магии и других психологических феноменов в военных и паравоенных операциях в Конго». Авторами доклада были Джеймс Прайс и Пол Джурейдини. Участие Американского университета в этом проекте не должно удивлять, поскольку именно там в 1950 году обосновалось Бюро общественно-научных исследований. Исследования африканской психологической войны финансировались Гуманитарным экологическим фондом — подставной организацией, которая представляла интересы ЦРУ в проекте «МК-УЛЬТРА».[53] В число специалистов, занимавшихся этим проектом, входили те самые нацисты, которые несколькими годами ранее были вывезены в США в рамках операции «Скрепка». Отношения между оккультистами и нацистами не должны удивлять тех, кто знает, что высокопоставленные нацисты были сплошь увлечены эрзац-язычничеством и популярным оккультизмом в форме общества Туле, и это находило отражение в факельных шествиях и рунических песнопениях эсэсовцев.
Операция «Скрепка»
По-видимому, имел место некий уровень, на котором руководители американского государства идентифицировали себя с нацистами или, по меньшей мере, восхищались ими. Должно быть, существовала точка зрения, с которой холокост виделся досадным недоразумением, совершенно блекнущим в ярком свете в основном идеально управлявшегося государства под названием Третий рейх.
Очевидно, существовало понимание того, что сходства между идеологиями Америки и нацистской Германии больше, чем между идеологиями Америки и Советского Союза. Дело в том, что другого способа интерпретировать то, что произошло по окончании войны, попросту нет; в моральном смысле это иначе как военным преступлением не назовешь.
Вашингтонские политики понимали, что следующий крупный конфликт мирового масштаба противопоставит друг другу Соединенные Штаты и Советский Союз. Поэтому для Америки было жизненно важно перебазировать на свою территорию ведущих немецких ученых, занимавшихся разработкой сверхсекретных ракетных проектов V-1 и V-2, а также технологий создания ядерного оружия, чтобы они, с одной стороны, не попали в руки русских, а с другой — согласились работать на Америку.
С этой целью было приведено в действие несколько операций разведывательных служб. Наибольшую известность получила операция «Скрепка». Большинство из тех, кто о ней слышал, думают, что речь шла о программе вербовки нацистских ученых для участия в космической программе США. Однако одними ракетами этот проект не ограничивался. Завербованы были также нацистские медики и — при участии Организации Гелена — эксперты по ведению психологической войны, шпионы, убийцы и диверсанты.
История «Скрепки» очень длинная и запутанная. Она представляет собой сложную мешанину разведывательных служб и программ, начиная от Центрального бюро регистрации военных преступников и обвиняемых в подрывной деятельности до Управления контрразведки, Секретной разведывательной службы Великобритании, Управления стратегических служб, ЦРУ, Объединенного управления планирования разведывательной деятельности и многих других. В этом салате перемешались интересы десятков стран, их разведывательных служб, армий, политических партий, Римской католической церкви и систем уголовного права. Ко времени завершения операции «Скрепка» целое подразделение украинских формирований войск СС, а также тысячи нацистских ученых, многие из которых обвинялись в военных преступлениях, нашли пристанище в США, Южной Америке и на Ближнем Востоке.
Кроме моральной стороны вопроса о вербовке немецких ученых, был еще один аспект, практически ускользнувший от внимания исследователей из-за полного отсутствия документации и недостатка живых свидетелей. Те же свидетельства, которые существуют, являются, как правило, косвенными, но многое можно отыскать в немецких архивах и сопоставить найденное с воспоминаниями свидетелей.
Первое имеющееся в нашем распоряжении свидетельство существования программы манипулирования сознанием в Третьем рейхе — мемуары Вульфа, астролога Гиммлера, писавшего о желании нацистов создать такую программу, которая позволила бы привести немецкую армию в психологическое состояние японского солдата, то есть человека, готового и даже жаждущего рискнуть своей жизнью во имя интересов своей страны, или воина армии китайских коммунистов, которые не раздумывая ввязывались в бой, даже если их ждала верная гибель. Таким образом, в программу манипулирования сознанием, развернутую под эгидой американской армии и ЦРУ, влились такие люди, как, например, Фридрих Хофман — нацистский химик, который рекомендовал использовать психотропные вещества в целях промывания мозгов.
Немцы первыми начали систематически изучать принципы и возможности использования психологического оружия. Вместе с тем после войны теснейшим образом переплелось расширение пропаганды и коммуникативных технологий (как составляющих психологического оружия) и со временем вылилось в такие деяния, которые невозможно квалифицировать иначе как терроризм: политические убийства, саботаж, пытки, допросы — в общем, вся сфера деятельности Тавистокского института человеческих отношений. По мере усложнения психологического оружия и развития изобретательности и требовательности разведывательных служб разрабатывались и кодировались все новые и новые методики.