– Почему Сидоров?
– А как еще такого мудака могут звать, только Сидоров.
– Тебя что, в детстве Сидоров обидел?
– Это к делу не относится. А относится только чужая заинтересованность. Например, материальная выгода. Как твой Зураб. Или предположим, что на этой реке есть никому неизвестная кимберлитовая трубка, с огромными запасами алмазов или золотая жила, а может залежи редкоземельного металла. И те, кто в тайне добывают этот металл, совсем не хотят, чтобы об этом узнали.
– Не проще ли утопить команду и не заворачивать с тушенкой.
– Проще, – согласился Кэп, – поэтому я это предположение отверг. Но инопланетяне…. Во-первых, они могут быть роботами, во-вторых, могут оказаться на более высокой ступени развития, а это значит, что уже получили в свое распоряжение бессмертие и наша логика, логика смертных им нипочем.
– Хочешь сказать, что бессмертная тварь наблюдает за нашей реакцией и получает удовольствие от того, что видит?
– А что ей еще делать? Москвичка, неужели ты никогда не издевалась над муравьем? Тебе интересно, что будет, если на него направить собранный увеличительным стеклом свет. У него задница дымится, он орет, думает, за что же это ему такое? А ты наблюдаешь. Попиваешь пивко, сигареткой дымишь и единственное, что чувствуешь, это скуку.
– А есть у тебя хоть какие-то доказательства.
– Нет, – ответил Кэп. – Да и какие могут быть доказательства, если не видишь и не можешь понять, что происходит. Но есть улика, и из этой улики у меня возникло три предположения.
– Поделись уж.
– Хорошо, – согласился Кэп. – Я расскажу, но только теперь ты лично не принимай. Дело в том, что снимки, которые ты видела не все. Все они и не нужны нам, а кроме тех, что ты видела, есть еще фотография, как сошла лавина. И сошла она в том месте, где обычно этого не происходит, и время не самое обычное, и лавина какая-то странная. В общем, было в этой фотографии вопросов больше, чем ответов. Мы ее долго крутили и так и сяк, и, в конце концов, решили, что это был санкционированный сход. Знаешь, делают так иногда, возьмут и стрельнут из пушки, чтобы ненароком никого не задавило.
– Ну и что?
– Да, понимаешь, Москвичка, место уж больно глухое. Нет там никаких курортов, нет туристов и нет местных жителей. А как ни крути, за подобный сход платить надо. Я тогда подумал, что это землетрясение, в горах такое происходит. Но явление само по себе тревожное, а для нас еще и опасное, потому что если становится район сейсмически активным, это надолго. Стали мы выяснять, сейсмические карты смотреть, про всякие там ЧП почитывать и наткнулись на коротенькое сообщение о необычном природном явлении, произошедшем в Центральном Алтае две недели назад. Это был рассказ охотника о свечении в стратосфере. О свечении, предположительно вызванном падением болида, то есть метеоритом, достигшим земли. Как назло, охотник этот, по всей вероятности, местный житель, с детства был глухим и удара или взрыва не слышал.
– А почему местный?
– Не знаю. Не могу представить глухого охотника, по меньшей мере, европейца.
– Ладно, и что? Ты решил, что при посадке космического корабля сошла лавина.
– При посадке нет. А вот при падении возможно. Но сначала я предположил, будто это падение земного корабля, либо американского, либо нашего. И возможно ты – замаскированный агент ФСБ или ЦРУ, который заслан к нам, чтобы скрыть сей факт.
– Сначала ты сказал?
– Да сначала, потому что потом решил что ни ФСБ, ни ЦРУ не стали бы церемониться и перебили бы всю группу на первой же стоянке. Но вот инопланетяне…. Логику этих тварей понять тяжело, и, я бы сказал, невозможно. Поэтому думаю, что они похищают нас по одному с вещами и после того, как до смерти замучат, приходят за следующим.
– А ты что думаешь, Доктор? – спросила Вероника.
– Мне эта версия не нравится. И не могу объяснить почему. Просто не нравится.
– Тогда предложи свою. – Сказал Кэп.
– Вам не понравится.
– Смелее, Доктор, смелее, – подбодрила Вероника.
– Ладно, расскажу. Но только, как тут у вас принято, прошу не относить ее к себе. Она очень короткая, и разглагольствовать тут нечего. Просто кто-то из нас троих чокнулся. Может один, а может все вместе, да я уже Москвичке говорил.
– И этот маньяк поочередно всех вырезает, а тела и вещи бросает в реку.
– Да.
– Давайте придумаем ему имя. – Предложил Кэп.
– Зачем?
– Так просто. Если этот человек существует, у него должно быть имя, например, Джек-Потрошитель или Убийца в бабочке. Лично я предлагаю – «Убийца с тушенкой» или «Ежедневный убийца».
– Может, просто, будем называть его Кэп?
– А может Москвичка?
– Кэп, я предупреждала тебя про скотч?
– Предупреждала, – согласился Кэп, – только я не нарушил правил и никого не подстрекал.
– А что же ты сделал?
– Я предположил и еще предположу, что если сегодня ночью пропаду я, Доктор не сможет сделать правильных выводов, а если пропадет Доктор, ты ни за что меня не развяжешь.
– Развяжу, – сказала Вероника. – Если сегодня пропадет Доктор, я тебя развяжу, а если пропадешь ты, завтра Доктор меня свяжет.
– Как жаль, что я этого не увижу.
– Доктор, Кэп, я даю вам слово и у вас есть повод убедиться, что я не вру.
– Ты не врешь, Москвичка, но есть в твоих словах одно серьезное упущение.
– Какое?
– По какой-то причине ты ни за что не захотела предположить, что можешь исчезнуть сама.
Вероника посмотрела на Кэпа с удивлением и немым восторгом. Он был прав, и в простом вопросе имелся ответ, который рушил дальнейшие рассуждения.
Капли дождя бились о тент монотонно и грустно. В предсмертном хлопке они гулко разбивались и холодно ползли ткани.
– Я замерзла, – сказала Вероника.
Ей никто не ответил.
– Доктор…. Кэп…. – снова позвала она.
– Вот видишь, – сказал Кэп, – даже психи могут быть предсказуемыми.
По щекам Вероники побежали слезы. Она бесшумно плакала, пока нос не перестал дышать, и всхлипы перешли в голос.
– Артистка, – похвалил Кэп.
Он сел и внимательно рассмотрел неаккуратные стежки, которыми с вечера Вероника заштопал вход.
– И палатку снова зашила.
Вероника не хотела слушать, она ежилась в спальнике, пытаясь удержать последние крупицы тепла.
– Как холодно.
– Извините, девушка, вам может показаться это странным, но не помните ли вы своего обещания?
Вероника достала нож и одним движением разрезала скотч, замотанный еще Доктором, на руках Кэпа.
– Спасибо, – сказал Кэп, – какое облегчение.
Он довольно крутил затекшими руками, разглядывая ладони, как будто впервые их увидел.
– Какой кайф, Москвичка. Как здорово?
– Ты опять меня подозреваешь?
– Ни за что, – очень по-деловому сказал Кэп, – даже мне не вынести Доктора, а тебе и подавно, если, конечно, ты не вошла с ним в сговор и не заманила кусочком колбасы.
– Я поражаюсь тебе, Кэп. Как ты можешь веселиться в такой ситуации?
– А что мне еще остается? Глупо бояться того, чего невозможно избежать.
– Глупо, – согласилась Вероника, – но мне страшно. Так страшно, что я ничего не могу предпринять.
– Я…. Гм…. Могу предложить, – сказал Кэп. – Это, конечно, не выход, но все же.
– Что?
– Ты очень привлекательная девушка, я чертовски привлекательный мужчина.
– Ну?
– Что ну? Хотя бы согреемся.
– Делай что хочешь.
– Я так не могу. Ты хотя бы улыбнись.
– Что еще я должна сделать?
– Ну, ладно, начнем с того, что принципиальное согласие получено.
Кэп подвинулся ближе и, опустив молнию спальника, полез внутрь. Его пальцы побежали по бедрам, очертили талию и коснулись груди. Прикосновения не были нежными и скорее напоминали массаж, нежели любовную прелюдию.
– Иди сюда.
– Куда?
– Сюда.
– Я уже здесь, чего ты хочешь?
Кэп, сграбастал Веронику и положил на себя.
– Какая ты легкая.
Он шарил руками по ее спине, перебирал волосы, гладил бедра, но Вероника ничего не чувствовала. Ей казалось, что она находится в объятиях машины, очень чужого человека, которого видит в первый раз.
– Теперь наоборот, – Кэп перевернул ее на спину.
Молния олимпийки пискнула, и рука проникла под одежду.
– А-а! – закричала Вероника.
– Что!? Что случилось?
– У тебя руки как у покойника, прекрати!
– Сейчас согреются.
– Нет. Прекрати. Да уйди ты!
Вероника застегнула молнию и села на корточки.
– Ты меня напугала.
– Это ты меня напугал.
Ее плечи била дрожь.
– А, может, он на улице?
Кэп хрипло засмеялся.
– Если не хочешь, так и скажи.
Он демонстративно повернулся спиной.
– Буду спать, все равно без меня не начнут.
– Что не начнут?
– Ничего не начнут. Какая гадость не приключится, это без меня не произойдет, а значит, без меня не начнут.
– А если со мной?
– А если с тобой, значит и тебе спешить некуда.
Вероника положила голову на Кэпа.
– Кэп, дорогой….
– Что?
– Вытащи меня. Пожалуйста.
– Я бы с удовольствием. Но….
– Что но!? Что? Ты же капитан, ты же отвечаешь за пассажира, ты мужчина, в конце концов.
– Какой я мужчина? Я так чупа-чупс. Пососали и бросили.
– Ну, Кэп. Не лежи. Давай двигаться. Давай что-нибудь делать, только не лежи.
– Знаешь, Москвичка. Если честно…. А…, – Кэп махнул рукой и стал отрывать нити, зашившие вход.
Он исчез за клапаном, и долго слышались его сап и тихая ругань. Вероника села на корточки и закутавшись во второй спальник, тихо постанывала. Она очень старалась, не думать о плохом. Но мысли не уходили, и свинцовая тяжесть бытия давила ее к земле.
– Ешь, – приказал Кэп.
Он протянул дымящуюся банку.
– Это, конечно, не ресторация, зато с доставкой.
Вероника оглядела то, что принес Кэп.
– Ешь, это вкусно, – для большей убедительности Кэп зачерпнул содержимое банки и отправил себе в рот. – Даже горячее.