Кауш заглянул Зэп-210 в лицо; нахмурившись, девушка отвернулась.
Рейш невесело усмехнулся:
— Без денег мы никуда не доберемся.
— Ха! — воскликнул Кауш фамильярно. — Если вам не хватает для счастья только денег, у меня есть лекарство! Раз в неделю проходят бои на арене. Кстати, Отвиль-чемпион сидит вон там. — Он кивнул в сторону совершенно лысого мужчины семи футов ростом, с мощными мускулистыми плечами и ногами и узкой талией. Тот сидел один, потягивая вино и угрюмо глядя на набережную. — Отвиль великий боец, — сказал Кауш. — Он однажды схватился с Зеленым Часчем-самцом и удержался! Ну, по крайней мере, остался жить...
— А большой у вас приз? — поинтересовался Рейш.
— Человек, продержавшийся на арене пять минут, получает сто цехинов; добавочно ему платят по двадцать цехинов за каждую сломанную кость. Отвиль иногда за минуту крушит их цехинов на сто.
— А что случится, если противник вышвырнет Отвиля с арены?
Кауш скривил губы.
— За это приз не установлен; такой исход считается невозможным. А ты почему спрашиваешь? Собираешься поучаствовать в схватке?
— Ну нет, только не я! Мне надо добыть три сотни цехинов. Предположим, я продержусь пять минут на арене и получу сто цехинов... Мне ведь понадобится предъявить вам еще десять сломанных костей, чтобы заработать оставшиеся две сотни.
Кауш, казалось, был разочарован.
— У тебя есть другой план?
— Я все время думаю о гонках угрей. Как может хозяин на расстоянии в десять футов управлять их движением, пока они плывут вниз по закрытому желобу? Это кажется чем-то сверхъестественным, наподобие передачи мыслей.
— В самом деле, — согласился Кауш. — Годами люди Зафатрана исправно ставили цехины, предполагая, что такой контроль невозможен.
— Могут ли угри менять цвет? Нет, немыслимо! Хозяин влияет на угрей телепатически? Непохоже...
— Ничего больше в голову не лезет, — признался Кауш.
Рейш мысленно повторил действия хозяина.
— Он поднял крышку резервуара; что находится внутри, видно зрителям — вода глубиной всего в фут. Угрей помещают в центр водоема и закрывают там. Все происходит до того, как игроки выложили деньги на стол. И все-таки наверняка хозяин угрей управляет ими. Только вот как?
Кауш саркастически усмехнулся:
— Все еще надеемся заработать на гонках?
— Я хотел бы обыскать помещение. — С этими словами Адам поднялся на ноги.
— Сейчас? Но сегодня гонки уже закончены.
— И все-таки давайте там все осмотрим: это ведь всего в пяти минутах.
Место проведения гонок было безлюдным и едва освещалось светом, долетавшим сюда с рынка. После дневного оживления царившая здесь тишина казалась абсолютной.
Рейш указал на стену, ограничивающую территорию.
— Что лежит за ней?
— Старый город, дальше мавзолеи, где танги хоронят своих покойников. Туда не стоит ходить ночью.
Рейш внимательно осмотрел желоб и резервуар с запертой на ночь крышкой. Повернулся к Каушу.
— Когда начинаются гонки?
— Ровно в полдень.
— Завтра утром я хотел бы осмотреть окрестности еще раз.
— Понятно, — задумчиво сказал Кауш и искоса взглянул на Адама. — У тебя есть план?
— Скорее, одно подозрение. Если...
Он оглянулся: Зэп-210 схватила его за руку.
— Вон там! Смотри!
По огороженному участку крались двое в черных плащах и широкополых шляпах.
— Гжиндры! — прошептала девушка.
Кауш нервно предложил:
— Давайте вернемся на постоялый двор. Бродить так по темным закоулкам Урманка — непростительная беспечность!
В «Счастливом мореходе» Кауш сразу отправился к себе. Рейш отвел девушку в ее номер. Она остановилась на пороге.
— В чем дело?
— Я боюсь.
— Чего?
— Гжиндры преследуют нас!
— Необязательно. Возможно, это другие гжиндры.
— А может, те же самые!
— В любом случае, как они могут проникнуть в твою спальню?
Девушка все еще колебалась.
— Я в комнате рядом, — успокоил ее Рейш. — Если кто-нибудь тебя напугает, сразу кричи.
— А вдруг тебя убьют первым?
— Так далеко вперед я не загадываю, — сказал Рейш. — Если к утру окажусь трупом, не оплачивай счет.
Она явно ждала. Рейш нежно провел рукой по мягким черным кудряшкам.
— Спокойной ночи.
Он закрыл дверь и подождал, пока она задвинула засов. Потом зашел в свою комнату и, не доверяя словам Кауша, тщательно обследовал дверь, стены и потолок. Наконец, почувствовав себя в безопасности, уменьшил свет до слабого мерцания и улегся на кушетку.
Глава 8
Ночь прошла спокойно. Утром Рейш и Зэп-210 позавтракали в безлюдной харчевне на набережной. На безоблачном небе сияло солнце; высокие здания отбрасывали длинные черные тени, блики света играли на воде. Девушка выглядела оживленной и с интересом наблюдала за живописной толпой на берегу: грузчики, уличные торговцы, моряки и путешественники.
— Что ты думаешь о гхиане теперь? — спросил Рейш.
Зэп-210 сразу посерьезнела.
— Люди ведут себя не так, как я ожидала. Никто не носится без устали, никого не сводит с ума сияние солнца. Конечно, — она поколебалась, — здесь можно увидеть множество примеров неподобающего поведения, но, похоже, здешних жителей это не беспокоит. Меня удивляют наряды девушек; они носят такие вызывающие платья, словно хотят привлечь к себе внимание. И опять никто не протестует.
— Скорее наоборот.
— Я никогда не смогла бы так себя вести, — объявила бывшая Прислужница чопорно. — Вот, например, особа, что направляется к нам. Посмотри, какая у нее походка! Зачем она это делает?
— Так уж она сложена. К тому же хочет, чтобы мужчины ее заметили. Это инстинкт, который в тебе подавлял дако.
Зэп-210 запротестовала с необычной для нее горячностью:
— Я уже давно его не ем и не чувствую ничего неподобающего!
Рейш с улыбкой посмотрел на набережную. Девушка, поведение которой так возмутило его спутницу, замедлила шаги, поправила оранжевый кушак на талии, призывно улыбнулась Адаму, с любопытством оглядела его спутницу и, поигрывая бедрами, удалилась.
Зэп-210 искоса взглянула на Рейша, приготовилась произнести гневную тираду, но сдержалась. Через несколько секунд ее все-таки прорвало:
— Я ничего не понимаю в вашей жизни. Меньше всего понимаю тебя! Только что умильно улыбался этой отвратительной девице. А мне никогда... — Она запнулась, взяла себя в руки и тихо продолжила: — Думаю, сейчас ты во всем обвинишь пресловутые «инстинкты».
Адам потерял терпение.
— Пора объяснить тебе кое-какие вещи. Инстинкты — часть нашего естества, они всегда влияют на поведение людей. Мужчины и женщины различаются... — Он бегло описал, как появляются на свет дети. Девушка сидела неподвижно, глядя на воду. — Поэтому, — закончил Рейш, — нет ничего неестественного в том, как люди ведут себя в определенных ситуациях.
Зэп-210 молчала. Она так сжала пальцы, что костяшки побелели.
Наконец, не поднимая голову, тихо спросила:
— Кхоры в священной роще... Они занимались этим?
— Скорее всего.
— И ты увел меня, чтобы я не увидела.
— Верно. Я подумал, что такое зрелище может смутить тебя.
Она помолчала. Потом:
— Нас могли убить.
Рейш пожал плечами.
— Возможно.
— А эти девушки, что танцевали без одежды... Они хотели заниматься этим?
— За деньги, наверное, захотели бы.
— И все жители поверхности ощущают такое желание?
— Ну, как бы тебе сказать... в общем, большинство.
— И ты?
— Конечно. Не всегда, но время от времени...
— Тогда почему... — Девушка запнулась. — Почему ты... — Она оборвала фразу. Рейш потянулся к ее руке, но она отшатнулась. — Не трогай меня!
— Извини. Не сердись.
— Ты привел меня в это ужасное место, оторвал от привычной жизни, притворялся добрым и ласковым. И все это время думал, как бы сделать со мнОй это!
— Нет, нет! Ты ошибаешься! У меня и в мыслях такого не было!
Зэп-210 холодно взглянула на него, подняв брови.
— Почему? Ты находишь меня омерзительной?
Адам в изнеможении воздел руки.
— Конечно, я не считаю тебя омерзительной! На самом деле...
— Что на самом деле?
К радости Рейша, к ним подошел Кауш, и тяжелый разговор прервался.
— Ну что, хорошо провели ночь?
— Да, — облегченно сказал Адам.
Зэп-210 резко поднялась и ушла. У Кауша отвисла челюсть.
— Я ее чем-то обидел?
— Она сердится на меня, — пояснил Рейш. — Почему — не знаю.
— Что поделаешь, такова женская натура! Но скоро, по таким же неведомым причинам, она вновь вернет тебе милость. А пока я хотел бы услышать твои соображения насчет гонки угрей.
Рейш с сомнением посмотрел вслед Зэп-210, которая почти бегом спешила к «Счастливому мореходу».
— Не опасно оставлять ее одну?
— Не бойся, — успокоил его Кауш. — На постоялом дворе все знают, что вы двое находитесь под моим покровительством!
— Ну, тогда вернемся к нашим угрям...
— Но ведь гонки не начнутся до полудня!
— Вот и отлично.
Никогда еще Зэп-210 не испытывала такой ярости. Девушка ворвалась в здание, промчалась через затемненную общую комнату в свой номер, резко задвинула засов, опустилась на кровать и позволила злости вырваться наружу. Минут десять она бушевала, потом стала беззвучно плакать. Слезы ручьем текли по щекам. Перед глазами встали тихие туннели со скользящими мимо фигурами, одетыми в черное. В Убежище никто не вызвал бы у нее ни гнева, ни возмущения, ни других непонятных чувств, время от времени бередивших душу. Там бы ей снова дали дако... Она нахмурилась, пытаясь вспомнить вкус хрустящих маленьких вафель, потом порывисто вскочила и принялась рассматривать себя в зеркале, висящем на стене. Еще вчера Зэп-210 не придавала внешности особого значения. Тогда она просто оглядела себя. Лицо как лицо: глаза, нос, рот, подбородок... Теперь девушка ревностно изучала отражение. Потрогала черные волосы, кудрявящиеся надо лбом, кое-как расчесала их пальцами, критически оценила результат. На нее смотрела незнакомка. Она подумала о наглой кокетке, одарившей Рейша таким оскорбительно призывным взглядом. Та была одета в голубое облегающее платье, подчеркивавшее фигуру; никакого сравнения с бесформенной серой блузой, уродующей ее! Девушка стянула мерзкую тряпку, осталась лишь в белой сорочке. Внимательно осмотрела себя. Действительно, незнакомка! Вот если бы Рейш увидел ее сейчас, что бы он подумал?.. Мысль об Адаме привела девушку в бешенство. Самоуверенный тип, считает ее ребенком или даже чем-то более ничтожным, — у нее не хватало слов, чтобы выразить всю оскорбительность его поведения! Она медленно провела руками по телу, вновь и вновь поражаясь происшедшим переменам. П