Жрицы завопили, сначала вне себя от злости, потом полные ужаса, потому что бывшие пленники, захватив ружья, взобрались на сцену и стали стрелять в собравшихся женщин. Другие освобождали певцов. Мускулистый юноша, которого недавно втащили в клетку, набросился на жрицу, которая нажимала на кнопки. Он схватил ее, бросил в опустевшую клетку, запер, потом встал на ее место и нажал кнопку, направив в нее густую струю пламени. Женщина завопила низким контральто. Еще один схватил факел и поджег деревянную хижину, его товарищи выломали дубинки и двинулись стеной на женщин, исполняющих ритуальный танец.
Рейш провел рыдающую девушку мимо беснующихся мстителей, сдернул с чьих-то плеч плащ и накинул его на Илин-Илан.
Жрицы пытались бежать вверх по склону холма, по дороге, ведущей к востоку. Некоторые, все еще полунагие, пытались забиться под доски или закрыться в хлеву, но их вытаскивали оттуда и безжалостно избивали дубинками.
Рейш повел девушку по дороге на восток. Из конюшни вылетела повозка. Четыре жрицы бешено погоняли восьминогих коней. Над ними возвышался величественный силуэт Великой Матери. Рейш несколько мгновений наблюдал за их бегством. В это время какой-то мужчина вскочил в повозку, схватил толстуху за горло и попытался задушить голыми руками. Обрушившись на него всей тяжестью, она повалила на пол и стала топтать ногами. Рейш вскочил на повозку за ней, толкнул, и она выпала из повозки. Рейш повернулся к трем оставшимся жрицам, которые путешествовали с караваном.
— Вон с повозки! На землю!
— Мы погибнем! Мужчины совсем взбесились! Они убивают Великую Мать!
Рейш повернулся. Четверо мужчин окружили главную жрицу, которая готовилась броситься на них, рыча, словно разъяренная медведица. Одна из оставшихся на повозке жриц, воспользовавшись тем, что Адам не глядел в ее сторону, попыталась ударить его ножом. Адам сбросил ее на землю, потом двух ее товарок. Прижав к себе девушку, он погнал восьминогих коней по восточной дороге, к перекрестку Фазма.
Илин-Илан прижалась к нему, обессиленная, безразличная ко всему окружающему. Рейш, чувствуя себя разбитым и опустошенным, сгорбился на сиденье. Небо у них за спиной осветилось красным заревом: пламя взмыло ввысь, затмевая незнакомые созвездия планеты Тчаи.
Глава 6
Примерно через час после восхода солнца они достигли перекрестка Фазма: трех приземистых построек из необожженного кирпича, глядящих в сторону крошечными узкими черными окошками-бойницами, проделанными в высоких стенах, окруженных дощатым забором. Ворота были закрыты. Рейш придержал восьминогих коней, спрыгнул с повозки, стал стучать в ворота и громко кричать, но без всякого результата. Тогда он и Илин-Илан, полумертвые от усталости и изнеможения — следствие пережитых потрясений, — устроились в повозке, приготовившись ждать до тех пор, пока люди, обитающие в этих постройках, проснутся и соизволят открыть им ворота.
Осматривая задок повозки, Рейш обнаружил среди прочих предметов две небольшие сумки с цехинами. Очевидно, это была значительная сумма, но ему было трудно определить ее на глазок.
— Ну вот, нам досталось все богатство жриц, — сказал он девушке. — Мне кажется, здесь достаточно, чтобы со всеми удобствами доставить тебя домой целой и невредимой.
— Ты отдашь мне эти деньги и отправишь домой, ничего не потребовав взамен? — удивленно и капризно произнесла Цветок Кета.
— Ничего, — вздохнул Ада,м.
— В шутке дирдирмена была большая доля правды, — сердито заметила Илин-Илан. — Ты поступаешь так, словно действительно с какого-нибудь дальнего мира. — Сказав это, она отвернулась.
Рейш с грустной улыбкой уставился в степь. Если предположить почти невероятную вещь, что удастся вернуться на Землю, захочется ли ему навсегда остаться там, прожить остаток жизни на своей родной планете и больше не вернуться на Тчаи? «Нет, вероятно, нет», — думал Рейш. Невозможно предсказать, какова будет официальная политика Земли по отношению к Тчаи, но он всегда будет чувствовать угрызения совести, пока Дирдиры, Часчи и Ванкхи держат людей в подчинении, словно каких-то низших животных. Рейш воспринимал все это как личное оскорбление.
— А что твой народ думает о дирдирменах, часчменах, других людях, которые живут на Тчаи?
Девушка недоуменно нахмурилась. Рейшу показалось, что она, по какой-то неведомой ему причине, смущена вопросом.
— А что тут думать? Они существуют. Когда они нас не трогают, мы их просто не замечаем. Почему ты вдруг завел речь о дирдирменах? Мы говорили о нас с тобой.
Адам взглянул на девушку. Она молча смотрела на него, словно ожидая чего-то. Глубоко вздохнув, он придвинулся к ней поближе, и как раз в эту минуту ворота Фазма приоткрылись и из них выглянул какой-то человек. Он был приземистым, с толстыми ногами и длинными руками, лицо его было перекошено, нос выдавался вперед. Кожа и волосы отливали свинцовым цветом — очевидно, один из серых людей.
— Кто вы такие? Эта повозка из храма. Ночью где-то рядом был сильный пожар. Это, наверное, из-за ритуала? Эти жрицы совсем сходят с ума во время него!
Рейш, отделавшись от привратника какой-то туманной фразой, направил повозку в ворота.
Они выпили чаю, поели тушеной зелени с черствым хлебом и снова вернулись в повозку, ожидая прибытия каравана. Теперь оба чувствовали себя иначе: между ними появилась какая-то отчужденность, разговаривать не хотелось. Уступив сиденье Илин-Илан, Рейш растянулся на полу повозки. Под теплыми лучами солнца оба почувствовали сонливость и вскоре уснули.
К полудню на горизонте показался караван — длинная черно-серая полоса. Последний оставшийся в живых илантский разведчик и раздражительный молодой парень, произведенный в эту должность из воинов-пушкарей, первыми прибыли в Фазм, осмотрели все вокруг и, резко повернув своих прыгунков, поскакали обратно к каравану. Подъехали высокие грузовые повозки, в которые были запряжены крупные восьминогие твари; погонщики, закутавшись в широкие плащи, сгорбились на сиденьях, их лица казались особенно тощими и изможденными под мятыми широкополыми шляпами. Вслед за ними прибыли походные домики, из окон которых выглядывали пассажиры. Траз радостно приветствовал Рейша, Анахо сделал широкий жест, который мог означать что угодно, и прищелкнул пальцами.
— Мы были уверены, что тебя похитили либо убили, — сказал Траз. — Обыскали все горные дороги, рыскали по степи, но ничего не нашли. Сегодня мы собрались искать тебя в храме.
— Мы? — спросил Рейш.
— Мы с дирдирменом. Он не так уж плох, как можно подумать.
— Храма больше нет, — объявил Рейш.
Появился Баоян; увидев Рейша и Илин-Илан, он остановился, но не стал ни о чем расспрашивать. Рейш, который был почти уверен, что караванщик помог жрицам выехать из складов Садно, ничего ему не сказал. Баоян показал им их помещения и согласился взять храмовую повозку в счет платы за дорогу до Перы.
С грузовых повозок снимали тюки с товарами, стаскивали их в глинобитные постройки. Взамен грузили другие тюки и ящики; потом караван двинулся на северо-восток.
Прошло несколько дней безмятежно-однообразного путешествия по степи. Они долго огибали берега большого мелкого озера с зеленоватой застоявшейся водой, осторожно переправились через болото, заросшее переплетающимися белыми перистыми побегами водорослей. Разведчик обнаружил залегших в засаде карликов — болотных людей, которые немедленно рассеялись, прежде чем пушкари успели направить в их сторону свои орудия.
Три раза летательный корабль Дирдиров, пролетая над ними, снижался, чтобы осмотреть караван, и каждый раз Анахо скрывался в своем помещении. Однажды в небе проплыл большой плоский летательный аппарат Синих Часчей.
Рейш получил бы большое удовольствие от этого путешествия, если бы не постоянные мысли о разведывательном боте. И еще: что делать с Илин-Илан? Доставив пассажиров и груз в Перу, караван возвратится в Коад, у берегов Дванжера. Там девушка сможет сесть на корабль, направляющийся в Кет. Рейш предполагал, что она хочет поступить именно так, но Илин-Илан ничего не говорила о своих планах и вообще в последнее время, к удивлению Рейша, проявляла к нему непонятную холодность.
Проходили дни, а караван все полз к северу под бездонным бледным небом планеты Тчаи. Дважды в полдень на караван обрушивалась гроза, но в остальное время погода стояла ровная. Они прошли темный лес, на следующий день пересекли старую заброшенную гать, проложенную через необозримую черную трясину, покрытую пузырчатыми растениями, среди которых перелетали насекомые, тоже походившие на пузыри. В трясине копошились невиданные твари: бескрылые создания величиной с лягушку, совершавшие головокружительные прыжки, размахивая веерообразными хвостами; другие, не то пауки, не то летучие мыши, прикрепившись нитью, выходившей у них откуда-то из пасти, плыли по ветру на неподвижных крыльях, словно воздушные змеи.
У складов на Ветряных горах они встретили караван, направляющийся к югу от холмов в Малагаш, лежащий у залива Хедаджа. Дважды они замечали появлявшиеся вдали небольшие отряды Зеленых Часчей, но те поворачивали в степь, очевидно не собираясь нападать. Караванщик объяснил, что эти Часчи направляются, по всей видимости, в северную часть Мертвой степи для совершения брачных обрядов. Однажды утром перед караваном остановилась, наблюдая за ним, группа кочевников: высокие худощавые мужчины и женщины с лицами, выкрашенными синей краской. Траз объяснил, что это людоеды, у которых женщины в битвах сражаются наравне с мужчинами. Дважды караван проходил рядом с лежащими в руинах городами; потом свернули к югу, чтобы выгрузить различные ароматические вещества, пряности и благовонную древесину в городе Старых Часчей. Этот город, поразивший Рейша своим неповторимым обликом, обладал каким-то странным очарованием. Сотни низких белых куполов скрывались среди густой листвы плодовых деревьев, воздух был напоен свежим ароматом цветов высоких желтовато-зеленых деревьев, напоминавших тополя, которые здесь назывались адарак. Рейшу сказали, что эти деревья очень любят Старые и Синие Часчи и повсюду высаживают их, потому что там, где они растут, воздух всегда бывает здоровым и свежим.