Рейш передал конец шнура Илин-Илан.
— Иди через двор спокойно, не торопись. Не обращай внимания на этих людей. Отведи Гохо на дорогу.
Илин-Илан, взяв в руку шнур, прошла через двор, ведя за собой пленника. Щелкуны, сидевшие на скамьях, повернулись, с удивлением глядя на нее. Нага Гохо что-то настойчиво и быстро прохрипел; щелкуны нерешительно встали. Один из них медленно двинулся вперед. Рейш вышел во двор, держа в руках самострел.
— Назад! Сесть!
Щелкуны отступили, Рейш пробежал через двор. Илин-Илан и Нага Гохо спускались по склону холма. Рейш обратился к щелкунам:
— С вашим вожаком все кончено. И вам тоже пришел конец. Когда будете выходить из дворца, лучше вам оставить здесь оружие. — Он ступил на неосвещенную дорогу. — Не пытайтесь нас преследовать.
Он остановился и стал ждать. Со двора донесся взволнованный разговор. Двое щелкунов двинулись к выходу. Рейш встал в воротах, выстрелил в переднего из самострела и снова отступил в темноту. Прислушиваясь, он перезарядил оружие: во дворе царила полная тишина. Рейш снова заглянул внутрь. Все щелкуны стояли на противоположном конце двора, глядя на убитого товарища. Рейш повернулся и побежал по дороге; Илин-Илан изо всех сил старалась сдержать Нага Гохо, который дергал за шнур, чтобы притянуть к себе девушку, обрушиться на нее всей своей тяжестью и сбить с ног. Рейш выхватил у нее из рук шнур и потянул спотыкающегося и подскакивающего на одной ноге бывшего предводителя щелкунов к подножию холма.
Обе луны — Аз и Браз — взошли на небо: белые развалины древней Перы, казалось, светились слабым внутренним светом.
На площади стояла толпа, собравшаяся, чтобы послушать невероятные слухи, готовая рассеяться среди руин, если будет замечен отряд щелкунов, спускающихся с холма. Увидев лишь Рейша, девушку и ковыляющего Нага Гохо, люди стали подходить ближе, издавая удивленные восклицания.
Рейш остановился и оглядел обращенные к нему лица, бледные при свете лун. Он сильно дернул за шнур и улыбнулся тем, кто стоял в передних рядах.
— Ну вот вам ваш Нага Гохо. Он больше не ваш предводитель. Он разбойничал больше, чем можно было стерпеть. Что будем с ним делать?
Толпа неуверенно задвигалась: люди переводили глаза с Нага Гохо на Рейша и снова на предводителя щелкунов, который вглядывался в окружающие лица, словно стараясь запомнить их, чтобы потом жестоко отомстить. Дрожащий от ненависти, хриплый, низкий женский голос произнес:
— Содрать с него кожу, освежевать скотину!
— Посадить на кол! — пробормотал какой-то старик. — Он казнил так моего сына; пусть попробует, как сладко сидеть на колу!
— На костер! — визгливо завопил третий голос. — Сжечь его на медленном огне!
— Никто и не предлагает его помиловать, — заметил Рейш. Он повернулся к Нага Гохо. — Пришло время умирать. — Он вынул кляп у него изо рта. — Хочешь сказать людям что-нибудь?
Нага Гохо не мог найти слов, он лишь издавал какие-то странные гортанные звуки.
Рейш обратился к собравшимся:
— Давайте покончим с ним быстро, хотя он наверняка заслужил самое худшее. Ты, ты и ты... — указал он рукой на троих из толпы. — Снимите щелкуна. Эту петлю надо освободить для Нага Гохо.
Через пять минут лунный свет озарял темную фигуру, конвульсивно дергающуюся в петле. Рейш обратился к толпе:
— Я недавно прибыл в Перу. Но мне ясно, как, наверное, и всем вам, что город нуждается в том, чтобы им управляли порядочные люди, способные поддерживать порядок. Посмотрите, как этот Нага Гохо и кучка негодяев держали в страхе всех вас! Вы же люди! Почему вы ведете себя как стадо неразумных животных? Завтра вы должны все собраться и выбрать пятерых опытных и честных людей, которые образуют Совет Старейшин. Пусть с общего согласия они назначат предводителя, скажем на год, который будет судить и наказывать преступников. Вы должны организовать ополчение, набрать и вооружить отряд воинов, которые будут отражать нападения Зеленых Часчей и даже смогут изгнать их из окрестных земель или уничтожить. Мы ведь люди! Никогда не забывайте об этом! — Он взглянул на вершину холма, где стояла цитадель. — Десять или одиннадцать щелкунов еще находятся в этом здании. Завтра ваш Совет решит, как с ними поступить. Они могут попытаться удрать. Я бы посоветовал вам установить стражу: двадцати человек, расположенных на дороге, будет достаточно. Рейш указал на высокого чернобородого человека. — Ты мне кажешься смелым и решительным парнем. Возьми это на себя. Ты капитан. Выбери две дюжины из своих товарищей или, если хочешь, побольше, вели им стеречь дорогу. А сейчас я должен пойти посмотреть, как чувствует себя мой друг.
Адам и Илин-Илан направились к постоялому двору «Мертвая степь». Уже повернувшись, они услышали, как чернобородый сказал:
— Ну ладно. Несколько лет мы вели себя как жалкие трусы. Сейчас все будет по-иному. Двадцать вооруженных мужчин: ну-ка, кто выступит вперед? Нага Гохо отделался легко — его всего лишь повесили; для щелкунов мы придумаем что-нибудь получше.
Илин-Илан взяла руку Рейша, поцеловала ее.
— Благодарю тебя, Адам.
Рейш обнял девушку, она остановилась, прижалась к нему и зарыдала. Рейш поцеловал ее в лоб, потом, когда она подняла лицо, — в губы, несмотря на то, что раньше поклялся себе проявлять сдержанность.
Они вернулись на постоялый двор. Траз спал в комнате, соседней с общей. Рядом с ним сидел дирдирмен.
— Ну, как он? — спросил Рейш.
— Ничего страшного, — приглушенным голосом ответил Анахо. — Я промыл его рану. Просто ссадина, кости черепа целы. Завтра он будет на ногах.
Адам зашел в общую комнату. Илин-Илан нигде не было видно. Рейш не спеша утолил голод миской похлебки и поднялся в комнату на втором этаже. Цветок Кета ждала его там.
Она сказала:
— У меня есть еще одно имя, самое тайное, его можно открыть только любовнику. Если ты подойдешь поближе...
Рейш наклонился к девушке, и она прошептала ему на ухо свое самое тайное имя.
Глава 10
На следующее утро он отправился в южную часть города, где находились склады товаров, которые отвозили в Дадиче на высоких повозках. Вокруг громоздились корзины, мешки и ящики, наполненные местными товарами. Рокотали колеса повозок, подъезжающих к месту погрузки, потные грузчики толкались и переругивались, пытаясь найти самое удобное место и не обращая внимания на пыль, вонь, лягающихся прыгунков, жалобы охотников и огородников, чьи товары оказывались в непосредственной близости от колес тяжелых повозок, которые грозили их раздавить.
На некоторых повозках обычно ехали двое, старший возчик и его помощник, на меньших — один. Рейш подошел к одному из них.
— Ты отправляешься сегодня в Дадиче?
Возчик, небольшой тощий человечек с блестящими черными глазами, лицо которого, казалось, состояло только из длинного носа и узенького лба, подозрительно мотнул головой.
— Ага.
— А что вы делаете, когда прибываете в Дадиче?
— Я вообще не попаду туда, если буду тратить время на болтовню.
— Не беспокойся, за потерянное время тебе будет заплачено. Так что же вы делаете?
— Я еду к специальной площади, где выгружают товары; носильщики снимают все корзины и ящики, очищают повозку дочиста, приказчик выдает мне расписку; потом я подхожу к окошку и получаю или деньги, или накладные — зависит от того, повезу ли я товары Часчей из города. Если я должен взять в Дадиче товары, я беру накладные, еду на фабрику или на склад, беру их товары и возвращаюсь в Перу.
— Значит, вы можете свободно передвигаться по Дадиче, без всяких ограничений?
— Конечно, ограничения есть. Они очень не любят, когда повозки проезжают вдоль реки среди их садов. Им не нравится, когда люди проникают в южную часть города, где они устраивают бега — говорят, они заставляют Дирдиров бегать в упряжке.
— А как в других местах? У них нет определенных правил?
Возчик, наклонив голову, чтобы ему не мешал его солидный клювообразный нос, с подозрением всмотрелся в Рейша.
— Почему ты задаешь такие вопросы?
— Я хочу поехать с тобой в Дадиче и обратно.
— Это невозможно. У тебя нет разрешения.
— Ты достанешь мне разрешение.
— Понятно. Как я понимаю, ты готов заплатить за это?
— В разумных пределах. Сколько ты хочешь?
— Десять цехинов. И еще пять цехинов за разрешение.
— Это уж слишком! Десять цехинов за все или двенадцать, если отвезешь меня, куда я тебе прикажу.
— Ха! Ты что, считаешь меня дураком? Ты можешь приказать отвезти тебя на полуостров Фаргон.
— Этого можешь не бояться. Немного проедешь в глубь Дадиче — я хочу кое-что осмотреть.
— Согласен за пятнадцать цехинов, ни гроша меньше.
— Ну ладно, — согласился Рейш. — И ты должен достать мне одежду, которую носят возчики.
— Хорошо, но я предупреждаю тебя: не бери с собой ничего металлического — запах металла беспокоит Часчей. Сними всю свою одежду и натрись навозом и вот этими листьями, пожуй травы, чтобы их не раздражал запах у тебя изо рта. И сделай все это тотчас же, потому что я заканчиваю погрузку и отправляюсь через полчаса.
Рейш сделал, как ему было велено, хотя у него чесалось все тело и голова от пропотевших старых лохмотьев возчика и его широкополой шляпы. Эмминк — так назвался возчик — обыскал его, чтобы удостовериться, что при нем нет оружия — ношение любого оружия в пределах города было строго запрещено. Он приколол к плечу Адама пластинку из белого матового стекла.
— Вот это выдают вместо разрешения. Когда пройдешь через ворота, произнеси свой номер, просто «Восемьдесят шесть!». Больше ничего не говори и не сходи с повозки. Если они унюхают, что ты чужак, я ничем не смогу тебе помочь, поэтому на меня не надейся и даже не смотри в мою сторону.
Рейша, который и без того чувствовал себя не очень-то бодро, это замечание нисколько не ободрило.
Повозка, грохоча, покатила к западу, к цепи серых холмов. Она была нагружена тушками камышовых грызунов — выпученные желтые глаза и ряды застывших желтых лап представляли довольно неприятное зрелище.