Жрицы оглушительно захохотали.
— Ах ты, глупый петух! Верни то, что принадлежит нам по праву, иначе тебе придется худо! Мы жрицы Тайного женского культа!
— Если будете покушаться на мою собственность, станете бывшими жрицами.
Рейш проехал через площадь. Четыре черные фигуры молча глядели вслед. Он спешился, помог девушке сойти с коня. Сильно забилось сердце: теперь он осознал, почему, не размышляя, бросился за ней в степь, повинуясь инстинкту, а не доводам рассудка.
— Как твое имя? — спросил он.
Она задумалась, словно Рейш загадал трудную загадку, и неуверенно ответила.
— Мой отец — лорд дворца Голубого Нефрита. — Потом добавила, — Мы из касты Эгис. Иногда на приемах обо мне объявляют как о Голубом Нефритовом Цветке, в менее торжественных случаях называют Прекрасным Цветком или Цветком Кета... Мое цветочное имя — Илин-Илан.
— Довольно запутанно, — заметил Рейш.
Девушка серьезно кивнула, словно тоже считала свое имя чем-то сложным и очень важным.
— Как тебя называют приятели?
— Это зависит от их касты. Ты из знатного рода?
— О да, — сказал Рейш, не видя никаких причин утверждать обратное.
— Хочешь сделать меня своей невольницей? Тогда ты не сможешь звать меня так, как пристало друзьям.
— У меня никогда не было рабов. Правда, сейчас искушение очень велико, но я предпочту обращаться к тебе как твой товарищ.
— Можешь называть меня Цветок Кета — это обычное имя для моих знакомых; или, если хочешь, цветочным именем, Илин-Илан.
— Что ж, подойдет, по крайней мере пока. — Он осмотрел площадь, потом, взяв девушку за руку, привел ее в общую комнату постоялого двора и усадил за столик у задней стены. Окинул ее внимательным взглядом. Илин-Илан, Прекрасный Цветок, Цветок Кета…
— Не знаю, что с тобой делать.
На площади жрицы, окружив караванщика, что-то горячо ему объясняли, а он с мрачным и серьезным видом вежливо слушал.
— Тебя могут отобрать у меня, — произнес Адам. — Я не очень-то уверен в законности своих притязаний.
— В степи нет никаких законов, — возразила она. — Здесь правит только страх.
Траз уселся за их столик. Восхищенно оглядев девушку, он неодобрительно сказал:
— Что ты хочешь с ней делать?
— Если смогу, отвезу домой.
— Доставьте меня в Кет, и вы получите все, что пожелаете, — серьезно сказала Илин-Илан. — Я дочь знатных родителей. Мой отец построит для вас дворец.
Траз с большим одобрением посмотрел на своего спутника, потом перевел взгляд на восток, словно предвкушая путешествие в эти края.
— Да, такое возможно.
— Только не для меня, — возразил Адам. — Я должен найти разведывательный бот. Если хочешь проводить ее в Кет, собирайся, начни новую жизнь.
Юноша с сомнением посмотрел на жриц.
— Без оружия и отряда воинов как я смогу провести такую, как она, через всю степь? Нас сразу же захватят и продадут в рабство или убьют.
В общую комнату вошел старший караванщик Баоян и приблизился к ним.
— Жрицы просят меня поддержать их требования, — сказал он ровным голосом. — Я, конечно, не стану этого делать, поскольку обмен собственности произошел за пределами каравана. Но я согласился передать тебе их вопрос: каковы твои намерения в отношении девушки?
— Мои намерения их не касаются, — заявил Рейш. — Девушка теперь принадлежит мне. Если они хотят получить за нее компенсацию, пусть обратятся к илантам. Я не хочу иметь с ними дела.
— Разумные слова, — заметил Баоян. — Жрицы понимают это, они лишь оплакивают свое несчастье. Я склонен согласиться, что они оказались жертвами насилия.
Рейш внимательно посмотрел на караванщика, думая, что он шутит.
— Ты серьезно?
— В своих рассуждениях я руководствуюсь исключительно категориями права собственности и безопасности перевозки, — заявил Баоян. — Жрицы понесли большие убытки. Для их ритуала необходима определенная девушка, они проделали дальний путь, чтобы найти подходящую участницу таинства, и в последнюю минуту ее похищают. Что, если они заплатят тебе за ее возвращение соответствующую сумму — скажем, полцены за примерно такую же рабыню?
Адам покачал головой.
— Верно, они понесли убытки, но меня не волнуют их проблемы. Во всяком случае, они не выказали большой радости, когда я освободил ее.
— Подозреваю, что они вообще неспособны веселиться, даже в их самый счастливый день, — заметил Баоян. — Хорошо, я передам им твои слова. Без сомнения, они что-нибудь придумают.
— Надеюсь, создавшаяся ситуация не повлияет на наше соглашение.
— Разумеется, нет, — решительно заявил караванщик. — Я в высшей степени неодобрительно отношусь к воровству и насилию. Надежность и честность — вот мой девиз. — Караванщик поклонился и вышел.
Подошли Траз и Анахо. Рейш повернулся к ним.
— Ну, что там еще?
— Считай, ты уже труп, — мрачно сказал Траз. — Эти жрицы — ведьмы. У нас, эмблем, как-то завелось несколько таких баб. Мы их убили, и все сразу пошло лучше.
Анахо с бесстрастным любопытством, словно какое-то экзотическое животное, рассматривал Цветок Кета.
— Она из племени золотых яо. Очень древняя порода — гибрид первых краснокожих и белолицых. Полтора века назад они преисполнились гордости и решили создать несколько сложных машин. Дирдиры преподали им жестокий урок.
— Сто пятьдесят лет назад? Сколько дней у вас в году?
— Четыреста восемьдесят восемь. Не понимаю, какое отношение имеет календарь ...
Рейш задумался и стал подсчитывать в уме. Сто пятьдесят лет планеты Тчаи равняются примерно двумстам двадцати земным годам. Совпадение? Или предки Цветка Кета действительно послали в направлении Земли тот луч, который привел его на Тчаи?
Илин-Илан с ненавистью смотрела на Анахо.
— Ты субдирдир! — хрипло сказала она.
— Из шестого сословия. Прошу заметить, ни в коем случае не Безупречный!
Девушка повернулась к Рейшу.
— Они бросили бомбу на Сеттру и Баллисидрэ! Хотели уничтожить нас, и все из зависти!
— Зависть — неподходящее слово, — возразил Анахо. — Твой народ пытался играть тайными силами, заниматься тем, что выше его понимания!
— А что случилось потом? — спросил Рейш.
— Ничего, — вздохнула Илин-Илан. — Были разрушены наши города, рецепторы, Дворец Искусств, золотые лабиринты-сокровища, которые хранились там тысячи лет. Разве удивительно, что мы ненавидим дирдиров? Больше, чем пнумов, больше, чем часчей, больше, чем ваннэков!
Анахо пожал плечами.
— Я ведь не нападал на яо.
— Но ты защищаешь тех, кто сотворил такое зло! Это одно и то же!
— Поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Адам. — В конце концов, с тех пор прошло уже двести двадцать лет!
— Только сто пятьдесят! — поправила его Цветок Кета.
— Верно. Ну хорошо, давай решим, что с тобой делать? Хочешь переодеться?
— Да. Я не снимала этих тряпок с тех пор, как уродливые мерзавки похитили меня из моего сада. Мне бы хотелось выкупаться. Они давали воду только для питья.
Рейш стоял у двери, пока девушка мылась, потом просунул в щель одежду кочевников, одинаковую у мужчин и женщин. Скоро она вышла, с еще влажными волосами, в серых шароварах и коричневой рубахе, и они вернулись в общую комнату, а потом вышли на площадь. Здесь царила атмосфера лихорадочного возбуждения: приближались зеленые часчи, они находились уже примерно на расстоянии мили от постоялого двора. У батарей на склонах появились воины, Баоян поставил боевые повозки с пушками на открытые места, откуда они могли обстреливать все подходы к крепости.
Зеленые часчи, видно, не собирались сразу же нападать. Они выстроили свои телеги в одну линию, установили сотню высоких черных палаток.
Баоян не скрывал отчаяния.
— Караван с севера не сможет к нам пробиться. Как только разведчики увидят часчей, они вернутся и станут ждать. Боюсь, мы сильно задержимся.
— Ритуал пройдет без нас! — возмущенно крикнула Великая Мать. — Неужели придется вытерпеть еще и такой удар?
Баоян умоляюще поднял руки.
— Разве вы не видите, что мы не можем сейчас выйти из крепости? Никуда не денешься — придется сразиться с ними! В любом случае мы должны будем принять бой!
Кто-то крикнул:
— Пошли этих баб в лагерь часчей! Пусть спляшут свой ритуал с ними!
— Пожалей несчастных часчей! — раздался еще один насмешливый голос.
Жрицы в бешенстве удалились.
Над степью опустились сумерки. Зеленые часчи разожгли ряд костров, когда они проходили перед огнями, отчетливо вырисовывались их огромные силуэты. Время от времени кочевники останавливались и оглядывали крепость.
— Говорят, они умеют читать мысли, — сказал Траз, — и понимают, что твориться в голове у людей... Сам-то я сомневаюсь, но кто знает...
В общей комнате им подали скудный ужин, состоящий из супа и вареной чечевицы. Свет притушили, чтобы часчи не могли разглядеть, где расположена стража. Несколько человек тихонько играли. Иланты, пившие какой-то крепкий напиток, стали вести себя грубо и шумно, но хозяин предупредил их, что поддерживает в своем заведении порядок так же, как Баоян в караване, и если они не перестанут буянить, выставит их за ворота крепости, в степь. Тогда они уселись, сгорбившись над столом, нахлобучив на лоб береты.
Первый этаж постоялого двора опустел.
Рейш попросил хозяина поместить Илин-Илан в комнатку рядом с его собственной.
— Запри дверь на задвижку, — велел он девушке. — До утра не выходи. Если кто-нибудь станет ломиться в дверь, постучи в стену и разбуди меня.
Стоя в полуоткрытой двери, она как-то странно смотрела на него. Никогда в жизни не видел никого красивее, подумал Адам.
— Значит, ты на самом деле не хочешь, чтобы я стала твоей рабыней? — наконец спросила она.
— Нет.
Дверь закрылась, скрипнул засов. Рейш отправился в свою комнату.
Ночь прошла. Наступило утро. Зеленые часчи все еще располагались лагерем вокруг крепости. Людям из каравана оставалось только ждать.