Только наука бесконечна. Науке не ведомы ни месть, ни эмоции. Она выше грубых вопросов – кто вправе жить за посягательство на чужую жизнь, а кто обязан умереть. Только благодаря науке Кейси чувствовала себя живой. И после пятилетнего запрета они снова вместе.
Девушка глубоко вздохнула. После краха Территории 4 ей не позволили произнести посмертную речь, пришлось выступать с текстом, написанным для нее К2П. Что ж, это было разумно. Позже она осудила территории, которые отвергли операцию «Перезагрузка». Раскрыла название компании, убившую Силию, и тем самым заложила бомбу.
В этом раз Кейси не выбирала ни то, ни другое. Она приложила руку к груди, почувствовала сердцебиение.
– Посвящается моей сестре.
В доме на Материке-660 проекция девушки появилась в гостиной Леоны.
– Ты умерла четыре месяца назад.
В госпитале Территории 4 ее голограф высветился из старого монитора.
– У каждого своя версия того, что случилось.
В модулях восьми экогородов ее слова прокатились эхом в Интрафейсах жителей.
В мастерской тела Стратума-22 темноволосый, темноглазый юноша приостановил работу, чтобы ее послушать.
– Правда в том, что ты мертва для этого мира, который отравил тебя и продолжает отравлять других.
Были бы выселены виновные утечки, если бы Дэвид Мизухара не покрывал их? Было бы это правильным решением? Как волновой эффект их выселения мог оказать влияние на других, полагающихся на ДОМ как на средство приема в экогород? Например, на большую семью Меридиан? Кейси не знала. Она не Дженева и не Коулы. Она плохо разбиралась в людях и не умела предсказывать иррациональные предрассудки или дискриминацию.
Однако одно ей было известно точно:
– Никто из нас не живет без последствий. Наши личные предпочтения не являются по-настоящему личными. Потребности одного человека будут отрицать потребности другого. Наши привилегии могут навредить как себе, так и другим.
Кейси умолчала об их с сестрой вылазках на остров на арендованной из пляжного магазина лодке. Некоторые тайны лучше оставить в море.
Девушка посмотрела на лица, устремленные на нее из Стратума-25, и увидела Силию. Это был не побочный эффект, не галлюциногенный дым и не результат взлома, испортивший ей зрительные накладки. Это был мираж разума, настолько реальный, насколько хотело сердце Кейси.
– Ты стала жертвой чужого заработка, – обратилась она к сестре. – Заплатила своей жизнью за жизнь других. Ты разделяла веру многих в то, что свобода жить так, как мы хотим, и есть право.
Кейси прижимала руку к сердцу до тех пор, пока не перестала чувствовать сердцебиение.
– Я не согласна, – продолжила она, глядя прямо в лицо сестре. – В наше время свобода – это привилегия, а жизнь – наше право. В первую очередь мы должны защищать жизнь. Платить цену вместе. Тогда в конце концов мы сможем создать мир, о котором ты мечтала. Где ни жизнь, ни свобода не будут ограничены. Ты всегда верила, что такое возможно.
При этих словах Силия улыбнулась, а в горле Кейси появился комок.
– И я тоже.
Девушка вышла из системы, вернулась в неподвижную камеру в модуле Мизухара. Ее глаза открылись для проверки жизненных показателей. Все в нормальном диапазоне.
Пришло время для нового старта.
IIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIII II
Я ДУМАЛА, ЧТО встречу конец жизни в море. Однако он здесь, на гребне хребта, смотрит на то место, где стоял Герой мгновение назад. Что бы ни выбрала, я потеряю частичку себя. Здесь победителей нет.
Да пошло все к черту! К черту слезы, что мешают видеть, легкие, что мешают дышать. Я спускаюсь. Колени больно трутся о камни. Эта боль тоже запрограммирована. Я проклинаю. Проклинаю Героя, который все предусмотрел. Даже прыгнул со стороны лугов, чтобы я не видела его тела, возвращаясь домой.
Мне очень жаль. Что бы ни решила, я не оставлю его. Сцепив зубы, продолжаю спускаться. Туман расходится. Постепенно глаза различают булыжники подо мной и…
Кровь.
Кровь на коже. Кровь на костях. Кровь на чем-то белом, не похожем на кости. Веретенообразные трубочки разрывают его туловище в том месте, где должна быть грудная клетка. Они сгибаются и танцуют, как паучьи ножки. Тело начинает восстановление.
Чувствуя внезапную слабость, бросаю взгляд на небо. Отрицание вспыхивает снова.
«Мне кажется, что это не он».
Не могу продолжать спуск. Жизнь должна кричать, плакать, смеяться. Смерть должна молчать. Однако тело Героя щелкает и клацает, собирая себя по кусочкам. От странных звуков подступает тошнота. Желчь обжигает горло.
«Я хотел дать тебе возможность решить самой. Дать время».
– Дурак, дурак, дурак.
И все же как все продумал. Мертвым он не сможет убить меня, но и обнять тоже не сможет. А еще сказать, чтобы я осталась с ним.
Пока он не очнулся, у меня есть время принять решение.
Вишу на канате, не двигаясь. Веревка кусает руки. Проходят минуты, а может, часы. На этом острове время всегда искажает форму. Теперь оно как измерение вовсе исчезло.
Прости. Начинаю восхождение. Достигаю вершины. Не дав мышцам отдохнуть, спускаюсь с другой стороны скалы, едва различая предметы сквозь слезы. Прости.
Я решила солгать ему. Я решила остаться.
Надеюсь, руки откажут мне. Надеюсь, упаду, сломаюсь и проснусь с Героем.
Все же я не падаю, не ломаюсь. Мои ноги возвращают меня в дом до того, как перестают ходить. Хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть, захлебываюсь в рыданиях. Я не могу пережить это в одиночку.
Ты-я приближается ко мне, встревоженная громкими звуками.
– Что мне делать, Ты-я?
Мне трудно дышать.
– Что мне делать?
Ты-я молчит.
Она не запрограммирована отвечать на вопросы или принимать решения о жизни и смерти.
А я – да.
Я не одна. Команда людей создала мой мозг, встроив в него воспоминания и даже наделив меня способностью генерировать свои собственные.
«Ну что ж, продолжайте! – мысленно обращаюсь к ним, ковыляя в ванную. – Найдите для меня лучшее решение. Убедите меня».
Забираюсь в ванную в одежде и открываю кран. Вода доходит до краев, выплескивается на кафельный пол. Я погружаюсь в воду.
Я выбрала.
Утонуть.
– Я сделаю сам.
Юноша стоит в дверном проеме операционной.
Работник, судя по фартуку. Его голос, более острый, чем любой из выложенных скальпелей, вызывает страх в теле.
Девушка с татуировкой рыбы-фугу пару секунд молчит, потом пожимает плечами:
– Меньше работы для меня. Хотя не думала, что ты такой тип.
Знаю, что она имеет в виду: тип юноши, которого привлекла симпатичная девушка. Однако он должен знать: я не буду много болтать. Уже чувствую одурманивающий эффект того, что было во фляжке.
Девушка уходит, а юноша садится рядом. Сквозь туман вижу, что он не в моем вкусе. Мне нравятся его темные волосы и глаза, но лазерно-точный взгляд и энергия, исходящая от него… нервно-напряженные.
– Извлечение Интрафейса? – уточняет он.
Я киваю. Во рту пересохло. Это все, что помню перед отключением. Мир погружается в темноту.
Когда снова загорается свет, я все еще в кресле, но медицинской простыни на теле нет. На подносе передо мной – Интрафейс. Извлеченный.
– Ты не должна умирать.
Наклоняю голову, чтобы посмотреть на юношу.
– Может, в этой жизни и не будет лечения, – продолжает он, – но тебя могут поместить в анабиоз и спасти в другой.
– Ты посмотрел, – догадываюсь я.
– Да.
И даже не извиняется. Если посмотрел, значит, знает…
– Силия Мизухара.
Я прищелкиваю языком. Вот тебе и анонимность!
– Что ты хочешь?
– Защитить твою сестру.
Я поражена так, что на секунду забываю о гневе. Дважды моргаю в его сторону и получаю сообщение об ошибке, когда его ранг не высвечивается.
Конечно, анонимность – очень выгодный момент для ГРАФИКа, но тогда юноша должен что-то предпринять, потому что его паспорт всплывает над головой.
АКТИНИУМ.
Ранг: 0
Ага, как же.
Даже при виде взломанного паспорта Кей постаралась бы держаться от него подальше. Она, если не считать инцидента с ботами, теперь самый законопослушный человек, которого я знаю.
Юноша продолжает:
– Знаю, мы не были близки, несмотря на махинации наших мам.
Мам? Он не предлагает объяснений, только свой взгляд. Мрачный, без тени улыбки. Я вижу… Что-то знакомое в форме глаз. Сходство с Эстер Коул? Какая-то бессмыслица… Должно быть, совпадение. Даже после того, как он представился Андре Коулом, все равно считаю, что это невозможно. Наверное, отхожу от действия нейронного успокоителя.
– Ты умер.
– Должен был, – его голос спокоен. – Но я отправил вместо себя бота. Розыгрыш. Если можно так сказать.
Он подходит ко мне, берет стул.
– Теперь ты понимаешь, откуда я знаю, через что прошла твоя сестра.
Он садится и смотрит мне прямо в глаза.
– Живи ради нее.
Информация, словно пожар. Боты. Кей. Мертвый мальчик Андре Коул, который ее понимает. Мозг пытается собрать все воедино и сдается, сосредотачиваясь на том, что действительно важно.
Жить. Для нее. Его слова только звучат просто. На самом деле это не так.
Во-первых, это не жизнь, а пребывание в капсуле в бессознательном состоянии черт знает сколько времени. По сути – смерть в любой эре до нашей.
Плюс Кей даже не знает. Не знает, что я тайком выбиралась поплавать в море, потому что не хотела тревожить ее. В необратимых последствиях моя вина, и только моя. Кей всегда напоминала о риске, а я не слушала, желая жить так, как хочу. И теперь только я должна нести ответственность.