К моменту выхода из серного облака корабль пролетал уже больше трехсот километров в секунду – вполне достаточно, чтобы устойчиво набирать ход и в разреженной межзвездной среде, стартовые расчеты были верными.
После новой серии вычислений я провел коррекцию траектории. «Туарег» покинул орбиту Феликситура, мы легли, наконец, на генеральный курс, сэкономив время с энергией, и… больше делать было нечего.
Перед пастью массозаборника встали сорок восемь геолет пути. При релятивистской скорости для нас они неизбежно сожмутся в тридцать девять, но и этого хватало с избытком. Всплыл тоскливый вопрос досуга. Каюты на «Туареге» маленькие, бассейн крошечный, возможности для серьезной научной работы нет. От подробных рассказов о своих приключениях Круклис продолжал уклоняться. По этой причине долгие беседы двух мужей у камина казались маловероятными. Играть с учеником сверхцивилизации в какие-либо игры бессмысленно – постоянно выигрывает, чародей, даже в кости. Джекил, и тот от него пострадал. Всеми же прочими развлечениями я уже был сыт. Оставалось одно: отправиться в спячку.
Круклис решил последовать моему примеру.
– Тебе-то спать зачем? – спросил я.
– Спать мне нужно затем, чтобы не будить подозрений. А то прилетим на Землю, и тут выяснится, что странная гоминида Круклис без малого полвека промучился бессонницей. Кстати, не такой уж я и монстр. Тоже скучаю без общества.
– Мгм. И ничто человеческое тебе не чуждо?
– Нет, кое-что чуждо. Глупость, например.
– Сарказму не поубавилось.
– Но тебе я рад, Сержик.
– Да-а… Если так, жуткое это местечко – Кронос.
– Нет, не жуткое. Одинокое. Я думал, что меньше нуждаюсь в человечестве.
– Наверное, это пройдет?
– Вот тогда, Серж, и наступит жуть. Представь себе, что может чувствовать питекантроп в нашей компании. То же самое – и я. В той компании.
– Разница так велика?
– Огромна.
– Оставайся жить с человечеством. Кто тебя неволит?
– Уже не могу. Этого и боялась Лаура…
Тут он запнулся.
– Ладно, пора впадать в спячку. Я тебе надоел?
– Отчего, Парамон? Мальчонка ты тоже смышленый. Тут еще Сумитомо…
– Что – Сумитомо?
– Да он за тебя ходатайствовал. Боялся, что обижу.
Круклис рассмеялся.
– Да? Весьма трогательно с его стороны.
– Тоже приятная гоминида?
– Весьма и весьма.
– Хочешь можжевеловой?
– На посошок?
– На посошок.
– А давай.
– Наливаю, чудовище.
Круклис ушел улыбаясь. Вероятно, ни о чем не волновался. Меня же кое-что беспокоило. В частности, то, довезет ли нас Джекил туда, куда пообещал. Тоже ведь мальчонка не промах. А я отношусь к очень недоверчивым простакам. Поэтому перед залеганием в анабиоз произнес помилованному софусу замечательную речь о перспективах братского союза людей и роботов. После того как каждый отработает свою барщину. Как те, так и другие, отметил я, подслащая пилюлю.
– Спите спокойно, сэр, – сказал софус со скукой.
Меня передернуло. Опять двусмысленности, сомнительный юмор. Надо ж было так выразиться! Три слова подряд на букву «с». Да я еще добавил на сон грядущий.
Зуммер пищал так, что мертвого разбудит. А я был только сонный, так что проснулся быстро. Но проснулся в чем-то вроде гробика. Правда, комфортабельного. Перед лицом даже экран светился.
С этого экрана на меня смотрел усатый пират с банданой на голове.
– А где серьга? – поинтересовался я.
– Да вот, – он показал ухо.
Там висел золотой полумесяц.
– Соответствует, – кивнул я. – Как вас зовут?
– Меня зовут Роджер.
– По фамилии Мери? – усмехнулся я.
– Нет. Всего лишь Раскл.
– Разбойник то есть?
– Таков точный перевод со староанглийского, сэр.
– И чем занимаетесь, Роджер?
– Да так, фрегатом командую.
– Подходяще. Название?
Разбойник официальным тоном доложил:
– «Зенгер», сэр. Патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца.
– Вот как… Слушайте, так мы что, уже прилетели?
Раскл кивнул.
– Имеем честь эскортировать спасательный звездолет «Туарег» в пределах Солнечной системы. Поздравляю с благополучным возвращением!
– Спасибо, – сказал я. – Добрались, значит. Свершилось.
– Так точно. Мы не будили вас до последнего момента, – сообщил пират. – Но пора, пора, граф. Вставайте. Вас ждут великие почести.
– Ну что ж. Почести, так почести. Давно у меня не случалось чего-нибудь, что можно назвать почестями, – бормотал я, потягиваясь.
Но тут саркофаг принял вертикальное положение. Жидкий консервант стек сквозь пол. Сверху застучали капли душа. Я безвольно обвис на ремнях.
Как обычно, после длительного анабиоза кружилась голова, тело наполняла слабость, отсутствовал интерес к жизни. Если кто-то в этот момент к тебе подойдет и ее попросит, то преспокойно отдашь.
Но Роджер к таким вещам был подготовлен.
– Немного аэрозоля, граф?
– Сделайте одолжение, герцог.
– Да я не герцог, милорд.
– А я не граф.
– Вот тут вы ошибаетесь. Уже трое суток, как граф.
Аэрозоль распылился. Я чихнул и ощутил интерес к жизни.
– Розыгрыш?
– Решение Британского Королевского Совета – не розыгрыш. Вас действительно присудили к титулу.
– Да за что же?
– За доблесть, проявленную при спасении члена британской королевской семьи.
– Тут какая-то путаница. Жену спасал, было дело. Члена – нет.
– Одно и то же лицо, сэр.
– Вы уверены?
– Абсолютно. А вы не знали?
– М-да. Боюсь, это был не последний секрет моей жены.
– Вполне возможно, – согласился пират. – При дворах много всяких тайн. Время тут мало что изменило. Но это еще не все, сэр.
– А что еще?
– Да попутно вы спасли почетного члена Королевской Академии Наук. Тоже британской.
– Это кого же?
– Сэра Парамона Кэссиди Круклиса фон Циммермана ибн Дауда.
– Откуда известно?
– От самого сэра.
– Надо же! Несказанно повезло Британии.
Пират расхохотался.
– Граф! Должен сказать, вы хорошо переносите анабиоз.
– А как прореагировал Могилев? – спросил я.
– Простите? Какой Могилев?
– А, ладно. Не обращайте внимания, старая история. Так он уже встал?
– Кто?
– Ибн Дауд.
– Второй день играет в шахматы с вашим софусом.
– И какой счет?
– Сто восемнадцать с половиной на тридцать шесть с половиной.
– Бедный Джекил.
– Послушайте, – уважительно спросил Роджер, – на Гравитоне все такие умные были?
Я кивнул. Если на твоих глазах творится легенда, мешать нельзя. Люди расстраиваются. Потребность в идоле есть потребность физиологическая. То есть требует постоянного удовлетворения.
– Только учтите, – для страховки предупредил я, – не все гравитонцы любят демонстрировать. Иные выглядят даже глуповато.
Роджер выразился в том смысле, что снял бы шляпу, если б таковую носил.
Тем временем потоки теплого воздуха осушили кожу. Я выбрался наружу, превратившись из куколки в бледную личинку. Спотыкаясь на ногах, отвыкших ходить, направился к лифту. Из саркофага послышался сконфуженный голос Роджера:
– Сэр, экипаж «Зенгера» жаждет вас увидеть.
– А в чем проблема?
– Здесь дамы…
– И что?
– Да вы забыли… переодеться к завтраку.
Я услышал чей-то смех и пришел к выводу, что нудизм наконец-то скончался. Эврика.
Круклиса я нашел в рубке. Ибн Дауд поменял свой искрящийся балахон на стандартную униформу, которую обычно надевают под скафандр. Вероятно, процедура регенерации благополучно завершилась, и он мог позволить себе хоть белое, хоть облегающее.
Держа на весу шахматного коня, он внимательно меня осмотрел. Рядом с ним находился походно-раскладной бар на колесиках.
– Сохранился неплохо. Чего налить?
– Кофе, – пробурчал я. – Можно с коньяком.
– Чего побольше?
Я сделал обиженное лицо. Круклис плеснул в чашку добрую порцию.
– Ты не перестарался?
– С коньяком? – невинно спросил Круклис.
– Нет.
– А с чем?
– С титулами и мундирами.
Круклис удивленно поднял брови.
– Вот не думал, что ты придашь значение мишуре.
– Не понимаю, зачем все это, – раздраженно сказал я.
– Потерпи, поймешь. А потом еще и во вкус войдешь.
– По-моему, сначала надо было спросить у меня.
– Серж, да полно брюзжать. Ты ведь можешь и отказаться. Давай о другом поговорим. Все-таки сорок восемь лет не виделись, капитан. Вечор, ты помнишь, вьюга злилась…
– Ага, – мрачно согласился я. – В мутном небе тьма носилась.
– Не тьма, а мгла.
– Какая разница?
– А вот какая, – сказал Круклис.
И разом включил все экраны на панорамный обзор. Я охнул.
Бок о бок с «Туарегом» плыл патрульный фрегат Роджера. Его тороидальный корпус был виден с плоской стороны. Он быстро вращался, поэтому казалось, что рядом с нами в пустом пространстве катится огромное колесо.
Но не это поражало воображение. Прямо по курсу красовалась большая розовая планета с великолепно подсвеченной системой из тысяч колец. У меня даже дыхание перехватило.
– Что? Сатурн?!
– Ага! Пробирает? Мы на пороге дома, Серж. А ты какую-то свару затеял.
– Но как же? По расчетам мы должны были выйти к Плутону. Карантинная станция дальних рейсов там находится… Находилась.
– И до сих пор она там. Но из уважения к заслугам Его Сиятельства графа Кроносского (ибо таков отныне твой полный титул, и мне сдается, ты от него не откажешься) благодарное человечество разрешило нам отбывать карантин не у скучного Плутона, а на Япете. Здесь с видами получше. Разве не так?
– Не то слово…
Я взглянул на впечатляющее Сатурново семейство, живо вспомнив планетную астрономию. Вон тот, оранжевый, – явно Титан, самый крупный и населенный спутник системы. С другой стороны из-за диска Сатурна выглядывала Диона. А под таким углом к плоскости колец может вращаться только Япет…