Роб нахмурился. Он немного подождал. Затем он сказал:
— Или… что?
Выражение ее лица стало отсутствующим.
— Или я и тебе лицо порежу.
Роб кивнул.
— Ага. Вот все, что я думаю. Моя гребаная проблема, как ты выразилaсь, во многом связана с тем, что ты порезалa лицо этому парню. Что ты за больная сучка?
Рокси продолжала тупо смотреть на него несколько мгновений, и это мертвое выражение лица встревожило его почти так же сильно, как и все зверства, свидетелем которых он стал сегодня. Затем ее глаза раскрылись чуть шире, и в них отразился отблеск света от лампочки под потолком, намекающий на игривость.
— Знаешь, что действительно интересно, Робин?
— Действительно, я не хочу знать.
Она рассмеялась.
— Что действительно интересно, так это то, что ты сидел именно там, где сидишь сейчас, все время, пока я былa в ванной. Это было… где-то… пятнадцать минут? Да. По меньшей мере, пятнадцать, между тем как затащилa туда мертвого мальчика и принялa душ. А ты просто сидел здесь. Не сдвинулся ни на дюйм, насколько я могу судить. На тебе нет наручников или привязи. Ты мог бы выскользнуть и уйти, без проблем. Так почему же так, Робин? Почему ты остался?
О, черт. Она права…
Роб застонал.
— Я был… не знаю… в оцепенении. Без сознания. В шоке. Напуган до смерти. Я не понимал, что происходит. Я просто… я…
Рокси наклонилась ближе к нему и положила руки ему на колени. Игривый, лукавый блеск в ее глазах стал ярче, когда она посмотрела на него снизу вверх.
— Чушь собачья. Ты остался, потому что сам этого хотел. Потому что это самое волнующее событие, которое случилось с тобой за всю твою жизнь. Потому что я — самое волнующее событие, которое случилось с тобой, — легкая улыбка, изогнувшая уголки ее губ, вызвала безумное желание поцеловать ее. — Признайся, ты наслаждаешься поездкой. Ты не хочешь, чтобы это заканчивалось.
Роб покачал головой.
— Чушь собачья. Ты — чокнутая. Это…
Он беспомощно оглядел комнату, его взгляд метался по сторонам, останавливаясь на большом липком пятне позади Рокси, окровавленном скальпеле, лежащем на стеклянной пепельнице на столе, и отвратительной штуке, туго натянутой на обложку Библии на комоде. Маска из лица. Он снова посмотрел Рокси в глаза. Игривость не исчезла ни на йоту, а только усилилась, когда она увидела, как он мысленно перечисляет ужасы.
— Это безумие. Чистое безумие. Я не хочу здесь находиться. Не думаю, что я… осознавал, что остался один, иначе меня бы здесь сейчас не было. Ты — зло. Чистое, блядь, зло.
Судорожный вздох сорвался с дрожащих губ.
Его глаза наполнились слезами.
Рокси откинула голову назад и звонко рассмеялась.
— О, Робин… и ты удивляешься, почему я тебя так называю? Ты такая испуганная маленькая девочка, — cнова смех. — Но нет, это неправильно. Девочка была бы умнее. Девочка бы убежала. Я думаю, для тебя лучше было бы сказать… давай посмотрим… — oна слегка закатила глаза, поджала губы и постучала указательным пальцем по подбородку. — Поняла! — oна щелкнула пальцами. — Самое подходящее для тебя слово — "анютины глазки".
Она хихикнула.
— Робин, неженка-слабак, анютины глазки.
Эти слова задели его. В основном потому, что ее обвинение, похоже, было отчасти правдой. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько запуганным другим человеком. Ни школьный хулиган, ни крутой байкер, ни уличный бандит не смогли бы так с ним поступить. Беспомощность, которую он испытывал в присутствии этой девушки, заставляла его чувствовать себя куском дерьма. Слабым. Бесполезным. Жалким.
Другими словами… не похож на настоящего мужчину.
Он понял, что его снова трясет, и это только усилило отвращение к самому себе.
Робин, — подумал он. — Она права. Все сходится.
Рокси разжала руки и провела ладонью по его бедру.
— Тебе нужно успокоиться. Думаю, я знаю, как помочь тебе расслабиться.
Роб убрал ее руку со своей промежности.
— Нет.
Ее улыбка немного померкла.
— Что?
— Ты слышалa меня.
Выражение лица Рокси стало злым, почти убийственным.
— Сучка, ты не можешь отказывать мне ни в чем, чего бы я ни захотела, — eе рука снова скользнула вверх по его бедру и грубо обхватила его промежность. — Ты действительно думаешь, что он так и останется вялым, когда я начну над ним работать?
Ответ на этот вопрос был очевиден. Роб попытался вывернуться из рук Рокси, но она уперлась рукой ему в грудь и толкнула его назад. Она забралась на кровать и оседлала его, извиваясь рядом, потираясь лобком о твердую выпуклость, натягивающую ткань его джинсов с грубым, необузданным энтузиазмом. Она уперлась руками в матрас и наклонилась к нему поближе, ухмыляясь и продолжая двигать тазом.
— Что скажешь, Роб? Ты хочешь, чтобы я прекратила это?
Беспомощный стон Роба был единственным необходимым ответом. Она продолжала в том же духе еще некоторое время, доводя его до безумия потребностью в физической разрядке. В его голове пронесся целый каскад эмоций. Ненависть, похоть, стыд и гнев. Затем она слезла с него и оставила Роба тяжело дышать, а сама взяла свою сумку и села за маленький столик у окна. Он уставился в потолок сквозь пелену новых слез. Прошло какое-то время, и неудовлетворенная потребность начала понемногу рассеиваться, а на смену ей пришел новый приступ стыда.
Что, черт возьми, со мной не так? Как это случилось?
На самом деле, вряд ли имело значение, как это произошло. Она доказала свою правоту, и не было способа это опровергнуть. Он хотел ее. Даже сейчас, после того, как он стал свидетелем тех ужасных вещей, которые она совершала, самая примитивная часть его существа смотрела на Рокси и испытывала всепоглощающее вожделение. Но чувства, которые вызывало ее почти совершенное тело, не отменяли ужаса от ее отвратительных поступков. Это вожделение полностью отличалось от всего остального, что он испытывал к ней. И, так или иначе, он поклялся, что не позволит себе стать пленником этих низменных чувств.
Я все еще остаюсь собой, — подумал он. — Я не монстр.
Может быть, и слабак, но не монстр.
Эта мысль вызвала у него беспомощный смешок.
— Что смешного?
Роб подавил очередной смешок.
— Ничего.
— Мне не нравится, что я не в курсе шутки. Может, мне стоит подойти к тебе и быть с тобой грубой. И я имею в виду по-настоящему грубой, Робин. Не так, как несколько минут назад.
Роб знал, что она говорит серьезно. Так он ей и сказал:
— Это не смешно, — Роб сел и пожал плечами. — Mне жаль. Это просто рассмешило меня.
Рокси хмыкнула, и ее внимание вернулось к журналу, раскрытому на столе. Она закинула ногу на ногу, покачивая ступней, пока медленно переворачивала страницы. Ногти на ногах были выкрашены в черный цвет, как и ее ногти на руках. Лак начал осыпаться. Подошва ее ступни казалась мягкой и без мозолей. У нее были стройные лодыжки, которые всегда хорошо смотрелись на высоких каблуках.
Рокси усмехнулась.
Роб вздрогнул и поднял глаза.
— Хм? Что?
Еще один смешок.
— Фут-фетиш, Роб?
Он почувствовал, как вспыхнули его щеки.
— Наверное, я слишком засмотрелся.
— Ага. Я не против. У меня действительно красивые ноги, — oна рассмеялась. — В остальном я тоже неплохa.
Роб сглотнул комок в горле.
— Да уж…
Рокси перевернула еще одну страницу, сделала вид, что прочитала несколько абзацев, а затем устремила на него холодный, невозмутимый взгляд.
— Итак… эта история с сексом. Это произойдет.
Роб опустил глаза.
— Да. Думаю, да.
— Посмотри на меня.
Он посмотрел на нее.
Она перевернула еще одну страницу журнала, но на этот раз даже не взглянула на нее.
— Роб, тут не о чем гадать, — улыбнулась она. — Вопрос в том, решимся ли мы на это прямо сейчас или немного оттянем ожидание?
— Я не знаю, Рокси. Это, конечно, будет так, как ты скажешь.
— Ого. Ни хрена себе.
— Но прежде, чем это произойдет… у меня есть к тебе пара вопросов… если ты не против.
Рокси пожала плечами. Она захлопнула журнал, яркая и броская обложка на мгновение привлекла внимание Роба. Это был старый номер "Rue Morgue"[9], на обложке которого был изображен Люкс Интериор[10]. Она сцепила пальцы на коленях и откинулась на спинку стула.
— Спрашивай.
— Сегодня ты убилa шестерых человек.
Она улыбнулась.
— Впечатляет. Маленький Робби умеет считать.
— Это… обычный день для тебя? Потому что я не понимаю, как ты все еще можешь ходить…
Она покачала головой.
— Нет, Роб. Я былa… — oна сделала особое ударение на последнем слове и закатила глаза. — Я былa бы, блядь, самым плодовитым серийным убийцей в истории, если бы занималaсь этим.
— Итак… в чем дело?
Она снова пожала плечами.
— Я не убиваю людей постоянно. Черт, иногда я месяцами этого не делаю. А потом что-то происходит, какой-то толчок, как сегодня утром, и я впадаю в гребаное веселье. Это просто то, что мне нужно выбросить из головы, и тогда я на какое-то время вернусь к нормальной жизни. Ну… для меня это нормально.
— Сколько раз ты это делалa? Скольких людей ты убилa?
Она повернула голову на своей тонкой шее, и на ее лице появилось выражение раздражения.
— Господи, Роб, я не знаю, — oна переплела пальцы, пошевелила пальцами вверх и вниз и беззвучно произнесла цифры одними губами, делая вид, что считает. — Давай посмотрим… Впервые я убилa парня, когда мне было шестнадцать. Это был мой отец.
— Господи.
Рокси проигнорировала комментарий и продолжила:
— Мне сейчас двадцать. У меня было чуть больше полудюжины таких… взрывов. А в промежутках я несколько раз случайно трахалась, когда мне было удобно. Нужны были деньги, машина или что-то в этом роде. Черт, я не знаю. Я бы сказалa, что не меньше тридцати, а может, и сорока…
— Срань господня.