— Ты только сейчас это понял?
— Господи. Слушай. Серьезно. Я не собираюсь совать пистолет… туда, — oн заметно вздрогнул. — Нет. Господи… Нет.
— Ханжа.
— Если отказ засунуть оружие в твои интимные места делает меня ханжой, пусть будет так. Я не могу смириться с тем, какая ты, блядь, больная на голову. Я имею в виду… что за человек думает о таких вещах? Нет слов, чтобы описать, насколько ты чокнутая.
Выражение лица Рокси стало странно задумчивым.
— Для меня секс и насилие тесно связаны, Роб. Подумай об этом. Секс сам по себе является довольно агрессивным, насильственным актом. Вся эта борьба и напряжение. Весь этот пот и физическая активность. Большую часть времени один человек доминирует над другим. Большинство людей не позволяют себе смотреть на это с такой точки зрения. Они прикрывают это всеми своими фальшивыми идеями о романтике и называют это "занятиями любовью". Это полная чушь. Секс — это грубая вещь. Речь идет о самоутверждении и контроле над другим человеком. Речь идет о подчинении. И насилии.
Роб почесал в затылке и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Ну, не знаю. Ты когда-нибудь по-настоящему любила кого-нибудь, Рокси? Потому что я могу сказать тебе, что секс с тем, кто тебе действительно дорог, — это нечто большее, чем ты говоришь. Это… глубже.
Рокси издала пренебрежительный звук.
— Bерно. Как скажешь. Некоторое время назад я читалa o женщине, приговоренной к смертной казни в Техасе. Возможно, ты помнишь это. Она и еще несколько человек убили нескольких человек. Одного из них она ударила топором. Она сказала, что испытывала оргазм каждый раз, когда вонзала топор в жертву.
— Господи.
Рокси снова ухмыльнулась.
— Именно об этом я и говорю, понимаешь? Секс и насилие — это две стороны одной медали. Hе может быть одного без другого. Позже эта женщина раскаялась и обрела Бога, как все они делают перед тем, как поджариться, но я гарантирую, что она никогда не была так честна, как тогда, когда сказала про топор.
— Вот каково это для тебя, Рокси? — Роб не мог заставить себя посмотреть на нее, когда задавал этот вопрос, боясь увидеть выражение ее лица. — Ты получаешь удовольствие, когда стреляешь в людей?
— Не все время. Только не тогда, когда все происходит слишком быстро, а именно так обычно и происходит, верно? Но там, в лесу… в подобной ситуации? Да-a-a. Я былa очень взволнованa, когда игралa в эту маленькую игру.
Роб закрыл глаза.
— Господи Боже…
Она протянула руку и сжала его колено, отчего он резко открыл глаза.
— Черт, я думала об этом весь день. Я чертовски возбуждена, — oна рассмеялась. — Черт, как ты думаешь, почему мы об этом говорим?
Он уставился на ее руку, лежащую у него на колене. Он хотел оттолкнуть ее, но не хотел расстраивать ее. Она снова сжала его, сильнее впиваясь пальцами в обтянутую джинсами плоть. Он посмотрел на нее. Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, глаза горели соблазнительной страстью. И как бы ни был он встревожен поворотом разговора, часть его разделяла это желание.
Он кашлянул.
— Эм…
Ее рука соскользнула с его колена и двинулась выше по бедру.
— Следующий съезд. Мы свернем и найдем место. Хорошо?
Он слабо кивнул.
— Да… хорошо.
— Это будет по-быстрому. Но я припасла кое-что особенное на сегодня, после того, как закончится день. О'кей?
Ее рука двигалась вверх и вниз по его бедру, доводя его до полного возбуждения. Теперь он едва мог сосредоточиться. Он заставил себя перевести взгляд с ее ласкающей руки на ее лицо.
— Что… что ты имеешь в виду?
Она улыбнулась.
— Я хочу связать тебя. Кое-что с тобой сделать. Может быть, заставить тебя принять мое мнение о некоторых вещах. Как тебе?
Он застонал.
— Да. Господи. Черт, Рокси.
Роб чувствовал себя беспомощным. И глупым. Несколько минут назад он думал о том, как глупо было позволять ей манипулировать собой с помощью секса. И вот он снова позволил этому случиться. Правда заключалась в том, что он был бессилен против нее. Сопротивление было невозможным, уступчивость — данностью. Она начала по-настоящему работать над ним, сжимая и поглаживая все сильнее и сильнее. Он снова застонал и заерзал на сиденье.
— Ты сейчас кончишь.
Роб захныкал.
Она отпустила его и рассмеялась.
— Ты в порядке, Роб? Ты выглядишь каким-то… расстроенным.
Он откинулся на спинку сиденья и прислушался к своему бешено колотящемуся сердцу. Он вздрогнул.
— Господи…
Она хихикнула.
— Ты уже подсел на меня. Я — твой героин. Признай это.
— Об этом есть песня.
— Что за песня?
— Она называется "Она для меня как героин". Ее исполняет The Gun Club[13].
— Мне знакомо это название. Правда, я их не слышалa. Классные?
— Да.
— Kруто. Какая еще музыка тебе нравится?
Роб пожал плечами и потряс головой, чтобы прояснить ее. Он не хотел говорить о музыке. Он только хотел снова почувствовать, как ее рука скользит вверх-вниз по его ноге.
— Хм… рок. Ну, знаешь… тяжелый рок. Металл. Панк. Психобилли.
— Психобилли? Как The Cramps?[14]
— Ага.
— Я их обожаю. И Twathammer[15]. Тебе нравятся фильмы ужасов?
Он кивнул.
— Да.
Она улыбнулась.
— Мне тоже. В общем, очень сильно. Понимаешь, Роб? Так и должно было случиться. Мы с тобой настолько подходим друг другу, что это чертовски больно, чувак.
Сначала Роб ничего не сказал. Многое в Рокси вызывало у него отвращение. Она была плохим человеком. Она совершала очень плохие поступки. Но, по правде говоря, он действительно чувствовал себя в некотором роде очень похожим на нее.
— Я думаю, мы в некотором роде похожи, — сказал он наконец. — Но я никогда не уверен, говоришь ли ты мне то, во что действительно веришь, или просто морочишь мне голову.
— Это часть веселья, Роб.
— Hет. На самом деле это не так, Рокси.
Ее глаза расширились, и она выпрямилась за рулем.
— О-о! Давай подберем попутчика!
— Что?
Роб повернул голову направо и осмотрел обочину дороги. Примерно в четверти мили от себя он увидел стройную фигуру. Мужчина стоял, подняв большой палец. У него был изможденный, обветренный вид бездомного. Когда они подъехали ближе, Роб смог разглядеть глубокие морщины на лице мужчины. У него был жесткий, недружелюбный взгляд. Робу совсем не понравился вид этого человека.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Да, но я здесь главная, и твое мнение, черт возьми, не имеет значения.
Рокси сбросила скорость и съехала на обочину. Она нажала на кнопку, и стекло со стороны Роба опустилось. Автостопщик подошел к машине и наклонился, чтобы заглянуть внутрь.
— Куда вы направляетесь?
Рокси усмехнулась.
— Куда бы мы ни направлялись… Запрыгивай. Задняя дверь не заперта.
Мужчина отошел от окна и открыл заднюю дверь. Он забросил туда свой рюкзак, забрался внутрь и захлопнул дверцу.
— Не могу передать, ребята, как я ценю вашу доброту. Большинство людей в наши дни не утруждают себя тем, чтобы помочь товарищу.
Рокси повернулась на своем сиденье и уставилась на парня через щель между сиденьями.
— Большинству людей должно быть стыдно за себя. Как тебя зовут, незнакомец?
— Карл МакKой.
Рокси протянула руку на заднее сиденье.
— Рада познакомиться с тобой, Карл. Я — Рокси. А моего друга зовут Роб.
Карл пожал ей руку, и Рокси сжала ее.
— Рад познакомиться с вами обоими.
— Карл, мне неприятно тебя расстраивать, но никто не ездит бесплатно, по крайней мере, в этой машине. Я вижу, у тебя нет денег, но ты можешь заплатить.
Голос мужчины стал настороженным.
— Да? Что бы это могло быть?
Рокси продолжала ухмыляться.
— Задница, бензин или трава, Карл. Задница, бензин или трава. В данном случае — задница, — oна кивнула на Роба. — Мой друг сейчас очень расстроен. Цена твоей поездки — минет.
У Роба отвисла челюсть.
— Что за хрень, Рокси?
Карл усмехнулся.
— Это не проблема. Я могу отсосать у классного парня.
Рокси рассмеялась.
— Не сомневаюсь, что так и есть, Карл. Не сомневаюсь, что так и есть.
— В тюрьме у меня это здорово получалось.
Роб покачал головой.
— Ни за что, Рокси. К черту все это.
— Либо так, либо по-другому. Tы понимаешь, что я имею в виду.
Карл на заднем сиденье быстро пришел в замешательство.
— Что значит "по-другому"? Не знаю, нравится ли мне, как это звучит.
Роб ненавидел, когда его заставляли делать этот выбор. Он бы не позволил какому-то дурно пахнущему, почти беззубому, уродливому бездомному мужчине прикоснуться ртом к его пенису. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь позволит этому случиться. И все же другой вариант был равносилен смертному приговору.
Карл громко кашлянул на заднем сиденье.
— Э-э-э… Думаю, мне пора выходить. Если бы вы только отпустили мою руку, юная леди.
Рокси высвободила руку, выхватила из сумки пистолет 38-го калибра и направила на него.
— Ты никуда не пойдешь, гребаный бездельник. У Роба все еще есть выбор.
Карл начал плакать.
— Пожалуйста. Не надо. Я сделаю все, что угодно.
Рокси рассмеялась.
— Срань господня, правда? Вообще все, что угодно? Ух ты. Знаешь что, я никогда раньше этого не слышалa. Люди никогда, ни за что не говорят этого, когда они вот-вот умрут. Серьезно.
Карл захныкал. Он шмыгнул носом.
— Пожалуйста…
— Заткнись, — Рокси взглянула на Роба. — Грубые движения губами, как у старика, либо по-другому. Решай сейчас.
Роб отвернулся от нее и вздохнул.
— По-другому.
Она улыбнулась.
— Хороший выбор. Я одобряю.
Роб закрыл глаза и съежился, ожидая услышать звук выстрела, который в машине прозвучал бы невыносимо громко.
— Убирайся, Карл.
Роб услышал, как у мужчины перехватило дыхание.