— Мои связи с «Бэннок ойл»? — улыбнулся Утманн.
Но Али замахал руками.
— Хватит, больше ничего не скажу.
— Тогда я завтра уеду обратно в Абу-Зару…
— Нет! — прервал его Али. — Рука Аллаха привела тебя сюда сегодня. Ты останешься с нами по меньшей мере на месяц. Иншалла! Тогда, возможно, я кое-что скажу тебе.
Утманн кивнул.
— Машалла! Я останусь, брат.[34]
— Добро пожаловать к моему столу, брат.
Во дворце на склоне холма над Оазисом Чуда другая группа мужчин пила кофе из крошечных серебряных чашечек и разговаривала негромко и серьезно. Мужчины сидели вокруг стола, отделанного слоновой костью и перламутром. На столе стоял единственный предмет — серебряный кофейник. Нигде в комнате не было ни бумаги, ни ручек. Ничего не записывали. Решения провозглашал шейх Хан Типпо Тип, и все их запоминали.
— Я решил так.
Он говорил низким голосом, внятно, размеренно, как всегда говорил, занимаясь серьезными делами.
— Первое требование выкупа пошлет мой внук Адам.
Он посмотрел на Адама, который сидел на шелковой подушке. Тот низко поклонился, коснувшись лбом плиток пола.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил он.
Шейх Хан размышлял вслух:
— Наше требование должно быть таким, чтобы даже в больной и проклятой земле Большого Сатаны не нашлось чем заплатить. — Когда он улыбался, его глаза исчезали за сморщенными веками. — Никакие суммы не устранят кровную вражду между мной и этим человеком, Кроссом. Только кровью можно расплатиться за кровь.
Все молча пили кофе из серебряных чашечек, ожидая, когда шейх продолжит.
— Этот вероломный неверный убил трех моих сыновей. — Шейх поднял палец, изуродованный артритом. — Первым был мой сын, отец моего внука Саладин Гамель. — Адам снова поклонился, а шейх Хан продолжал: — Он был истинным воином Аллаха. Кросс застрелил его на улице Багдада семь лет назад.
— Да примет его Аллах в райском саду, — произнесли сидящие кружком люди.
— Второй кровный долг — мой сын Гафур. Он был послан отомстить за своего старшего брата Саладина, но Кросс застрелил и его, когда Гафур на дау плыл в Абу-Зару выполнять задание, которое я поручил ему.
— Да примет его Аллах в райском саду, — снова произнесли все.
— Третьим моим сыном, погибшим от руки этого неверного, приверженца Христа, стал Анвар. Я послал его исполнить долг чести, но Кросс убил и его.
— Да примет его Аллах в райском саду, — в третий раз произнесли все.
— Этот долг крови тяжким бременем лежит на моей совести. Жизни моих трех прекрасных сыновей отнял грязный нечестивец, слуга ложного бога. Теперь мне мало просто забрать его жизнь. Одной жизнью не заплатить за три. Я должен поймать его и живым передать матерям и женам тех, кого он убил. Женщины в таких делах очень искусны. Под их руками и лезвиями их острых ножей он протянет много дней, прежде чем отправится в чрево ада, к Сатане.
— Как прикажешь, могучий Хан, так и будет, — согласно произнесли все.
— Слышишь, внук мой? — спросил шейх Хан. Адам снова низко, почтительно поклонился.
— Слушаю, почтенный дедушка.
— Я возлагаю на твои плечи долг крови. Ты должен отплатить за двух твоих дядей и за отца. И не должен знать покоя, пока не взыщешь долг сполна.
— Я слышу тебя, дедушка. Это священный долг.
— Когда ты приведешь мне эту неверную свинью из свиней, я поставлю тебя выше всех в племени. Ты займешь в моем сердце место рядом с памятью о твоем убитом отце и его братьях. А когда я умру — мое место вождя клана.
— Я принимаю свой священный долг, дедушка. Я доставлю этих мужчину и женщину на суд твоего гнева, как ты приказал.
С самого начала Гектор Кросс предупредил ее, что самое трудное — ожидание. Постепенно Хейзел поняла, как он был прав. Ежедневно она проводила по скайпу многочасовые конференции с менеджерами «Бэннок ойл» во всех концах света. В остальное время Хейзел тренировалась с людьми Гектора, бегала, прыгала и стреляла, пока не достигла той же физической формы, что и давным-давно в день своей славы, когда она вышла на корт в Флиндерс-парке.[35]
Но ночи, ужасные ночи проходили в душевных терзаниях. Она спала мало, а когда засыпала, видела Кайлу. Кайла галопом скачет на своей рыжей лошади по лугу на ранчо. Кайла визжит от возбуждения, открывая изысканный подарок, который мать преподнесла ей на восемнадцатый день рождения. Кайла засыпает у нее на плече, когда они вместе смотрят по ночному телевидению старые фильмы. Потом в ее снах появлялись люди с оружием и в масках, и ее ужас становится непереносимым. Кайла! Кайла! Это имя непрерывно звучало в сознании, причиняя мучения, доводя до безумия.
Ежедневно она разговаривала с Крисом Бесселем и полковником Робертсом в Штатах, но те не могли сказать ничего утешительного. Каждую ночь у себя в комнате она молилась, как когда-то маленькой девочкой, на коленях и со слезами. Но след остыл. Ни ее молитвы, ни вся мощь ЦРУ не могли отыскать Кайлу и «Цветы ислама». Каждый день Хейзел много времени проводила с Гектором Кроссом, черпая силы в его обществе.
— Уже месяц ничего не слышно! — говорила она по меньшей мере раз в день. — Они чрезвычайно искусно играют в кошки-мышки. Многолетняя практика.
Он отвечал:
— Они не торопятся. Надо ждать. Но помните, Кайла жива. Утешайтесь этой мыслью.
— А что слышно от Тарика и Утманна? Они уже должны что-нибудь узнать.
— Это чертовски неспешная игра, — повторил он. — Если Тарик или Утманн сделают хотя бы малейшую ошибку, они неизбежно погибнут. Они работают под прикрытием. Живут, едят и спят со Зверем. Их нельзя торопить, нельзя даже связаться с ними. Пытаться это сделать все равно что пустить им пулю в голову.
— Жаль, что мы ничего не можем, — жаловалась она.
— Кое-что можно, миссис Бэннок.
— Что именно, Кросс? — оживилась она. — Я сделаю все, что вы предложите.
— Тогда предлагаю: перестаньте посылать сообщения Зверю на мобильный телефон Кайлы.
— Как?.. — Она замолчала, покачала головой и призналась: — Я только повторяю сообщение, которое мы отправили им раньше. Что мы ждем. Но откуда вы…
Она снова замолчала.
— Откуда я знаю, что вы делаете? — закончил он за нее. — Иногда вы совсем не так умны, как полагаете, Хейзел Бэннок.
— А вы, Гектор Кросс… вы думаете, будто умнее всех на свете, чтоб вас! — выпалила она.
— Приятно иногда бывает так сорваться, а, Хейзел?
— Не смейте называть меня Хейзел, высокомерный ублюдок!
— Отлично, миссис Бэннок! Ваш словарь постоянно совершенствуется. Вскоре вы будете соответствовать моим высоким требованиям.
— Я вас ненавижу, Гектор Кросс. От всей души ненавижу.
— Нет, неправда. Вы для этого слишком умны. Приберегите ненависть для более достойного объекта.
Он рассмеялся. Смех был заразительный, мягкий и понимающий, и Хейзел невольно тоже засмеялась, но в ее смехе пробивалась истерика.
— Вы неисправимы, — сказала она сквозь смех.
— Теперь, когда вы меня раскусили, можете называть меня Гектор или просто Гек, как хотите.
— Спасибо. — Она пыталась сдержать смех. — Но я никак не хочу, Кросс.
— Как можно заставить их попробовать освободить девушку?
Шейх Хан смотрел на внука в ожидании ответа.
— Вначале им надо узнать, где мы ее держим.
Адам заговорил, старательно обдумав ответ. Его дед кивнул.
— Тогда они попросят помощи у своих друзей из Вашингтона. Мы знаем, что мать дружит с американским президентом. Он пошлет множество своих крестоносцев, чтобы одолеть нас. — Шейх Хан взялся за бороду и глядел в глаза внуку, дожидаясь, когда тот поймет так же ясно, как он сам. — Американцам потребуется много недель и даже месяцев, чтобы подготовить удар. Мы можем за несколько часов покинуть дворец и уйти в пустыню. Гектор Кросс, убийца моих сыновей, это знает. Станут ли они с ее матерью ждать, пока вмешается американская армия?
— Да! — уверенно ответил Адам. — Если только…
Шейх Хан увидел, как глаза внука загорелись — решение было принято, — и его сердце разбухло от гордости.
— Да, Адам? — поторопил он молодого человека.
— Если только не убедить их, что девушке грозит смертельная опасность или даже опасность хуже смерти, — сказал Адам, и дед улыбнулся, отчего глаза его почти скрылись в складках кожи. — Тогда они придут к нам, придут без колебаний и страха.
— И тогда мы — что? — радостно прошептал шейх Хан. Адам сразу ответил:
— Уедем из этой каменной клетки, из крепости. Понадобится такое место, где красота будет подчеркивать ужас происходящего. — Он подумал и сказал: — Бассейн с кувшинками в Оазисе Чуда!
— Мы сначала покажем им опасность и потом позволим узнать, где мы? Или сначала они узнают где, а потом воочию увидят, что происходит?
Шейх Хан сделал вид, что обдумывает вопрос, но Адам не стал ждать:
— Вначале пусть увидят страдания девушки. Когда они узнают, где она, то не мешкая, не задумываясь бросятся сюда.
— Я горжусь тобой, — сказал шейх Хан. — Ты станешь великим полководцем и безжалостным воином Аллаха.
Адам поклонился, принимая похвалу. Потом поманил одного из доверенных стражников, который стоял у двери, сложив на груди руки. Стражник незамедлительно подошел и опустился на одно колено, слушая приказ.
— Пошли за фотографом, — негромко велел Адам. — Прикажи ему завтра утром ждать у главных ворот дворца после утренней молитвы. Пусть прихватит видеокамеру.
Рабыни вывели Кайлу из тесной каморки, где ее держали с тех пор, как привели в Оазис Чуда. Ее умыли, поливая водой из кувшинов, и переодели в свежее платье, длинную черную абайю, а голову и волосы закутали черной тканью. Потом Кайлу отвели к главному входу во дворец, где четверо вооруженных автоматами охранников ждали, чтобы отвезти ее в Оазис.