вым добирались когда-то до горного аула сутки. Им идти надо было осторожно. Бандиты могут добраться до базы и быстрей. И потом, где гарантия, что Теймураз будет ждать Тайпана в селении? Почему бы ему не пойти навстречу подельнику? Об этом Шах ничего не говорил, но Расанов и сам ничего конкретно знать не мог. А группе Горшкова, кроме этого поста, предстоит снять и второй, а следовательно, прогуляться по балке. Километров этак пятнадцать. При средней скорости марша по пересеченной местности в три-четыре километра в час — четыре-пять часов. Плюс время на снятие постов, обработку старших. Еще, как минимум, час, учитывая неизбежность медленного и аккуратного подхода к ночным лежбищам боевиков, да еще неизвестно, сколько времени уйдет на поиск дозорного передового поста. Начинать следует немедленно.
Горшков обернулся, подозвал Ветрова:
— Костик! Рощу слева от аула видишь?
— Конечно!
— Там может быть дозорный группы прикрытия базы Теймураза.
Константин согласился:
— Может. Хотя маловероятно.
— Маловероятно, но может. Придется тебе, братан, зачистить рощу и при обнаружении дозорного, — Колян сделал характерный жест, ребром ладони чиркнул себя по горлу, — кончить его!
Ветров взглянул на Николая:
— Ты решил начать действовать немедленно?
— Чего тянуть кота за яйца? Обработаем балку, всем спокойней станет.
— Но у нас сутки времени.
— Уверен?
— А ты нет?
— А я нет. Это по данным Шаха Теймураз должен сдать базу Тайпану непосредственно в ауле. Вспомни хитрость и коварство Костолома. Что раньше, что сейчас. Как он в Звездном все обставил? И вроде как лично руководил штурмом поселка, и свалил по-тихому, подставив под пули своих подельников, включая наемников, которым наверняка по ушам ездил насчет гарантированного и безопасного отхода. Но подставил? Подставил. Не крутанется ли он сейчас?
Костя пожал плечами:
— А смысл?
Горшков потрепал Ветрова за плечо:
— Смысл у Теймураза один: бежать из Чечни. И чтобы избежать возмездия, он применит всю свою хитрость. Возможно, и базу сдавать не будет, и Тайпана обойдет, уйдя из аула раньше, чем тот туда явится.
Константин не согласился:
— Нет, Колян, на этот раз ты загнул лишнее. Если он уйдет из базы раньше прибытия сменщика, то Тайпан прикажет людям в балке остановить Костолома.
— А если между Теймуразом и Тайпаном договоренность разойтись, не встречаясь? Что тогда?
Ветров хмыкнул:
— Хм. Тоже вариант. Но какой-то хлипкий.
— Хлипкий, не хлипкий, а оттого, что снимем духов сегодня ночью, оставив в живых пару чуханов, тех, кто старшие, мы ничего не проиграем точно.
— А что выиграем?
— Уверенность в том, что путь отхода Теймураза на плато закрыт. И связь заставим духов поддерживать, если это потребуется, и выставим их, как сигнал для Костолома, если тот вдруг объявится раньше времени. Нам главное, чтобы Костолом вошел в балку. Остальное моя работа.
Константин нахмурился:
— Как это твоя?
— А так. Я Теймураза валить буду, ясно?
— Почему это ты?
— Потому что я, во-первых, старший по званию, а во-вторых, потому что так оговорено с Шахом.
— Пользуешься служебным положением?
— Конечно. А на хрена оно нужно, если им не пользоваться? Но хорош бакланить. Ты задачу, Костик, понял?
Ветров недовольно пробурчал:
— Понял.
— Тогда, браток, давай! Выдвигайся на исходную. И смотри не проколись. Духа в роще может не быть, но если будет, то умереть он должен без писка. Дальше рощи не ходить. Зачистил — вернулся. Я жду.
— Жди.
Ветров поправил автомат, перекатился через бруствер и скатился в расщелину, исчез из поля зрения Горшкова.
Николай припал к прицелу, осматривая рощу. Костю не видел. Или еще не вышел к деревьям, им уже проскользнул в заросли. И что происходит в роще? Судя по спокойствию ветвей и молодой листвы, ничего. Так бы и дальше. Лучше если духи дозор не выставили.
Костя вернулся через час, неожиданно перевалившись через бруствер между Коляном и Гольдиным. Поднялся, приставил автомат к земляной стене, обернулся, доложил:
— Нет никого ни в роще, ни в ближайшей местности, а вот пост духов имеется. Прямо на входе в балку, посреди тропы чурбаны устроились. А духан от анаши?! Сам прибалдел, пока смотрел за ними!
Николай недовольно сказал:
— Я же приказывал из рощи не выходить! В чем дело? Почему самовольничаешь, Костя?
— Да ладно тебе, Коля. В армии, что ли?
— А где? В театре на «Лебедином озере»? В игрушки играем, да? Заметь тебя духи, и что? П…ц всей операции? Открыли пальбу обкуренные абреки, Тайпан услышал бы, а сзади Шах с отрядом! В результате бой! Тайпану, понятно, хана, а Теймураз ушел бы! А мы за кем сюда пришли?
Николай замолчал.
Гольдин, не скрывая восторга, спросил:
— Колян? И где тебя так командовать научили? Неужели в бурсе ментовской?
— В п…е!
Физиономия Гольдина расплылась в улыбке.
— Ясно. Вообще-то это заметно!
Николай, успокоившись, посмотрел на Ветрова:
— Подойти незаметно к духам можно?
— Спокойно. Со всех направлений.
— Сколько их у костра?
— Трое.
— Старший определяется?
— Да. У него антенна портативной рации из накладного кармана камуфляжа торчит. Да и постарше остальных он будет.
— Понятно.
Горшков повернул голову:
— Голь!
Тот ответил:
— Чего?
— В очко, недоносок! — вновь вспылил Николай. — Отвечать, как положено, разучился?
— Ну, я, я!
Колян передразнил товарища:
— Я, я, головка от… пылесоса! Хотел дела? Пойдешь со мной!
Гольдин встал рядом с Николаем:
— Я готов.
— Вижу. Задача у нас с тобой следующая.
Горшков провел короткий инструктаж:
— Все понял, Миша?
— Так точно, лейтенант! — козырнул сержант запаса.
— Тогда оставь свою дуру, — Николай указал на пулемет, — возьми «ВАЛ» Костика и пошел в обход рощи на правый склон балки. Занимаешь позицию в самом начале оврага так, чтобы я мог видеть тебя с противоположного склона, а духи были под нами. Вперед. Вопросы не принимаю.
— А их и нет, лейтенант. Все ясно.
— Иди!
Гольдин, так же как и ранее Ветров, скрылся в расщелине.
Горшков кивнул Косте на пулемет:
— Держи круговую оборону, солдат!
Константин спросил:
— Вы вернетесь или останетесь там, на лежбище бандитов?
— Там останемся. Ты же будь здесь. Если что, вызову по связи. Станция работает?
— Чего ей будет?
— Давай, Кость, до встречи.
— Удачи, Коль!
— Спасибо.
Николай последовал за Гольдиным, но по расщелине пробирался недолго, вышел из нее, пройдя метров триста. Далее сближался с рощей по плоскогорью, держась лесного массива, лавируя между большими камнями, заходя ко входу в балку с левого от разбитого аула фланга. Вышел на вершину неглубокого в этом месте оврага, взглянул на противоположный склон, увидел Гольдина, посмотрел вниз. Там на тропе вокруг костра полулежали трое боевиков. Два молодых, третий постарше с аккуратной бородкой, в новом камуфляже, из накладного кармана которого, как и говорил Костя, торчала антенна рации. Николай отполз назад, поднял руку. Гольдин наставил на него автомат. Применял прицел вместо бинокля.
Колян изобразил из себя бородача, указав на карман, куда вставил ветку, валявшуюся рядом. Покачал рукой, что означало: старшего не трогать. Двух других жестом приказал взять на прицел. Указал пальцем на правую руку. Что означало — обстрел по команде — жесту. Гольдин опустил автомат, показал кивком, что задачу понял. Горшков еще раз обрисовал бородача, подтвердив неприкосновенность того. Гольдин вновь понимающе кивнул.
Горшков обвел винтовкой округу. Никого в радиусе видимости ночного прицела не заметил. Боевики продолжали лежать вокруг костра. Они вдруг начали о чем-то оживленно спорить. Колян приготовился к быстрому спуску, проще к обычному прыжку, поднял вверх согнутую в локте правую руку и резко опустил ее вниз!
Гольдин, уже державший цели, дважды выстрелил. Глушитель превратил выстрелы в хлопки, не снизив этим боевые возможности оружия. Бандиты уткнулись разбитыми черепами в костер, гася его красно-желтой массой мозгового вещества. Одновременно с выстрелами Гольдина с вершины балки на бородача прыгнул Горшков. Старший передового поста группы прикрытия балки не ожидал нападения и смог прийти в себя, лишь когда глушитель «винтореза» уперся ему в лоб, а спокойный голос произнес:
— Спокойно, казбек, не дергаться! Спецназ «Удар». Имя!
Чеченец произнес:
— Шамсет! — и добавил: — Шамсет Лапаев из Ачхой-Мартана!
Колян продолжил допрос:
— Давно обретаешься в банде Тайпана?
— Как только потерял семью.
— Ее, наверное, российский самолет вместе с домом разбомбил.
В голосе Николая слышались нотки недоверчивого ехидства.
Но боевик ответил иначе:
— Нет. Русские здесь ни при чем! Заработать хотел, поехал к брату, упокой, Аллах, его мятежную душу, а тот у Тайпана тогда служил. Он в отряд и заманил, говорил — контрабандой заниматься. Выгодное, мол, дело. Я и остался. Потом первый бой с федералами. Я и понять ничего не смог. Разбили нас. Бежал. Недалеко удалось убежать. Налетел на остатки отряда. Пришлось вновь служить у Тайпана. А семья — у жены отец с новым правительством связался, так семья, узнав, что я у боевиков, от меня отказалась. Переехала в Грозный. В Ачхой-Мартане — мать. Это все!
Николай почесал затылок:
— Что ж, похоже на правду. И скольких врагов ты убил?
— Одного. Он тоже в отряде служил. Украл деньги из кассы, на меня свалил. Разобрались. Ну, я его на нож.
— Я тебя про федералов спрашиваю, мирных жителей.
— Никого! Да мы больше по горам лазаем. Села, бывает, обираем, жить-то на что-то надо? Но сейчас Тайпан вроде силу набирать начал. Только против кого ее применять? Против своих же? Русских в Чечне мало осталось, да и в бою они сильней. Эх! Война. Вот эти, — Шамсет кивком указал на убитых молодых чеченцев, — недавно в отряд пришли. Тоже заработать хотели. Заработали!