— Как там тебя, Артём? Давай, поехали, — снисходительно сказал мне Македонец.
— Куда?
— Прямо, по дорожке, а там увидишь…
Я нажал на правую педаль, машина медленно и почти беззвучно покатилась, с трудом набирая скорость — видимо, динамика разгона тут была не в приоритете. Ещё бы, столько брони навешать… Дорожка начала терять чёткость, и я чуть было не потянулся протереть бронированный лобовик, но вспомнил, что это просто визуальный эффект. Мы выезжали в странное межсрезовое пространство, для нас имеющее форму дороги. На самом деле, если верить профессору Воронцову, это просто причуды нашего восприятия, никакой дороги там нет. Но, с другой стороны, если верить Матвееву, недавно обретённые записи которого цитировала мне Ольга, наше восприятие — и есть мироформирующая сила. Как это между собой сочетается — спросите у кого-нибудь умнее меня. Я лучше рулить буду, раз с этим «и дурак справится».
И нет, я не обиделся.
К моему удивлению, Марина не использовала планшет для навигации.
— А как ты ориентируешься тут? — спросил я девушку. — Я как-то раз проехался, но даже с планшетом было очень сложно…
— Потому и сложно, что с планшетом… — ответила она неохотно. — Он для реперов, тут только мешает.
— Марин, расскажи, — сказала сзади Ольга. — Ему можно.
Ну, спасибо, блин. Польщён доверием. Интересно, это в расчёте на то, что я буду штурманом на новой машине, или чтобы Андрей послушал? Если бы она попросила рассказать непосредственно ему, небось, Марина бы её, при всём уважении, послала подальше…
— Это просто, — призналась девушка, — если хоть раз был на Дороге — выедешь на неё без проблем. Планшет для этого не нужен, машина сама вывезет, достаточно включить резонаторы и поехать. А вот найти конкретное место назначения… Ты не работал с нами на штурмовках?
— Нет, — помотал я головой.
Я знал, что «Тачанка» несколько раз обеспечивала поддержку прорывов на сложных реперах, но сам на такие рейды не попадал.
— Там операторы давали нам наводку, через маячки.
— Да, точно, мне показывали, — припомнил я, — но не пригодилось.
— Если сигнал виден, ты просто едешь в его сторону. Дорога приведет тебя, куда надо.
— А если некому подать сигнал?
— Надо просто чётко знать, куда тебе надо. Дорога и туда приведёт. Скорее всего.
— «Скорее всего»? А если нет?
— Значит, не приведёт. Или приведёт, но не туда. Или тебе туда не надо. Попробуешь — поймёшь.
Марина замолчала и отвернулась, глядя в боковую бойницу.
На Дороге странно. Как будто всё, кроме неё самой, сильно не в фокусе. Настолько, что за обочинами сливается в какую-то муть, через которую видны силуэты. Иногда зданий, иногда — пейзажей, чаще всего, впрочем, развалин. Не Мультиверсум, а руины Колизея. Иногда на обочинах чудилось какое-то движение, тогда все, кроме меня, напрягались и начинали тыкать в ту сторону стволами, а Борух громко жужжал над моим ухом электроприводом поворотной станины пулемета. Я же рулил себе прямо, поддерживая постоянную скорость: пострелять тут и без меня любителей хватает. Так что, когда что-то выскочило из тумана впереди и с разбегу шмякнулось о массивный передний отбойник, я даже испугаться толком не успел. Тяжёлая машина качнулась на больших колёсах, переезжая тело, и мы покатились дальше.
— Резвый какой… — сказал Македонец.
— Ага… — согласилась Марина.
— Кто это? — спросил я.
— Да чёрт их поймёт… — ответила девушка. — Живут они здесь. Или не живут… Может, они и не живые вовсе.
— Сзади! — громко сказал Борух и снова зажужжал, разворачивая ствол.
— Слева! Справа! — откликнулись Андрей и Ольга. — Чёрт, да сколько ж их! Артем, дави тапку!
Я ни черта не видел — зеркал заднего вида тут не предусмотрено, а обзор в стороны перекрыт бронещитками. Сидишь, как в танке. Выжал педаль тяги до пола, но машина разгонялась так медленно, что толку от этого было немного. Загрохотал пулемёт, и я ещё и слышать перестал. Македонец, встав на колени на переднем сидении, развернулся лицом назад, откинул заслонку бойницы, выставил туда руку с пистолетом и быстро выстрелил несколько раз подряд. Перезарядился, пострелял ещё. Я по-прежнему ничего не видел, кроме дороги впереди, только надеялся, что они там справятся.
— Тормози! — внезапно крикнула мне Ольга. — Тормози, чёрт тебя!
Мне это не показалось хорошей мыслью, но командиру виднее. Я нажал на левую педаль, и машина, так же неохотно, как разгонялась, начала останавливаться. Стрельба, впрочем, тоже прекратилась.
— Ты чего, Оль? — спросил Борух.
Кажется, не только мне идея остановиться показалась странной.
— Сдай назад! Давай, ну!
Я задёргался, пытаясь сообразить, где тут задний ход. Коробки передач-то нету… Македонец, развернувшийся лицом вперёд, щелкнул массивным переключателем, и мотор-колёса дали реверс.
— Эй, там, сзади! Я вслепую еду, если вы не поняли! — я пытался ориентироваться по обочинам, чтобы хотя бы в кювет не скатиться.
— Не торопись… Ещё, ещё… Стоп! Борь, посмотри на них…
Ольга, откинув на петле бронещиток, вылезла из машины. Матерясь и цепляясь разгрузкой, вывернулся из пулемётного гнезда Борух. За ними полезли остальные, ну и я, за компанию.
Они склонились над лежащими на дороге трупами. Майор перевернул один из них и присвистнул.
— Вот это история…
Я подошел поближе. Покойный выглядел так себе — перекошенное серое лицо, оскаленные зубы, драная в лоскуты одежда, сквозь прорехи которой проглядывало такое же неестественно серое тело, аккуратная тёмная дырка от пули во лбу. Мне зрелище не показалось достаточно привлекательным, чтобы из-за него останавливаться там, где на нас только что напали.
— Ты знал его? — спросила Ольга.
— Не близко, — ответил майор, — из группы Карасова, стрелок. Не помню, как зовут… звали. Михаилом, что ли. Они караван сопровождали, с которым Олег ушёл.
— А этот? Я его в лицо узнала, но не помню, кто он.
— Из той же команды. Жорик, точно. Анекдоты всё время травил… Что с ними случилось? Ни оружия, ни обмундирования, обноски эти… Тут все наши?
— Караванщики. Но Олега среди них нет, — уточнила Ольга. — Их холодом вывернуло.
— Типа как зомби?
— Не совсем… Но что-то вроде, да.
— Твари изнанки, — спокойно сказал подошедший Македонец. — Мы их встречаем тут иногда. Пытаются сожрать всё живое и тёплое. Вот если этого говнюка, — он показал стволом пистолета на Андрея, — тут оставить и уехать, то он, наверное, таким же станет. Придёт, так сказать, в гармонию со своим внутренним миром.
Андрей ничего не ответил, но посмотрел так, что мне стало не по себе. Македонец и внимания не обратил. Отличная мы команда, загляденье просто, с такой и врагов не надо.
Когда мы, наконец, доехали, покрытие дороги, по пути периодически менявшееся, стало асфальтовым. По обочинам смутно замаячили какие-то строения.
— Поверни здесь, — сказала Марина.
Когда она это сказала, я увидел поворот. Повернул руль, и мир вокруг начал быстро обретать цвета и резкость. Через несколько мгновений мы уже катились по городской улице.
В этом небольшом городке было что-то неуловимо напоминающее Загорск-12, базовый фрагмент Коммуны — провинциальная низкоэтажная застройка, разбавленная втиснутыми в старый центр административными и производственными корпусами в имперском пафосном стиле 50-х. Город был цел, но очень давно заброшен — проросшие сквозь асфальт деревья закрывали грязные фасады зданий, на газоне выросли густые кусты, на дорожках завязался слой травяного дёрна. На беглый взгляд выглядело даже романтично, учитывая царящую тут золотую осень в её лучшей цветной поре. Этакий винтажный постап, тихое торжество природы над уставшим жить человечеством.
— Останови здесь, — сказала Марина.
Я плавно затормозил возле невысокой кирпичной ограды небольшого и заросшего пожухшей осенней травой сквера. Девушка выпрыгнула из машины, обошла её слева и вытащила из багажного ящика большой букет кроваво-красных гвоздик.
— Какая ты молодец, — сказала Ольга. — А я и не подумала…
— Ничего, неважно… — Марина прошла сквозь полуоткрытые створки ржавых кованых ворот к сваренному из металла пирамидальному обелиску с пятиконечной звездой и положила цветы на усыпанную опавшей листвой траву перед ним. Гвоздики красиво легли россыпью красного на буро-оранжевом. Ольга подошла и встала рядом. Они, склонив головы, помолчали пару минут.
— Дальше мы сами, — сказала Ольга. — Действуй, как договорились.
— Удачи вам.
Марина пошла обратно к машине, а мы, собрав оружие и снаряжение, двинулись сквозь сквер к стоящему в глубине зданию. Проходя мимо обелиска, я заметил вырезанные на металлической табличке длинным столбиком русские имена и фамилии, которые мне ни о чём не говорили.
— Кто там похоронен, Оль? — спросил я.
— Наши ребята, — ответила она таким тоном, что я не стал выяснять подробности.
Мы подошли к входу. Массивная, обрамлённая портиком, деревянная дверь была жестоко исклёвана пулями. С колонн, обнажив кирпичную кладку, обвалилась сбитая штукатурка. Выбоины успели потемнеть и затянуться пылью — бой случился давно. Внутри было тихо, пыльно и сумрачно. Под ногами звякнули старые тусклые гильзы. Борух пошевелил их носком ботинка, приглядываясь, но ничего не сказал, головой покачал только.
— Нам туда, — показала в тёмный коридор Ольга.
Надписи на дверях были русскими, стены украшены скучными портретами неизвестно чьих административных рыл, индустриальная символика на декоративных панно смотрелась вполне привычно. Весьма похоже на мой родной срез лет этак тридцать назад — скучновато, но внушает уважение системностью подхода. Так что, когда в конце коридора обнаружилась длинная лестница в подвалы, то я ничуть не удивился. Сходные обстоятельства порождают сходные решения. Поэтому, увидев тут двойник Установки, я тоже не был поражён. Поработав м-оператором, я уже привык к такой картине — чуть ли ни в каждом технологическом срезе мы натыкались на устройства аппаратного взаимодействия с реперами. Люди науки, похоже, везде думают примерно одинаково. Уверен, в Мультиверсуме достаточно наполненных морозом и смертью фрагментов с теми, кто наступил на те же грабли. Не всем повезло выжить, как Коммуне.