— А тебе не все равно? — рявкнул я. — Машину высылай.
— Я её уже отправила...
Я не стал дожидаться очередной порции глупостей и отключил связь. Покосился на Тонкс. Представляю себе, какие слухи начнут гулять по клинике, начиная с завтрашнего утра. Хорошо еще, что Нимфодора на больничный уйдет. Раньше, чем через месяц, ей на работе делать нечего, а за месяц местные сплетники найдут себе другой объект для обсуждений.
Ожидаемые проблемы возникли с нашим несравненным ни с чем рентгенологом. Он долго разглядывал снимок и, наконец, выдал заключение:
— Нет здесь никакого перелома, я его не вижу.
— Как ты не видишь здесь перелома, если даже я его вижу! — и я ткнул пальцем в снимок, висящий на негатоскопе. На дистальной фаланге первого пальца правой ноги явно была видна косая линия перелома. — Если это не перелом, то что?
— Не знаю! Может, на каблуках переходила или ломала уже до этого и это костное разрастание, или мозоль. И никаких признаков перелома здесь нет, — начал заводиться Струпьяр.
— Ты бы еще сказал, что у неё возрастная инволюция костной ткани в её неполные тридцать, или ты увидел признаки остеомиелита!
— Если такой умный, сам диагноз ставь! — завопил рентгенолог.
— Слушай, ты, наверное, устал, если не может мозоль от перелома отличить. Иди спать, мы без тебя справимся, — я начал раздражаться.
Струпьяр хмыкнул и вышел из кабинета.
Я же еще пару минут рассматривал снимок, а затем отправился на поиски Тонкс, которую сразу же после того, как просветили её ногу, забрал на редкость трезвый Блэк.
Блэк обнаружился в ординаторской хирургического отделения. Там он с философским видом пил пиво, и разглядывал «Плейбой».
— Где Тонкс? — я с порога задал вопрос.
— Дома, — пожал плечами Блэк. — Пока ты с нашим чудо-рентгенологом лаялся, я ей гипс наложил, больничный оформил и её скорая домой отвезла. Будешь? — И он протянул мне бутылку.
— Блэк, с тобой все в порядке? — скептически проговорил я. С Сириусом мы были на ножах еще с университета.
— Да. Со мной все в порядке. Просто ночные дежурства... Они как-то странно на восприятие влияют, — продолжал философствовать Блэк.
— Нет. Я уж лучше домой пойду.
— Ну как хочешь, — Сириус пожал плечами и уткнулся в журнал.
Уже находясь дома, я посмотрел на часы. Три ночи. С момента падения Тонкс прошел всего час. Спать не хотелось. Шампанское со всеми этими делами выветрилось, и сейчас побаливала голова.
За стеной что-то громыхнуло. Затем раздался чей-то приглушенный мат, и полилась вода. Значит, у соседей тоже бессонница. Странно, а у них-то с чего? Это мы, врачи со стажем, после ночных дежурств иногда день с ночью путаем.
Кстати, раз они не спят, нужно пойти и поздравить Грейнджер с тем, что с завтрашнего дня она остается фактически одна. На всю амбулаторию. Ну, скорее всего, Амалию ей в помощь дадут, но факт остается фактом.
Прихватив с собой бутылку виски, я отправился поздравлять соседку.
Перед самым выходом, я услышал какие-то звуки на лестничной площадке. Голос с придыханием Арабеллы Фигг можно узнать сразу. Бывший профессор дерматологии в медицинском университете на старости лет понемногу сходит с ума. Её вечные претензии ко всем жильцам просто выносят мозг: то машину не так поставили, то на газон заехали, но не поздоровались. То, что у неё живет четыре кота и огромная собака, говорит о многом. У меня, как и у других соседей, очень натянутые с ней отношения. Ну как натянутые. Она вечно просит о каких-либо маленьких услугах, как то прибить гардину, починить кран или просверлить какую-то дырку. Ладно, мне не тяжело. Но находиться больше пяти минут в пропахшей котами квартире я не могу. Нужно подождать, пока она уберется. Ушла старуха к себе минут через десять. И я все-таки отправился в гости.
Глава 7
Гермиона
Если и дальше работать в таком темпе, моя психика просто не выдержит.
МакГонагалл ушла в отпуск, захватив с собой Гестию, а мне заявила, что я «умная», «упорная» и далее по списку, и поэтому вполне справлюсь с её работой. Радует только то, что больные меня еще не знают и стараются прессовать Тонкс, поэтому двадцать человек в день принять мне вполне по силам, и еще остается немного времени, чтобы заняться документацией и не накапливать долгов.
Очень долго я разбиралась с программой статистического учета и, оставив попытки самостоятельно постичь эту науку, обратилась за помощью к Тонкс. Та посмотрела на меня, как на идиотку, и заявила, чтобы я над ней не издевалась, ведь там все элементарно. Мне на помощь пришла Амалия, которая доступно все объяснила и сказала, что вообще-то это мне особо и не нужно. Мол, это работа медсестры. Но я так не могу. Как я могу оставить какие-то долги Гестии, когда она вернется из отпуска?
Вот и получается, что работаю я за двоих, без обеда и на час больше обычного. Несколько раз я себя спрашивала, зачем мне все это нужно, но ответа так и не получила. За две недели я втянулась, и если бы не вечно чем-то недовольная Амбридж, работа даже приносила бы мне удовольствие.
Но сегодня мне сказали, что каждые выходные, начиная со следующего месяца, то есть с ноября, я буду работать дежурным врачом в стационаре... Крауч бежал от кабинета дальше, чем видел, пытаясь на ходу объяснить, что это приказ Локхарта и он только сообщил мне столь «радостную» новость. Видимо, про гонцов, приносящих дурные вести, он не знал.
Недолго думая, я пошла за разъяснениями к главному. На мои претензии Локхарт только улыбнулся своей гадкой фирменной улыбкой и сказал, что его политика на сегодняшний день — давать зеленый свет молодым. Только набираясь опыта, врач может чего-то там достичь. А отдыхать этому самому врачу получается не нужно. В общем, право на законный выходной я у него не выбила, но выбила дверь в его кабинет, от души хлопнув ею, когда покидала это место с высоко поднятой головой — это чтобы злые слезы не потекли по горящим щекам.
Ужасно злая, я буквально долетела до дома. Что не так с этим местом? Мне порой казалось, что я за какие-то грехи попала в один из филиалов ада. Даже не поужинав, упала на диван и накрылась с головой одеялом, решив, что лучшей терапией для меня именно сейчас будет здоровый крепкий сон.
Но сон никак не хотел приходить. Провалявшись до полуночи в безрезультатных попытках призвать Морфея, я встала, прошла на кухню и налила себе чай. В ванную комнату прошмыгнул Поттер. Значит, не мне одной этой ночью не спится. Спустя несколько минут компанию мне на кухне составил Невилл.
— Не спится? — полюбопытствовал он у меня.
— Как видишь. Я смотрю, тебе тоже, — я кивнула на соседний стул и налила ему чай.
— Меня Малфой в командировку отправляет в Лондон на две недели, — каким-то будничным голосом проговорил он.
— А ты почему не радуешься?! Ты же с Ханной будешь целых две недели! — радостно воскликнула я, краем уха отмечая плеск воды в ванной.
— Да я радуюсь! — улыбнулся Невилл. — Ты представляешь, конференция будет только два дня, а мне подписали на две недели.
— Почему тебя так любит Малфой?
— Самому хотелось бы узнать, — все еще улыбаясь, он сделал глоток. — У тебя-то как?
— Лучше не спрашивай, — я махнула рукой. — Теперь, помимо амбулатории, я буду пахать по ночам в стационаре.
— Сочувствую. Ты с главным говорила?
— Говорила.
— И что? Ничего нельзя сделать?
— Можно поставить новую дверь в его кабинете, — я усмехнулась. — Долго еще Гарри там плескаться будет? А то уже минут двадцать под душем стоит. Никогда не замечала в нем такой тяги к долгим пребываниям в ванной комнате.
— В смысле? Я с ним на лестнице столкнулся. Он наверху сейчас — играет в какую-то новую игрушку, его за уши от компьютера теперь не оторвать.
Я перевела взгляд на стену, за которой располагалась ванная комната.
— А там тогда кто?
Мы с Невиллом резко вскочили со своих мест и практически вместе рывком открыли дверь в душевую. На наши ноги хлынул поток уже не сдерживаемый хлипкой дверью, и спустя несколько секунд воды в коридоре было по щиколотку.
— Поттер, твою мать! — заорала я и кинула внутрь, чтобы перекрыть льющуюся в ванну воду. В ванной плавала куртка Поттера, заткнув рукавом сливное отверстие. Открыв воде доступ к трубам, я взяла в руки тряпку и попыталась ею вычерпывать с пола воду. — Поттер! Я тебя сейчас убью, урод! Спускайся, тварь!
Невилл быстро стянул с себя спортивные штаны и, оставшись в трусах и носках, рысью побежал на кухню, в то время как я продолжала безрезультатно собирать воду тряпкой. Ворвавшись в ванную комнату с разделочной доской в руках, Невилл схватил ведро и начал доской загребать воду в наклоненное ведро. Я, поняв, что он гений и с таким объемом воды можно справиться только таким вот образом, присоединилась к нему, схватив тазик и загребая в него воду руками. Промокшие, матерящиеся и злые, мы пытались справиться с потопом, когда в дверь позвонили.
— Это соседи, — почему-то шепотом проговорил Невилл, прекращая плескаться в воде.
— Я знаю, — тоже тихо проговорила я.
— Что будем делать? — мы переглянулись как подростки, которых застукали родители за курением травки.
— Не знаю. Может, не будем открывать, типа никого нет дома? — шепотом предложила я.
— А то они ругань и топот не слышали. Ладно, — Невилл встал с колен и направился к входной двери, шлепая мокрыми носками по полу, все еще держа в руках разделочную доску и пустое ведро.
Он открыл дверь, и мы увидели перед собой измученную женщину, которая очень грустным голосом произнесла, медленно оглядывая с ног до головы мокрого Невилла:
— Вы меня топите.
— А то я не знаю! — всплеснул руками Невилл, чуть не заехав мне в лоб доской и, быстро развернувшись, унесся вглубь квартиры убирать остатки воды. А меня оставил разбираться с соседкой!
— У меня вода бежит по стенам, в коридоре, в ванной. Везде. А я ведь только что сделала ремонт.