с Артемидой (ил. 23, с. 53). Ахилл бьется с Мемноном, а по сторонам, отделенные от них орнаментальными полосками, переживают за своих сыновей Фетида и Эос. Черные силуэты пока еще не в моде. Ахилл — с круглым щитом (гоплоном), в не скрывающем лицо шлеме с высоким гребнем и в кирасе поверх очень короткой туники — нарисован с оглядкой на египетский стандарт. Широко шагнув, герой взмахнул правой рукой, направив копье на врага; плечи развернулись во всю ширь над торсом, резко сужающимся вниз; ноги изображены в профиль. Однако египтяне нашли бы голову Ахилла великоватой, торс слишком вытянутым, ноги короткими, бедра недопустимо толстыми, округлость ягодицы неуместной. Лицо Ахилла, как, впрочем, и лик Аполлона на этой амфоре — из тех, «над отделкою которых натура недолго мудрила»: «хватила топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы». Вместе с торчащей бородкой получились один большой и три меньших клина. Гигантский глаз — треугольник вершиной вверх со зрачком посредине — тоже аполлоновский. Но глаз Ахилла наклонился к скуле, а «большим сверлом ковырнутый» зрачок — черный. В нем есть напряжение, тогда как прозрачный глаз Аполлона созерцателен.
Ил. 249. Мастер, близкий к Тирренской Группе. Гидрия. 575–550 гг. до н. э. Выс. 38 см. Париж, Лувр. № E 869
Афинским заказчикам чернофигурных ваз такой Ахилл, должно быть, казался провинциальным чурбаном. На луврской гидрии второй четверти VI века до н. э. Мастер, близкий к Тирренской Группе, написал Фетиду и Нереид, несущих Ахиллу доспехи (ил. 249). Герой обнажен, однако не расстается с копьем — драгоценным свадебным подарком Хирона Пелею. Фетида приносит ему щит, а две ее сестры-Нереиды дожидаются своей очереди, первая с панцирем, вторая с тяжелым коринфским шлемом и поножами. Об одежде должен позаботиться кто-то другой. Ахилл берет у Фетиды венок; Нереида, следующая за ней, несет арибалл. Оба эти предмета характерны для сюжета проводов воина, зачастую связывавшегося с темой смерти. Ахилл, собирающийся в поход, несмотря на знание, что под Троей погибнет, — «образец идеального доблестного воина, отдавшего предпочтение короткой, но полной героических подвигов жизни»[497].
Вероятно, здесь Фетида подносит Ахиллу первые доспехи — те, которые он передаст Патроклу[498]. Когда Ахилл их наденет, лицо почти полностью скроет коринфский шлем, и он будет отличаться от Одиссея, стоящего, отвернувшись, в сторонке, только типом щита: у Одиссея он круглый, а у Ахилла овальный с глубокими полукруглыми вырезами по бокам — «беотийский». В действительности ни одного «беотийского» щита не найдено, он существует только в изображениях в качестве своеобразного атрибута эпического героя[499]. Стало быть, Фетида превозносит своего сына над Одиссеем.
Пока Ахилл не одет, мы успеем сравнить его с тем, каким он был на «мелосской» амфоре. Встретившись, эти два человека вряд ли признали бы друг в друге носителей одного славного имени. Вспоминая тот же знаменитый портрет из «Мертвых душ», можно сказать, что здесь натура употребила «более мелкие инструменты». Высокий крутой открытый лоб — главное приобретение Ахилла за минувшие три поколения, благодаря которому он выглядит разумнее, впечатлительней, как бы старше. Круглый глаз без зрачка под высокой бровью похож на монокль, скрывающий направление взгляда. Тонкий чувствительный нос далеко вытянулся над высоко расположенным ртом. Солидности придает Ахиллу сильно выступающая пурпурная борода, уравновешенная массой волос, спускающихся сзади на шею, которая стала тоньше и выше. Пропорция торса и ног изменилась в пользу ног — длинных, изящных в лодыжках. Особенно заметно удлинились бедра. Герой уже не нуждается в том, чтобы мы созерцали его торс и плечи непременно анфас. Если что и роднит его с предшественником, — так это пренебрежение хиазмом.
В те же годы Клитий проиллюстрировал на обеих ручках «Вазы Франсуа», на уровне шейки, эпизод из событий, следующих за описанными в «Илиаде»: Аякс Теламонид (Эант), двоюродный брат Ахилла, выносит с поля боя его труп (ил. 26, с. 59). Это первое в аттическом искусстве идентифицируемое изображение Эанта[500]. Его полусогнутые ноги — не просто общераспространенная тогда изобразительная формула бега, но и выражение тяжести: если бы оба героя встали рядом, оказалось бы, что Ахилл выше брата, по меньшей мере, на голову. Его тело согнулось на плече Эанта под прямым углом. Совершенно прямые ноги кажутся одеревеневшими. Утяжеляя свесившуюся голову, отвесным трепещущим потоком струятся длинные волосы. Это выглядит очень эффектно — но ведь волосы, которые Ахилл обрезал и вложил в руку Патрокла перед сожжением его тела, вряд ли успели отрасти к моменту гибели самого Ахилла.
Мы впервые видим его молодым. Он прекрасно сложен. Его безмятежный профиль противопоставлен напряженному пучеглазому профилю бородатого Эанта, высовывающемуся из коринфского шлема. Щелка закрытого глаза Ахилла схожа с прищуром при улыбке, поэтому может даже показаться, что он лукаво притворяется, чуть ли не потешаясь молча над пыхтящим Эантом. У Ахилла сильный наклон немного прогнутой линии лба и носа, необычно большое расстояние между носом и ртом и острый подбородок.
Было пророчество, что Троя не падет, если младший сын Приама и Гекубы Троил (поговаривали, что настоящим отцом этого юноши, красивейшего среди греков и троянцев, был Аполлон) доживет до двадцати лет. В начале войны, когда город еще не был осажден, Афина побудила Ахилла найти Троила и убить его. В «Киприях» рассказывалось, как Ахилл подстерег Троила у источника, куда тот привел на водопой лошадей. Троил попытался ускакать, однако Ахилл его догнал и убил на священном участке Аполлона. За это преступление он поплатится жизнью: при взятии Трои Аполлон направит в его пятку стрелу Париса. На «Вазе Франсуа» Клитий изобразил Ахилла, настигающего Троила, но от фигуры убийцы сохранилась только нога в прыжке.
Ил. 250. Лондонский Мастер B76. Гидрия. 560–555 гг. до н. э. Выс. 35 см. Нью-Йорк, Музей Метрополитен. № 45.11.2
560–555 годами до н. э. датируют гидрию из Музея Метрополитен, на которой Лондонский Мастер B76 изобразил Ахилла, затаившегося у источника, к которому в сопровождении конного Троила подошла его сестра Поликсена с гидрией. Убийца присел на корточки за невысокой каменной стенкой, сооруженной над источником (ил. 250). Лишь процарапанный по лаку абрис шлема позволяет понять, что это не обритый наголо человек. Высокий гребень держится на стержне, напоминающем взметнувшийся вверх оселедец. Профиль Ахилла с «софиловым» глазом-моноклем, закрепленным на лице горизонтальными засечками, и далеко выступающим клином бороды мог бы принадлежать любому воину. Уникальна здесь взрывная энергия сжатой как пружина фигуры героя. Опустив и до отказа выпрямив, чтобы резче оттолкнуться, левую руку с поставленным на ребро «беотийским» щитом, он уже приподнялся на цыпочки с копьем наперевес. Его поза напоминает «низкий старт» спринтера. Никакой конь не успеет унести Троила: ведь сначала ему придется развернуть скакуна в противоположную сторону! На стенке, за которой спрятался Ахилл, сидит, как зловещее предзнаменование, ворон — священная птица Аполлона.
Ил. 251. Коринфская гидрия. 575–550 гг. до н. э. Выс. 46 см. Париж, Лувр. № E 643
На хранящейся в Лувре коринфской гидрии 550‐х годов до н. э. представлено ритуальное оплакивание Ахилла (ил. 251). Труп в пурпурном саване лежит на катафалке. Голова приподнята на изголовье. Ничего общего с профилем мертвого Ахилла, изображенного Клитием. Еще не отросшие волосы уложены плотными локонами. Высокий крутой лоб, глубокая переносица, тонкий горбатый нос, борода, лишь немного обостряющая подбородок, — это немолодое лицо мы сразу выделили бы среди других героев Троянской войны. К катафалку прислонен гоплон с занимающим всю его поверхность Горгонейоном. Рядом поставлен лицом к нам коринфский шлем, из темных прорезей которого глядят, навевая ужас, глаза героя. Чтобы гребень в таком ракурсе не превратился в вертикальную черту, он симметрии ради показан дважды — слева и справа, из‐за чего шлем Ахилла понравился бы тевтонским рыцарям. Фетида оплакивает Ахилла вместе с девятью сестрами. Склонила голову, обняла шею сына. Длинные черные космы перечеркивают ее лицо. Внешний уголок широко раскрытого глаза опущен, а линия рта, напротив, приподнята. Беспомощное горестное недоумение. Крутой лоб и нос с горбинкой — черты, выделяющие Фетиду среди Нереид, — мы видим и у Ахилла. Их сходством обострен контраст между мертвым и живым.
Самым востребованным Ахиллесовым сюжетом в эллинском искусстве оказался, как ни странно, не ратный подвиг, а игра Ахилла с Аяксом Теламонидом. Этот сюжет придумал Эксекий или заказчик большой ватиканской амфоры, созданной Эксекием между 540 и 530 годами до н. э. (ил. 252)[501]. На аверсе амфоры Ахилл, сидящий слева, и Эант справа склонились над игральной доской, легко касаясь ее кончиками пальцев изящных гибких рук. Фигуры, данные в чисто боковом ракурсе, в общем, симметричны. И тот, и другой, оставив позади «беотийские» щиты, опираются левой рукой на пару копий. Но одно различие сразу бросается в глаза: у Ахилла на голове — поднятый над лицом коринфский шлем с высоким гребнем, Эант же играет с непокрытой головой. Приглядевшись, видишь, что сиденье Ахилла выше, его торс тоже немного выше, чем у соперника, и наклонился он чуть сильнее, поэтому его силуэт энергичнее. Профили героев изящны: высокие лбы, большие, широко раскрытые миндалевидные глаза с огромными зрачками, деликатные носы, тонко очерченные губы. Но лицо Ахилла более вытянутое, нос длиннее, шея тоньше, и борода не такая солидная, как у Эанта, — стало быть, Ахилл моложе. С плеч на спины игроков спускаются плащи без складок, украшенные тончайшим узором из спиралей, розеток, свастик и меандров, так что ткань кажется твердым мерцающим кружевом, в котором выделяются вспышки восьмиконечных звезд. Богато орнаментированы и панцири, из-под которых выпущены короткие туники. Голени защищены поножами. Но что за спирали и дуги круглятся на обнаженных частях бедер и рук? Не татуировка же? Мне мнится играющая в телах воинов сила.