Ви ее не послушал. Придвинулся и притянул Этель к себе, спрятав ее заплаканное лицо на своей груди. Это должно было успокоить Этель, но слезы с новой силой покатились из глаз.
Ее принимают. Ее готовы слушать.
– Я больше не позволю, – уткнувшись лбом в плечо Ви, шепнула она, – не позволю никому умереть. В этом мире слишком много боли. Я хочу это исправить. Хоть немного.
– Иногда, чтобы мир стал лучше, кто-то должен умереть, – холодно произнес Ви, и Этель резко отстранилась.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Нерешительная зелень против твердого золота.
– Зло – сорняк, который нужно вырывать с корнем, – Ви заговорил первым. – Твои родители были бы живы, если бы тот урод, который в вас въехал, сдох где-то по дороге. Разве я не прав?
Этель хотела возразить, но не нашла ни одного аргумента, который бы убедил даже ее саму. Она понимала, что Ви прав, но не хотела признавать это вслух. Боялась, будто сорвавшаяся с уст истина очернит ее душу. Но разве мысли – не первый росток тьмы?
Ви сделал вид, что не задавал свой вопрос. Этель сцепила ладони в замок и уложила их на коленки. Чтобы сбежать от одних мыслей, она снова окунулась в другие – о своем прошлом.
Она многое рассказала Ви о том ужасном дне, что омрачил всю ее жизнь. Многое, но не все. Было кое-что еще, о чем Этель раньше никогда не заговаривала. Однако сейчас ей безумно хотелось выплеснуть всю боль, выжать из памяти каждое, даже незначительное воспоминание, как гной из раны.
Может, тогда наступит долгожданное исцеление?
– Знаешь, тогда в машине я словно на какое-то время рухнула под лед и очутилась в зеркальном отражении нашего мира. Абсолютно таком же, но… пугающем, неестественном. Я видела, как оно утаскивает моих родителей. Звучит странно, но тени сомкнулись на них, как цепи, не выпуская. Я была уверена, что меня эта страшная иллюзия тоже проглотит…
– И что с тобой случилось? – В глазах Ви читался неподдельный интерес. Он жадно ловил каждое слово Этель, и она искренне не понимала, чем заслужила такое внимание. Тем более теперь, когда она говорила о бреде, в который ухнула, отключившись.
– Я сидела в машине, и из сиденья вылезли кукольные руки. В детстве я очень любила игрушки и особенно кукол, поэтому на удивление не испугалась, хотя понимала, что меня сейчас схватят.
– Тебя не схватили, – совершенно серьезно и уверенно проговорил Ви, и Этель чуть не спросила: «Откуда ты знаешь? Это ведь мое видение. Мой бред».
– Меня коснулись, – вспомнила она. – И вытолкнули обратно. Я даже не поняла, как это случилось. Просто раз! Будто кто-то в ладоши хлопнул.
– Изнанка коснулась тебя, отвергнутая смертью, – пробормотал Ви себе под нос. Он сказал что-то еще, но Этель не разобрала ни слов, ни их смысла.
– Изнанка? – эхом повторила она и утерла слезы тыльной стороной кисти. – Ты про что?
– У всего есть обратная сторона, просто большинство ее не видит, – задумчиво ответил Ви так, будто это было чем-то повседневным и простым. Но Этель его не понимала.
– У всего?
– Абсолютно. У мест, предметов и людей. Чтобы видеть – нужно знать. Чтобы знать – нужно однажды коснуться и выжить.
Несколько секунд Этель пыталась понять смысл сказанных Ви слов, но не могла. Это звучало как цитата из философской книги или пафосного кино.
– Не понимаю, о чем ты. Единственная изнанка, которую могу представить, – это изнанка одежды, – нервно прыснув, Этель дернула край платья. Она пыталась улыбаться, но губы дрожали, а бегающий взгляд выдавал панику.
– Изнанка – зеркало нашего мира, показывающее истину. Изнанка – это то, как Мир видит Нас. То, какими эмоциями, мыслями и чувствами мы наполняем его и самих себя. Изнанка – это мир, которого люди заслуживают. Персональный ад или рай.
Этель замутило. Ее пугало, с каким торжественным видом Ви говорил абсолютно странные вещи. В его глазах не промелькнуло ни искры озорства, на губах – ни тени улыбки. Он смотрел на Этель прямо и серьезно, ожидая ее реакции.
– Звучит как какой-то бред, – мотнула головой она, не найдя в себе сил соврать. Этель не поняла ничего из того, что Ви сказал. Смысл притворяться, будто она согласна или вовсе восхищена?
– Это не бред, – нахмурился Ви.
– Тогда это метафора? – предположила Этель. – Что-то вроде «глаза – зеркало души». «Изнанка – зеркало мира»? Только если в глаза всегда можно заглянуть, то где искать эту твою изнанку?
Ви щелкнул языком, а Этель почувствовала себя в чем-то виноватой. Она прикусила губу и понуро опустила голову. Этот разговор заставлял чувствовать себя ненормальной. Или же считать, что оказалась в темном парке наедине с сумасшедшим.
Что из этого хуже?
– Изнанку не нужно искать. Она всегда рядом, существует параллельно и незримо. Незримо… Для тех, кто не такой, как мы с тобой.
Кожу усеяли мурашки, а Этель показалось, будто холодные пальцы забрались под одежду и теперь гладят дрожащие плечи, перебирают выступающие ребра, как струны, и скользят по бедрам. Только вот ее никто не касался. Ви сидел на расстоянии вытянутой руки, не сводя с Этель тигриных глаз.
– И что же делает нас с тобой такими необычными, отличающимися от остальных? – слова шли тяжело. Каждое выходило из горла так, будто было осколком стекла. Они раздирали голосовые связки, резали язык и нёбо. Говорить больно, но молчать – еще невыносимее.
– А ты до сих пор не поняла? – в темноте Этель с трудом различила, как удивленно выгнулись смоляные брови. А потом Ви рассмеялся.
– Ты пугаешь меня, – Этель заерзала на скамейке и отодвинулась от Ви так, чтобы он не мог ее коснуться. Это почему-то отозвалось в груди болью, а о сказанных словах она тут же пожалела.
Ви резко перестал хохотать. Потянулся в сторону Этель, но не коснулся. Кончики его пальцев замерли, так и не ужалив холодом кожу девушки.
– Жаль, – совершенно искренне и печально вздохнул он. – Я не хочу тебя пугать. Я хочу нравиться тебе. Мы уникальны. Это наша кара и наш дар. Это то, что связывает нас…
– Хватит! – Этель оттолкнула протянутую руку Ви и резко вскочила на ноги.
Ви изумленно взирал на Этель снизу вверх. В эти мгновения замешательства он казался беззащитным, потерянным и одиноким. Этель с ужасом осознала, что это зрелище отзывается в груди болью. Похоже, слова Ви уже успели въесться в сознание, ведь оно действительно считало парня чем-то родным.
«Мы уникальны. Это то, что связывает нас».
– Пожалуйста, – голос звучал так, будто Этель часами рыдала, прежде чем заговорить, – прекрати. Мне страшно…
– Я думал, что нравлюсь тебе, – безобидно напомнил Ви и жалобно склонил голову. – Ты обманула меня?
– Я…
Слова встали поперек горла. Этель запуталась.
Здравый смысл говорил, что она не знает Ви. Симпатии даже не из чего родиться. Но что-то глубоко внутри, будто пойманное тонкой струной, что соединяла души, тянулось к Ви и уже любило. Это неестественно, но оттого не менее реально.
Связаны. Связаны. Связаны.
Этель как никогда остро ощущала, что в ней действительно есть что-то неправильное для привычного мира, но важное для Ви. Это одновременно причиняло боль, пугало и внушало трепет.
– Ты нужна мне, – сказал Ви прямо, и она невольно вздрогнула.
Рука Этель взметнулась, ладонь сжалась в кулак и легла поверх ее тяжело вздымающейся груди. Костяшками пальцев Этель ощущала, как часто бьется сердце.
Слова Ви в равной степени могли быть признанием слабости, просьбой быть рядом или откровением – «я использую тебя». Этель понимала это, а потому нашла в себе силы ответить:
– А мне нужна правда.
Ви встал, приблизился, но замер на расстоянии вытянутой руки. Теперь свет фонаря иногда касался его лица. Это происходило, когда ветер качал тяжелые зеленые ветви. Миг – и на бледном лице мелькнула улыбка, которая тут же снова утонула в тени.
– Я все расскажу тебе, но не сегодня.
Этель хотела возразить, но не стала. Для одного вечера она и так узнала слишком много, и далеко не все укладывалось в голове. Ей нужно время, чтобы успокоиться и все обдумать.
К тому же уже поздно. Парк закроют в полночь, до которой остался час. Этого времени явно не хватит, чтобы обсудить Изнанку и выпытать у Ви правду. Что именно их связывает? Почему? И во что это теперь может вылиться?
– Обещаешь рассказать?
– Клянусь. Когда придет время.
– Ты как фокусник из того старого шоу, – задумчиво улыбнулась Этель, вспоминая, как в далеком детстве, которое было будто в прошлой жизни, сидела на ковре у телевизора. – Он тоже раскрывал все тайны только после всего представления.
Каспер бы рассмеялся. Он придумал бы забавную шутку или предложил пересмотреть некоторые серии. А может, даже все сезоны… Но Ви продолжил сверлить Этель ничего не выражающим взглядом.
– Думаешь, все, о чем я тебе рассказал, – просто фокусы?
Помня горький опыт с Диснеем, Этель не стала спешить с ответом. Похоже, Ви и это шоу не знает, а если Этель попытается рассказать, – обидится. Он ведь работал фокусником, выступая в театре. Наверняка поймет ее как-то не так.
Чем дольше Этель пыталась придумать подходящий ответ, тем тяжелее это становилось. Когда она уже была готова поддаться отчаянию и просто махнуть рукой, Ви внезапно улыбнулся:
– Знаешь, а ведь ты в чем-то права.
Этель облегченно выдохнула и на радостях даже не стала возражать, когда Ви вновь взял ее за руку.
– Парк скоро закроется, – напомнил он, утягивая прочь от опустевшей скамейки. – Тебе нужно уходить.
– Проводишь меня до дома?
Ви шел чуть впереди, а потому Этель увидела, как парень качнул головой.
– Прости. Пока не могу.
Он остановился под фонарем и развернулся так резко, что Этель стукнулась носом о его грудь. Удар вышиб из головы обиду и досаду на парня, который прямым текстом сказал: «Извини, но посреди ночи с окраин Фирбси ты будешь добираться одна».
Этель ойкнула, но отстраниться не успела. Ви поймал ее лицо в тиски холодных ладоней и осторожно приподнял, заставляя взглянуть себе в глаза. В желтом свете фонаря они отливали луговым медом, сверкающим под солнцем.