– Не смей даже думать, будто мне на тебя плевать, – выпалил он, крепче притягивая к себе. Он будто силился вдавить Этель в свое тело, чтобы стать с ней единым целым. – Не смей считать, что, подарив мне половину своей жизни, ничего не получишь, ведь взамен я подарю тебе целую – свою. Я буду жить ради тебя, Этель, и, если потребуется, ради тебя умру.
Она никогда не слышала ничего подобного. Ни одно признание в чувствах, какие она получала еще до аварии, не могли сравниться с тем, что сказал Ви. Этель безоговорочно верила каждому его слову. Она знала, что если примет чувства Ви, он больше никогда ее не покинет. До самой смерти.
Это льстило. Будоражило. Пугало.
Никто и никогда не полюбит Этель так, как это сделал вековой призрак, для которого она стала единственным солнцем. Светом, который Ви уже не надеялся увидеть.
– А как же твой план? Как же справедливый мир, который ты мечтал создать?
Он отстранился, и в желтых глазах Ви Этель увидела счастливый блеск. Даже не потребовалось лгать, чтобы Ви поверил, будто Этель поддерживает его замысел. Он принимал признания за чистую монету, а потому считал, что любовь Этель к нему абсолютна.
Если Этель любит Ви, то любит и поддерживает все, что он делает.
Поняв это, Этель едва не задохнулась от отвращения к себе. Она лгала, а Ви смотрел на нее широко распахнутыми глазами, как на чудо, которого ждал всю жизнь. Он верил ей – единственной, кто его услышал и понял, впервые за бесконечно долгую жизнь. Он надеялся увидеть новый мир и побыть счастливым в нем хоть немного…
– Все будет. Будет ради тебя и меня. Но только, если…
– Я стану твоим Якорем, Ви, – выпалила Этель, больше не смея оттягивать самый жуткий момент в ее жизни.
Она ждала, что он потребует клятв или устроит какой-то ритуал. Но Ви лишь коротко заглянул в ее глаза, а затем впился морозными губами в дрожащие ее, обхватив ладонями мокрые от слез щеки девушки. Она даже не замечала, что плачет.
Поцелуй был жадным и быстрым, как дыхание человека, который только что чуть не утонул, а теперь вынырнул на поверхность. Ви вбирал губы Этель неаккуратно и грубо. Пару раз он случайно укусил ее, но это лишь распалило его.
Этель отвечала на поцелуй, боясь сломать иллюзию своего счастья. Она пыталась не выпускать из головы мысль, что целует призрака, но эта простая истина ускользала каждый раз, когда Ви притягивал девушку все ближе к себе.
«Я не соврала ему, – в какой-то момент с ужасом осознала Этель. – Я действительно люблю Ви».
И когда это случилось, он исчез.
Чужие касания растаяли в воздухе. Близость тела испарилась. Этель открыла глаза и поняла, что на погруженной во мрак сцене сидит одна. И лишь кольцо с камнем из другого мира, лежащее на коленях девушки, напоминало, что все случившееся сном не было.
– Быстрее, – Этель за край футболки схватила Дарена, который вышел из тени кулис на сцену, и потащила за собой. – Нужно найти видимый разлом.
Этель помнила, что весь театр благодаря Ви теперь стоит на огромном разломе, но у этой прорехи не было зримых границ. Этель не понимала, как она устроена, и боялась, что это помешает забросить камень в Изнанку.
Вместе с Дареном они бегом спустились в подвальный тоннель и сломя голову бросились к выходу из театра. Они неслись со всех ног, даже не пытаясь скрыть свое присутствие. Ви исчез, и хоть у Этель не было догадок куда, она понимала – это временно.
– Театр – больше не его клетка. За пределами парка мы не в безопасности, – напомнила Этель, не сбавляя шаг.
– Знаю! Ты сейчас ни разу не успокаиваешь!
– Я просто напоминаю, что нужно шевелиться! Пока камень в нашем мире, никто не в безопасности. Сейчас Ви станет сильнее, чем когда-либо был.
«И все из-за меня», – с горечью подумала Этель.
– Мы это исправим, – заверил Дарен и налег на входную дверь. Та протяжно заскрипела, выпуская Этель и ее союзника под ночное небо.
Дышать сразу стало свободнее, когда в легкие ворвался свежий прохладный воздух. Этель вдохнула его полной грудью и со смешанными чувствами отметила – в ней самой ничего не переменилось.
Она думала, что испытает слабость или головокружение, когда половина ее жизненных лет перейдет к Ви. Но заключенная сделка никак не отпечаталась на девушке. По крайней мере, она не ощущала этого сейчас. По крайней мере, физически.
А вот сердце болезненно сжималось всякий раз, когда Этель напоминала себе, что обманула Ви и совсем скоро предаст его вновь.
– Это правда, что ты подарила Ви часть своей жизни? – на бегу спросил Дарен.
Этель пришлось повернуть голову влево, чтобы посмотреть на него здоровым глазом. Из-за этого она чуть не споткнулась о ветку, но быстро восстановила равновесие.
– Я не хотела тебе говорить, но ты все равно подслушал…
– Разумеется. Я же в паре метров от вас сидел, – со сбившимся дыханием проговорил он. – Просто, знаешь, я тут подумал… Может, отдашь кольцо мне? Якорем стану я и свои годы отдам тоже я. Все равно если бы не ты, я бы уже был мертв. К тому же нечестно, если за спокойствие нашего мира платить будешь только ты.
Этель сдавленно хихикнула. Ей было приятно волнение Дарена, но принять эту поддержку она могла лишь на словах.
– Если я сниму кольцо или передам его кому-то другому, это ничего не изменит, – произнесла Этель, вспомнив одно из воспоминаний Ви, что он ей показал.
В нем мать Ви сняла кольцо и передала его Зрячей, чтобы обмануть. В эти мгновения ничего не изменилось. Ви не исчез, лишенный жизненных сил, ему даже хуже не стало. Выходит, необязательно всегда носить камень при себе, чтобы быть Якорем. Достаточно заключить сделку и защищать камень, чтобы тот не вернулся обратно в Изнанку.
– В нашей с Ви связи Якорь – это я, а камень – всего лишь цепь. Не имеет значения, кто его будет носить и будет ли вообще, – Этель вслух подвела итог своих размышлений.
Дарен ничего не ответил. Возможно, он кивнул, показывая, что все понял, но слепая на левый глаз Этель этого не увидела.
Впереди уже виднелись закрытые ворота, ведущие на парковку, – выход из «Жерла». И пусть эта граница уже не обеспечивала никому безопасность, она все же внушала надежду – часть пути уже пройдена.
– Подсадишь меня? – Этель повисла на прутьях забора, но подтянуться не могла.
Дарен без лишних слов помог девушке забраться наверх, и она спрыгнула. Меньше чем через минуту, кряхтя и тяжело дыша, рядом, с ограждения, соскочил Дарен.
– Куда теперь? – спросил он, оглядывая пугающе пустынную парковку. Этель тоже проследила за его взглядом и содрогнулась.
Что-то здесь не так. На безлюдной парковке, похожей на голое каменное поле, Этель ощущала себя еще более уязвимой, чем в театре, рядом с Ви.
– На кладбище, – объявила план Этель и побежала. Слишком это место давило. – Там полно естественных разломов. Кинем в них кольцо, и все будет позади. Тут на окраине есть неподалеку. Прибежим минут за пятнадцать, окей?
Она не услышала, как Дарен ответил и не разобрала его шагов. Вместо этого – какой-то шум, а затем сдавленный стон.
Предчувствие беды звенело в ушах и превращало ноги в бесполезные ватные конечности, будто лишенные костей. Этель обернулась, но увидеть ничего не успела.
Кто-то ударил ее по виску, а потом все померкло.
Глава 31Каспер
Разбить гипс оказалось сложнее, чем Каспер думал. Он ругал жесткий материал, который не хотел ломаться под ударами камнем, но в глубине души радовался возможности отвлечься. Мысли о Дарене и его прощании не выходили из головы, а боль, не утихая, разъедала сердце. И только чертов гипс позволял хоть сколько-нибудь отстраниться от самого себя.
– Есть! – спустя пятнадцать минут стараний Каспер победно сжал острый камень в кулаке, глядя на первый отвалившийся кусочек гипса. Работы еще оставалось полно, но первый крошечный успех неимоверно подбадривал.
Поняв, как нужно действовать, чтобы разбить остатки гипса, Каспер принялся быстрее орудовать камнем. Он использовал его, как кол, и им же отковыривал новые обломки. Спустя какое-то время Каспер догадался, что можно смочить гипс в речной воде, и дело пошло еще быстрее.
Осколком бутылки Каспер разрезал размокшую повязку и окончательно избавился от нее. Что ж, с этого, похоже, и стоило начать, а не мучиться, разбирая гипс по кусочкам.
Освобожденная рука ныла, но иначе поступить было никак нельзя. Чтобы сегодняшний план буквально не пошел ко дну, нужны обе руки.
В записях диктофона, из которых Каспер узнал достаточно о Ви и Изнанке, упоминался пруд возле театра. Каспер так и не понял, почему это место важно, но собирался наведаться на берег сегодня ночью. И он не сомневался – обычной прогулкой дело не кончится. Придется нырять.
Предплечье будто плавилось изнутри от боли, его нестерпимо тянуло. Каспер мысленно пообещал себе сходить в больницу, когда все кончится. И он искренне надеялся, что это случится уже завтра.
Когда Каспер добрался до «Жерла», ворота уже были закрыты, а за забором сгустилась вязкая мгла. Над шепчущими голосом ветра кронами вдали виднелись спящие аттракционы. Сейчас они выглядели выцветшими и печальными, и Каспер знал, что здесь не все так просто.
Парк – это тоже Изнанка, если верить записи диктофона в его телефоне.
Каспер просунул между прутьями забора скейт, закинув его в кусты. Пусть там и лежит. Затем, превозмогая боль в сломанной руке, парень сам перебрался через преграду.
– Терпи, – шепнул он, разбавляя тяжелую тишину, а затем, крадучись, двинулся в сторону пруда.
Если охрана в парке и была, то Касперу повезло с ней не столкнуться. Однако все вокруг выглядело настолько пустым, безжизненным и мертвым, что от жути бросало в холод. Тишина давила. Шорох собственных шагов казался непозволительно громким. Лишь ветер шуршал листвой и покачивал цепочные качели, заставляя их скрипеть.