Этель закусила губу, ожидая, что будет дальше.
– Слышал? Мы с ней подружимся, а ты беги к своему Тобиасу.
– Идиотка. С хрена ли ты вообще сюда приперлась, если такая трусиха?
– Я была пьяна, – с ледяным спокойствием напомнила Хильда, и Этель знала, что та не врет.
В машине, в которой ее везли вместе с Дареном, все провоняло спиртом. Особенно несло от Хильды и Клео, которые едва могли вспомнить собственные имена.
– Постояла на холоде, протрезвела. Поняла, что творю, и одумалась. И тебе то же советую, – как по пунктам расписала Хильда. – Ну что? Так и будешь верить, что Тобиас – наш щит и меч? Лично я уже в этом сильно сомневаюсь.
– Друзья не заставят тебя вытворять такое, – дрожа от страха или от рыданий, согласилась Клео. – Мы ведь сейчас… преступники. Так нельзя!
Этель все еще не могла видеть, потому что песчинки земли под веками смешались со слезами. Но она кожей ощущала на себе пристальный взгляд Зака и ярко представила, как тот стоял у края ямы и жевал сигарету, смотря вниз. Горький запах табака щекотал нос и легкие, но лучше уж вдыхать его, чем нюхать пропитанную смертью землю.
– Ну вот отпустите вы ее. А дальше что?
– Лично я сваливаю, – уверенно заявила Хильда.
– Домой? – сквозь стук зубов проронила Клео.
– Вообще. Подальше от Тобиаса и его идиотизма. То, что начало происходить, – бред какой-то. Чувствую себя шестеркой с руками по локоть в крови, соплях и слезах врагов. Фу.
– Я с тобой! – поддержала подругу Клео.
Зак устало вздохнул и, судя по шороху, подошвой затушил бычок.
– Я поставлю лестницу, а потом, как отойдем подальше от кладбища, вызову нам такси.
Путы, что сдавливали сердце Этель, лопнули. Она позволила себе немного расслабиться и воспряла духом. Первую победу она уже одержала. Следующее сражение начнется уже утром, когда она позвонит сестре и они вместе придумают, как действовать дальше.
Пока Хильда и Клео, обрадованные таким исходом не меньше Этель, поливали Тобиаса всеми существующими ругательствами, она даже подумала, что не хочет создавать девушкам больших проблем. Мысль показалась наивной и глупой, но Этель не могла отделаться от ощущения зарождающейся симпатии к недавним обидчицам.
Да, то было не искреннее раскаяние, а лишь страх. Но то, что Клео и Хильда одумались и сделали крохотный шаг навстречу переменам, – уже успех.
Слушая шорох шагов Зака и полную яда беседу девушек, Этель сгорала от нетерпения. Лежа на дне ямы, она ощущала себя опустошенной и оторванной от мира. Несмотря на боль, тело просило свободы движений, и Этель мысленно вела обратный отсчет до окончания пытки.
Сейчас Зак возьмет лестницу. Опустит ее к ногам Этель. Он спрыгнет сюда сам или это сделает кто-то из девушек? Потом на руках и ногах Этель разрежут веревки, и она взберется наверх – к траве, а не голой земле. К широкому небу, а не его прямоугольному клочку.
Но что-то в ее идеальном плане дало трещину.
– Зак! Хильда! Здесь кто-то есть, – встревоженно шепнула Клео, и вся компания сверху притихла на несколько секунд.
Тишина стала гнетущей, а напряжение застыло в воздухе свинцовой пылью.
– Охранник? – прошелестел взволнованный голос Хильды, но ответить ей никто не успел.
Треск, с каким арбуз мог бы расколоться о землю, взрезал ночную тишь. От этого звука Этель почему-то замутило и в горле появился горький привкус желчи. Она неосознанно поджала колени к груди, свернувшись калачиком, будто такая поза могла помочь удержать содержимое желудка внутри тела или сделать Этель невидимой.
Шорох ветра смешался с едва различимым звуком, словно кто-то расплескал из ладоней воду, оросив траву. А затем воздух быстро напитался тошнотворным ароматом крови.
Клео зарыдала в голос. В течение пары секунд ее плач постепенно удалялся, девушка наверняка пыталась убежать. Но с новым щелчком истерика и торопливые шаги резко стихли.
– Не п-подходи, м-монстр! – едва проблеял Зак.
Зашелестела трава, по которой парень тащил что-то увесистое. Лестница. Дерево застонало – Зак вскинул ее как оружие.
«Не надо! – взмолилась Этель, прекрасно зная, к кому обращается. – Оставь в живых хоть кого-то!»
Но все повторилось в третий раз. Тело мертвого мучителя рухнуло на край ямы. Несколько комков земли сорвались оттуда и, разбившись о дрожащее тело, осыпали Этель тонкой рассыпчатой пеленой.
Ужас скребся вдоль позвоночника, выцарапывал сердце и норовил просочиться наружу криком. Этель знала, что за чудовище явилось по души ее врагов, но не испытывала ни облегчения, ни удовлетворения. Только горечь от осознания – этого монстра выпустила она. Она наделила его новой силой, вручив ее точно секиру палачу.
– Мое солнце! – нежность и трепет дрожали в голосе Ви, как рассветные блики на воде. – Тебе больно?
Он спрыгнул в яму прежде, чем Этель сумела выдавить хоть звук. Ей хотелось рыдать от ужаса, кричать во все горло, но она только и могла, что бессильно обмякнуть в руках Ви. Теплых, но окропленных редкими каплями чужой крови. Ее горячие мазки остались на коже Этель, на бедрах и плечах – там, где ее касался Ви.
Он, не подозревая об истинных чувствах Этель, прижался к ее лбу своим и шепнул в дрожащие губы:
– Все кончено. Они больше не тронут тебя, любовь моя.
Всего за пару секунд холод могильной ямы сменился теплом чужого тела, но то было лишь новым удушливым коконом. Миг, и к этим ощущениям присоединились призрачные касания ветра. Он расчесывал рыжие локоны и стирал злые слезы, словно говоря: «Открой глаза. Ты больше не в могиле. Ты на воле».
Запястья Этель все еще были скованы веревками за спиной, а Ви не додумался их снять. Он сделал несколько шагов, неся Этель на руках, а затем вместе с ней опустился на колючую траву. Он усадил ее между своих бедер и обнял одной рукой. Второй Ви протер от слез ее щеку, а затем подушечкой большого пальца провел дорожку от внутреннего уголка зрячего глаза к скуле.
– Развяжи, – слабый стон сорвался с неповоротливого языка.
Ви услужливо исполнил просьбу Этель, не выпуская ее из объятий. Наверняка призвал на помощь Изнанку, догадалась она. Освобожденные конечности покалывало от прилившей крови, запястья и лодыжки горели от боли, которую баюкал прохладный ветер.
Едва ощутив свободу, Этель прижала ладони к глазам и принялась тереть их, чтобы вернуть себе зрение. Когда это случилось, первым, что увидела Этель, стало лицо Ви. Существо опаснее любого хищника со взглядом наивного ребенка.
Пальцы сами собой потянулись к кольцу, что Этель носила уже несколько часов. Свита не забрала украшение, посчитав его дешевой побрякушкой. Половина из них уже мертва. И теперь Этель как никогда была уверена – она обязана избавиться от камня. Сегодня же.
– Поговори со мной, – жалостливо попросил Ви и притянул Этель к себе. – Я так боялся, что с тобой что-то случится! Боялся, что больше никогда тебя не увижу… А ты просто молчишь.
Выглянув из-за плеча Ви, Этель увидела то, что он оставил за своей спиной: гору земли рядом с пустой ямой, сломанную деревянную лестницу и три тела, которые походили на сброшенную змеиную кожу.
Этель вздрогнула, и глаза ее заволокло слезами. Рыдания костью встали поперек горла, и как бы девушка ни старалась, она не могла прогнать этот ком.
– Ты убил их, – выдавила она, не смея отвести глаз от безвольно раскинутых рук, изуродованных туловищ и лопнувших голов. – Ты говорил, что это не в твоих правилах. Что ты не трогаешь тех, кого щадит Изнанка.
– Она же их и убила, – Ви беззаботно перебирал рыжие локоны Этель. Зарывался в них пальцами, вдыхал их аромат и гладил с нежностью любовника. – Я просто дал ей больше воли, чем обычно.
Этель не верила. Ни Ви, ни в то, что Клео, Хильда и Зак теперь мертвы. Она смотрела на их тела и ждала, что кто-то из них пошевелится или застонет от боли. Понимала, что это глупо, но все равно хотела, чтобы хоть кто-то чудом выжил.
– Зачем?..
Ви замер. Он перестал перебирать волосы Этель, а потом медленно отстранился, держа девушку за плечи.
– Я ведь люблю тебя, – наивный блеск в золотых глазах заставил сердце болезненно сжаться. – И я уверен, что поменяйся мы местами, ты бы сделала то же самое для меня.
Ее глаза расширились от испуга, а кожу лизнула нервная дрожь. Так вот как Ви это видит!.. Кто-то дарит любимым букеты, а Ви – головы убитых обидчиков. Но Этель не способна принять такое проявление чувств и уж тем более не способна на нечто подобное сама.
– Это жестоко. Они же просто люди! Хильда и Клео даже раскаялись! Зак пошел за лестницей, чтобы освободить меня. А ты!.. Ты…
– Этель, – он положил ладони на ее мокрые от слез щеки и заставил заглянуть себе в глаза. – Не обманывайся. Я видел их Изнанки, и они омерзительны.
– Это не оправдание, Ви…
– Они бы все равно умерли, – эти жестокие слова он произнес слишком мягко, и звучало это настолько неправильно, неестественно, что Этель оцепенела.
Она ждала, что он пояснит, но Ви, казалось, вообще забыл, что они о чем-то говорили. Он заметил раны на запястьях Этель, оставленные сигаретами и веревками, и принялся нежно дуть на алеющие на коже следы мучений.
Это настолько поразило Этель, что какое-то время она молча наблюдала за Ви. И лишь когда его теплые губы коснулись чуткой кожи на внутренней стороне запястья, Этель опомнилась.
– Почему ты так говоришь? С чего взял, что они бы погибли?
Этель грубо выдернула руку и резко встала. Движение отозвалось болью во всем теле и головокружением, от которого перед глазами поплыла темная дымка. Но даже тогда Этель не позволила Ви снова приблизиться. Она выставила перед собой руку и строго попросила, почти приказывая:
– Скажи мне. Иначе я больше никогда с тобой не заговорю.
Угроза попала прямо в цель. Лицо Ви вытянулось, брови изумленно взметнулись ко лбу.
– Я обещал тебе новый мир, Этель, и я сдержу свое слово. Когда эта реальность сольется с Изнанкой, мир откроет свое истинное лицо. Гнилые души не выживут, они сожрут сами себя.