Я сидела, молчала, судорожно обдумывала ситуацию, пытаясь восстановить душевное равновесие. Все хорошо, все в порядке, надо глубоко и ровно подышать, успокоиться, привести мозги в порядок и ни в коем случае не поддаваться постыдной, удушливой панике! Орущее от дикого страха подсознание вскоре заткнулось, и ко мне вновь вернулась способность соображать, логически мыслить и здраво оценивать обстановку.
Обстановка была такова: я в машине без ключей и документов, зато с посторонним типом, у которого явно какие-то проблемы, и решить он их собирается за мой счет и с моей помощью. У него есть пистолет, но пускать его в ход Егор пока, вроде бы, не собирается. Что ж, это уже кое-что. Выглядит парень вменяемым и адекватным, он трезвый, не обколотый, машину хоть и ведет по-мальчишески лихо, но правил не нарушает — боится попасться на глаза милиции. Еще бы, без документов в чужой машине выглядеть он будет весьма бледно.
И все-таки он чего-то боится. Тех типов в синем «Фольксвагене»? Тех, кто его избил? Интересно, что с ним такое приключилось?
Я осторожно скосила глаза влево и посмотрела на своего странного попутчика. Лицо его было чрезвычайно сосредоточенным; точнее, большую часть лица закрывали очки и козырек кепки, но и то, что оставалось видимым — даже нос! — было очень, очень сосредоточенным. Казалось, Егор беспрерывно и лихорадочно о чем-то размышляет, прокручивает какие-то варианты, тасует версии, как карты в колоде. Обо мне он тут же забыл, даже головы не поворачивал в мою сторону. А впрочем, я старалась не шевелиться и даже не дышать, чтобы не привлекать его внимания. Лучше пусть он забудет, что в машине с ним есть кто-то еще, и даст мне спокойно все обдумать.
В данную минуту особенной опасности для себя я не видела. Никакой агрессии от Егора не шло, он не собирался сию же минуту нападать на меня, угрожать оружием, причинять мне вред; скорее всего, ему действительно нужна была именно машина. Зачем? Он сказал — проехать без приключений как можно дольше, значит его кто-то преследует?
В это я легко могла поверить. Такой бедовый мальчишка, с него станется влезть в неприятное дельце с криминальным душком. Ведь украл же он у меня деньги!
— Так ты в Питер едешь? — спросил внезапно Егор.
— А что?
— Раз спрашиваю, значит надо. Ну? В Питер?
— Предположим, в Питер.
— Ага, нам по дороге, — сказал он таким довольным тоном, от которого у меня сердце ушло в пятки.
— Извини, но мы так не договаривались! Ты сам сказал — «полчаса».
— Да не волнуйся ты так, — Егор успокаивающе махнул рукой. — Будет день, будет пища. Беспокоиться станешь, когда действительно начнутся проблемы, а сейчас — смотри, как вокруг красиво, золотая осень… И пейзажи какие!
— Подавись своей осенью! — запальчиво сказала я. — В Питер я тебя не повезу, заруби это на своем прекрасном носу!
— Он что, и правда прекрасный?
Егор вытянул шею и самодовольно полюбовался на свое отражение в зеркале заднего вида. Павлин, прости Господи!
— Ты понял, что я тебе сказала?
— Конечно, понял: ты сказала, что у меня очень красивый нос.
— У тебя очень красивый, но очень маленький и глупый мозг. В Петербург ты не поедешь. По крайней мере, в этой машине. Через пятьдесят километров ты оставишь меня в покое и пойдешь в нужную сторону ножками, или поймаешь другую тачку. Ясно?
— Там видно будет, — туманно сказал Егор.
Не понравились мне его слова, очень не понравились. Я попыталась было представить, как буду выгонять его из машины, но никакого подходящего способа не придумала. Он вооружен, он явно сильнее меня, и у него ключи и все мои документы — при мне теперь не было даже паспорта! Может, выпихнуть парня из машины на полном ходу? Попытаться привлечь внимание гаишников? Или самой выкинуться на обочину?
Ну что за ерунда лезет мне в голову! Раз уж не получится взять силой, надо брать хитростью. Например, когда проедем первый же пост ГАИ, сразу попросить Егора остановиться, сославшись на необходимость срочно посетить кустики, а там — сбежать и кинуться в ножки гаишникам, чтобы спасали. Чем не выход? И еще можно что-нибудь придумать, если очень постараться.
Минут десять я интенсивно обдумывала свою участь и сочинила несколько вариантов дальнейших действий — один замысловатее и круче другого, а потом вдруг вспомнила о том, что Егор не отобрал у меня мобильник. Действительно, самое простое решение всегда лежит на поверхности. Можно ведь позвонить кому-нибудь и попросить помощи! И почему я, голова садовая, не сообразила об этом сразу?!
— Останови машину, пожалуйста! — тихонько попросила я, придавая лицу страдальческое выражение.
— Это еще зачем?
— Нужно.
— Станислава, что случилось?
— Я же говорю, мне нужно кое-куда отлучиться.
— Куда?
Вот болван!
— В туалет, мать твою! — рявкнула я, приходя в сильнейшее раздражение. — Рассказать, зачем и почему мне туда надо? Сам никак не догадаешься?
— Ты же только что там была! — резонно возразил Егор. — На бензоколонке.
— Ну и что! Ты предлагаешь мне делать это по графику?
— Станислава, потерпи немного. Останавливаться мы сейчас не можем.
— Ну это уж слишком! — вскипела я. — Что ты о себе возомнил? Сначала деньги свистнул, потом ствол мне в бок тыкал, машину отобрал, а теперь еще и в туалет не разрешаешь сходить! Сволочь ты, понял?
— Я понял, понял, — рассеянно сказал он, явно думая о своем. — Полчаса, ладно? Надо отъехать подальше.
— Сказку про полчаса я уже слышала, — сказала я злобно, после чего угрюмо замолчала.
План не сработал, надо было искать другое решение. Сумка, в которой хранился вожделенный телефон, стояла у меня на коленях, и если я начну копаться в ней, это может вызвать подозрения Егора. Поэтому, покосившись на мерзавца, я стала медленно и очень осторожно перемещать сумку с колен вниз, в пространство между сиденьем и дверцей. Чтобы Егор ничего не понял, действовать приходилось ювелирно: сдвинуть сумку на пару сантиметров, немного подождать, потом сдвинуть снова, подождать… От волнения я вся взмокла. На сложном перекрестке Егор отвлекся, глянул в боковое зеркало, и я одним — хочется надеяться, что неуловимым — движением сдернула драгоценную сумку.
Болван за рулем ничего не заметил, я могла праздновать первую маленькую победу. С видом оскорбленной гордости пялясь в окно, я опустила вниз руку и попыталась нащупать телефон. Последний вызов был на номер Флоранс, очень хорошо. Подруга у меня — человек сообразительный и умный, я могу на нее положиться, как на саму себя. Дрожащим от волнения пальцем я поискала кнопку вызова, но вслепую сделать это было довольно трудно. Я едва не высунула язык, помогая себе, но вовремя спохватилась: еще не хватало, чтобы Егор повернулся и увидел меня, с высунутым языком и обиженной физиономией.
— Что ты там возишься? — недовольно спросил мальчишка, повернув голову, и я вздрогнула.
— Смотри на дорогу, не то врежемся. Если разобьешь машину — клянусь, я тебя по стенке размажу!
Он пробормотала в мой адрес что-то нелестное — я специально не стала вслушиваться. Зачем зря портить себе настроение?
Искомая кнопка, наконец, нашлась, и я принялась лихорадочно вспоминать, как вызвать последний номер. Потыкала наугад, надеясь, что не промахнусь… и в тот же самый миг мой телефон грянул удалой марш. Я от ужаса подпрыгнула, едва не стукнувшись головой о потолок. Егор ударил по тормозам, я клюнула носом приборную панель. Черт побери, что за невезуха!
— Это что, телефон? Быстро отдай! — скомандовал он и, не дожидаясь, пока я выдам мобильник добровольно, потянулся и вырвал его у меня из рук. — Кто звонит?
Я расстроилась так сильно, что готова была разрыдаться. Егор сунул мне под нос телефон и заорал:
— Кто звонит, ну?
На дисплее высветилось имя Флоранс. Дорогая подруга, как же ты невовремя!
— Это моя лучшая подруга.
— Что ей надо?
— Наверное, для того, чтобы это узнать, нужно ответить на звонок.
— Еще чего! — хмыкнул Егор.
А дальше произошло непоправимое. Мы в этот момент проезжали по мосту через речушку Тверцу — на всю жизнь мне врезалось в память это название. Егор быстрым и ловким жестом фокусника, достающего кролика из цилиндра, вскрыл телефон, который оскорбленно пискнул и потерял сознание. Потом он вытащил сим-карту, потянулся и выкинул ее в открытое окошко с моей стороны. Не веря своим глазам, я проследила, как она летит вниз, в весело сверкающую воду. Финиш. Приехали, поезд дальше не идет.
Наверное, с минуту я сидела, онемев от возмущения, и обалдело пялилась в окно, за которое по прихоти нахального красивого малолетки улетели все мои деловые, личные и черт знает какие еще контакты, наработанные за долгие годы! «Все, все, что нажито непосильным трудом, все погибло!»
Пожалуй, я его убью. В самом деле, убью. Как бы это сделать покровожаднее, чтобы утолить всю ту ненависть, которая кипела внутри меня? Маленькая сволочь! Дрянь!
Егор спокойно рулил, словно и не было только что этого незначительного инцидента. Я медленно повернулась к нему.
— Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? Ты меня просто убил!
— А что, ты все номера на карту сохраняла?
— Да!!!
— Ну извини, — Егор смущенно пожал плечами.
Мы ехали, ехали и ехали. И молчали. После трагической гибели сим-карты из моего мобильника, на меня навалилась странная апатия, равнодушие и покорность судьбе. Плевать на все. Больше всего на свете мне сейчас хотелось плыть по течению, как соломинке, которую мягко несет вода, кружат водовороты, и ей не надо сопротивляться, бороться, бояться. Наверное, это была своего рода защитная реакция на стресс.
Егор нервно курил в открытое окошко, машина пропахла дымом дешевых вонючих сигарет, но я не сказала ни слова — мне было все равно. Леса, поля, деревни проносились мимо, и я равнодушно смотрела, отвернувшись к окну. Вот оно, мое путешествие, вымечтанное и желанное, и все пошло кувырком. Лучше бы я и правда летела самолетом.