– Ну а что? Я смотрела почти все приватные показы, меня выбирали четыре Странника. И потайных мест Округа я видела не меньше прочих.
Ян покачал головой:
– Сомневаюсь, что дело в количестве.
Глаза Эсме блеснули.
– Сколько приватных показов ты видел?
– Несколько. – Яна, похоже, соревнование ничуть не смущало.
– Вот видишь. – Эсме отодвинулась от стола. – Короче, я пошла. – Ее лицо помрачнело. – Не на Шоу, понятно.
– Ничто не мешает тебе заплатить за билет, – сардонически ухмыльнулся Ян.
– Похоже, что я состою из денег? – Эсме воздела брови. – И, кроме того, я считаю, что в Округ не стоит пускать за деньги. – Эсме умудрялась выглядеть вздорно и благочестиво разом. – Вот почему так важна жеребьевка. Власть имущие признают настоящих фанатов. Обладание деньгами не должно означать, что ты получишь больше других.
– Прости, что огорчу, но именно это деньги и означают, – сказал Ян. – И может, нам не стоит начинать про эти слухи насчет премиального доступа в обмен на мешок налички.
– Ну ты все мешаешь в кучу, – сказала Мейси, пихая его локтем. – Ты хоть раз видел, чтобы в кассе продавали Очень Дорогие Билеты с доступом к Премиальным Приватным Показам?
– Их бы скупили бесчисленное количество идиотов, – ответила Эсме. – У некоторых людей денег больше, чем мозгов.
– Не волнуйся. – Ян похлопал ее по руке. – Мы тут все в одной лодке. – И ухмыльнулся. – В одной хлипкой, дырявой лодке. Ни яхт, ни трастовых фондов.
У Джульетты внутри туго свернулось смущение. В школе она всегда знала, что беднее одноклассниц. Тогда обладать значило быть своей, но теперь все как будто перевернулось и обладать стало позорно.
– Вижу, ты опять с нами, – прервал ее мысли голос Юджина – тот стоял позади ее стула с двумя стаканами пива. Намек на застенчивость мелькнул в его улыбке, когда он протянул один стакан ей. – Увидел тебя из бара.
– Не припомню, чтобы ты хоть раз купил мне выпить, – холодно улыбнулась ему Эсме.
Щеки Юджина залил румянец, и Джульетте захотелось его защитить. Внутри распустилась идеальная ложь – она сотрет самодовольство с лица Эсме. Джульетта достала из кармана ключи.
– Что это? – Взгляд Эсме тут же метнулся к ним.
– Билеты. – Джульетта небрежно поболтала ими на пальце.
– Ты же пропустила жеребьевку. – Лицо у Эсме стало презрительным. – Ты их купила?
Джульетта покачала головой:
– Мне их дал Странник.
На пару секунд повисла тишина, а потом все заговорили разом.
Ян хлопнул по столу:
– Тише, тише! Джульетта на арене. – Он улыбнулся. – И после такого ей отдана не только арена, но также трибуны, купол и лестницы.
– Какой Странник? – Эсме уперлась ладонями в столешницу. – Где?
Джульетта пожала плечами:
– Я их не различаю. Где-то возле переулка с воздушными змеями.
– Как он выглядел? Какого цвета плащ?
Джульетта пожалела, что не продумала детали, прежде чем открывать рот.
– Темно-зеленый. – Она скривилась, изображая сомнение. – Или темно-синий. Честно говоря, я мало что понимала.
Юджин засмеялся:
– Обычно они оказывают такой эффект, да.
– Темно-зеленый. – Эсме не отрывала взгляда от Джульетты. – Это Миссионер. Он туда не заходит – слишком далеко.
– Отставить допрос, – отмахнулась от нее Мейси. – Сама знаешь, как бывает, когда тебя берут на приватный показ. Хорошо, если имя свое можешь вспомнить на выходе. – Она повернулась к Джульетте. – Так куда он тебя водил?
– На площадь с фонтаном, – сказала Джульетта, придумывая на ходу. – Он попросил монетку…
– Он разговаривал? – В манере Эсме было что-то от подобравшегося хищника.
Джульетта замотала головой:
– Только показал. Я поняла и бросила монету в фонтан. А когда вытащила другую, он ее забрал. Потом вытащил ключи, а монету спрятал. – Джульетте уже и самой нравилась эта история. – Дал их мне, поклонился и жестом велел уйти.
– Он дал тебе подвеску? – Эсме сузила глаза, когда Джульетта потрясла головой. – Не дал?
– Прости, дал. – Надо осторожнее, чтобы не угодить в тупик, из которого не выбраться. – Но он уже дал мне ключи, поэтому подвеску я бросила в фонтан, чтобы кто-то другой нашел. И тут он как раз и поклонился. Прости, я не очень хорошо рассказываю. Все было как в тумане.
– Так обычно и бывает. – Юджин с благоговейным трепетом выдохнул. – Вот это да, это что-то новенькое и интересное.
– Я дожидалась тебя, чтобы рассказать. – Джульетта протянула ему один ключ. – Держи.
Юджин почтительно его взял:
– Ты уверена?
– Ты же меня пригласил. – На этих словах Джульетта вспомнила, как бросила его, но он, похоже, не держал обиды.
– Те были по жребию, – сказал он. – А этот особенный.
– Билет как билет. – Эсме встала. – Не особеннее прочих.
Когда она ушла, Юджин повернулся к Джульетте.
– Спасибо, – сказал он, и застенчивая улыбка снова тронула его губы. – Я буду рад пойти с тобой.
– Сегодня будет людно. – По пути к «Дому дверей» Юджин обогнал неспешную стайку посетителей.
Джульетта кивнула, но слушала вполуха. Мысли крутились вокруг того, что она узнала в «Корабельных новостях».
– Я видела картинку, – сказала она. – Маленькая девочка на канате.
Она умолкла, нащупывая дорогу к вопросу, который хотела задать, а Юджин улыбнулся:
– Да, Девочка в Серебряных Туфлях. Она ходила по проволоке между крышами. Тут этой проволоки целая сеть. Редко когда увидишь детей Округа, но она была известна, хоть и недолго. А потом пропала – на сколько, на шестнадцать лет? – Он шагнул в сторону, когда впереди кто-то остановился посреди дороги, понизил голос: – Хорошо бы людям уроки давали – как эффективно передвигаться по Округу. – И опять заговорил громче: – Недавно у нас тут поменялись некоторые артисты. У Шоу есть циклы. Возникает ощущение, будто что-то готовится, и есть своего рода обратный отсчет на часах в «Доме дверей» и еще кое-где. Математический гений может вычислить кульминацию Шоу на основе только этих данных, но появляются и другие подсказки, становится яснее и когда, и что произойдет, – в смысле, какие сюжетные линии затронет. И тогда случится кульминация, большой спектакль, соберется большинство состава. Какие-то сюжеты закончатся или разовьются, актерский состав изменится, и все покатится дальше.
Он отвлекся, задумался о другом. Пока Джульетта прикидывала, как вернуть его к Девочке в Серебряных Туфлях, он искоса посмотрел на нее:
– Не расстраивайся из-за Эсме. Обычно она не такая. – Он помолчал. – Ну, не всегда такая. Она бывает милой. Мне кажется… – Румянец мелькнул над его воротничком, словно его легко краснеющая кожа откликнулась на какую-то невысказанную мысль. – Мне кажется, она немного ревнует.
– Ревнует? – Джульетта поневоле ощутила легкий укол удовольствия. – Почему?
– Не знаю, – сказал Юджин. – Просто… некоторые вещи для нее очень важны. Ей не нравится, когда еще кто-нибудь подходит к ним слишком близко. В каком-то смысле она, пожалуй, понимает Округ лучше многих из нас. Видимо, сцена у нее в крови. Она должна была войти в какую-то крупную балетную труппу, но получила травму и упустила свой шанс. В общем, ты не расстраивайся. – Он улыбнулся. – Ты нам всем нравишься.
Внутри разлилось тепло. Джульетта не припоминала, чтобы кто-нибудь раньше говорил ей такое. Даже в простодушные детские годы, когда все состояло из «ты мой лучший друг» или «я тебя больше не люблю». Однако удовольствие было пронизано нитью вины. Юджин ей нравился, но не в этом смысле. И она тут ненадолго. Может, влившись в Округ, она сможет восстановить баланс. Она представила, как Юджин, от возбуждения задыхаясь, рассказывает остальным в «Корабельных новостях», что сегодня его почему-то выбирали на все приватные показы до единого и что-нибудь еще, что-то новое, означающее, что он подошел ближе всех.
Да, подумала Джульетта, и снова накатила теплая волна. Именно так я и сделаю.
Очередь в «Дом дверей» была длиннее, чем в прошлый раз, и ползла медленнее. Шажок за шажком продвигаясь по переулку, Джульетта прикидывала, куда пойдет, оказавшись внутри. Решила, что найдет как можно больше локаций из петли Мадлен. Пройти там, где ходила ее мать, увидеть то, что видела она, – это как будто чуть-чуть ее узнать.
Когда они наконец вошли, запах, вкус и ощущение окутали Джульетту таким мгновенным узнаванием, что сомнений у нее не осталось: она вспоминает давние времена, когда здесь бывала, – может, мать несла ее на руках. Как и прежде, она при первой же возможности ускользнула от Юджина, не желая делиться моментом. Она запомнила, где начиналась петля Лунарии, но не нашла комнату, которая соответствовала бы описанию в «Корабельных новостях». Отыскала пару других мест, но не смогла ни за что зацепиться, в итоге оставила попытки и просто блуждала по локации в поисках каких-нибудь отсылок к Лунарии.
Все равно что искать иголку в пресловутом стоге сена, который состоит из вороха травы, веток и мертвых цветов, а иголка – не иголка вовсе, а неведомо что и, возможно, не существует. Театр был точно плотный, многослойный гобелен, и Джульетта впервые прочувствовала, до чего он древний. Открой комод, и найдешь бумаги, которым десятки лет, а может, и сотни. Открой альбом, и увидишь выцветшие рисунки на хрупких от старости листах. Некоторые документы почти невозможно прочитать, так незнакомо теснились буквы, так напыщен и архаичен язык. На некоторых страницах попадались ссылки на сюжеты, которые она видела сама, на других – просто списки имен и дат или бессвязные дневниковые записи.
В этих поисках ей встречались артисты – иногда она следовала за ними сцену-другую, а потом отвлекалась на что-нибудь еще. Шоу уже отчасти складывалось у нее в голове – помогало то, что она прочитала в «Корабельных новостях», – но подытожить было не так-то просто. Джульетта узнавала аллюзии на истории и мифы, и ощущение поиска, – кажется, большинство персонажей отчаянно охотились за чем-то и не могли найти – разливалось в общей атмосфере и просматривалось в деталях. Разные петли сплетались в сложный нарратив, прошитый несколькими главными нитями.