– Я словно видел, как танцует твоя мать. – Печаль изогнула его улыбку. Он надолго отвел взгляд, а когда опять посмотрел на Джульетту, по развороту плеч было ясно, что он пришел к какому-то решению. – Ты сказала, что хочешь вернуть себе свою жизнь. Я могу тебе ее дать, если ты уверена, что правда хочешь.
Все вокруг исчезло, остались только они двое и эхо его слов.
– Я хочу. – Голос Джульетты дрожал. – Больше всего на свете.
– Тогда пообещай мне кое-что. – Режиссер не отрывал от нее взгляда. – Театральный округ строго хранит свои тайны. Если ты хочешь остаться с нами, поклянись, что не расскажешь ни одной живой душе ни о нашей встрече, ни о том, что будет дальше.
– Не расскажу, я клянусь.
Сдержать такое обещание легко. Она уйдет из внешнего мира. Она будет в Округе, где она своя и где все и так знают все возможные тайны.
– Это серьезный вопрос, Джульетта. – В голосе Дейнса зазвучало предостережение. – Ты не просто хранишь тайну – ты и есть тайна. Ты понимаешь меня?
– Да. – Джульетта надеялась, что ответ прозвучал ясно и уверенно. – Я вас не подведу, честное слово.
Еще несколько мгновений Дейнс пристально смотрел на нее, а потом улыбнулся:
– Я тебе верю. – И перевел взгляд на Итана. – Организуешь? – И снова к Джульетте: – Ты получишь жизнь, которая тебе полагалась, но прояви терпение. Театральный округ все делает по-своему. Верь мне и выполняй все, что попросят, даже очень странное. А теперь, боюсь, мне придется вас оставить. Итан проводит тебя и расскажет, что будет дальше. – Он улыбнулся Джульетте на прощание. – Я рад, что ты нашла дорогу к нам, и я обещаю, что это только начало.
Путешествие по лабиринту театра вышло размытым и нереальным. Все эмоции сплелись и перепутались – ни одной нити не подцепить. Итан остановился у какой-то двери.
– Вот. – Он раскрыл ладонь и показал ей шарм, крошечную серебряную шестерню на цепочке такой тонкой, что она едва виднелась среди линий его ладони. – Это принадлежало твоей матери. Каждый, кто увидит, поймет… – Он мельком улыбнулся. – Ну, ты знаешь.
Джульетта хотела ответить, что, кажется, не знает, но не решилась заговорить. Горло перехватило от мысли о кулоне, который ждал ее все эти годы.
Итан зашел ей за спину, обвил цепочку вокруг ее шеи и наклонился застегнуть замок. От незнакомой близости Джульетта задрожала. Он, видимо, почувствовал, положил руку ей на плечо, нежно развернул к себе.
– Соболезную твоей утрате, – сказал он.
– По-моему, в глубине души я всегда знала. – И поняла, что это правда, и мельком пожалела о так долго лелеемой надежде. Затем, отмахнувшись от нее, запрокинула лицо к Итану. – И что теперь?
– Вернешься сюда завтра в полдень. – Он вытащил ключ. – Вот, меняю на тот, который я тебе дал раньше. Этот турникеты не заберут. Никому его не показывай. Входи через медную калитку, дальше направо и еще раз направо. Тебя будет ждать рабочий сцены. – Он оглянулся через плечо. – Мне пора. Ты справишься?
У Джульетты было столько вопросов, но она пообещала быть терпеливой.
– Справлюсь.
– Хорошо. – Итан улыбнулся. – Надень маску. И сейчас иди прямо на выход. Не задерживайся на локациях.
Джульетта хотела спросить почему, но обещание снова ее сдержало. Выполняй все, что попросят. Итан приник к какому-то тайному шпионскому глазку, а потом отпер дверь.
– Быстро. – Когда она шагнула вперед, он коснулся ее локтя. – До скорого.
Дверь бесшумно затворилась, и Джульетта осталась одна в знакомой комнате. Отсюда было недалеко до выхода, и она направилась прямо туда, как велел Итан. Когда ключ провалился в турникет, накатила паника, но затем механизм зажужжал, и ключ выпал снова. Джульетта крепко сжала его в кулаке, а другой рукой пощупала кулон. Вместе они были доказательством ее связи с Округом, надежным подтверждением того, что обещал Дейнс.
И теперь все начиналось.
Глава 17
Джульетта пришла к «Дому дверей» за несколько минут до полудня.
С утра она обнаружила записку от Салли – должно быть, не заметила накануне. Заходил Джеймс Ламберт, оставил номер телефона. Она не сразу вспомнила младшего из двух полицейских, явившихся в дом мачехи. И мачеха, очевидно, получила письмо с обратным адресом на Окраинах. Чего же хотел детектив-констебль Ламберт? Уж наверное, не затем он ее искал, чтобы отчитать за то, что не передала их сообщение мачехе.
Джульетта скомкала записку и выкинула в корзину. Теперь, когда у нее впереди новая жизнь, яркая и многообещающая, недоставало ей только полицейских с их вопросами.
В тупике, который описывал Итан, не нашлось никакой двери, но вскоре часть стены приотворилась вовнутрь – как раз хватило, чтобы проскользнуть в щель. Облаченный в черное рабочий сцены вернул стену на место и пошел прочь без единого слова, предоставив Джульетте торопливо шагать следом.
Зал с высоким потолком, куда он ее привел, казалось, не мог решить, чем хочет быть. До самого потолка высились книжные шкафы с шаткими лестницами и платформами, чтобы добираться до верхних полок.
Вверху изгибалась витражная крыша – разноцветные стекла тускло поблескивали в неестественном свете электрических ламп, свисающих на проводах. Ниже проводов вдоль всего зала тянулась балка, на которой крепились разнообразные веревки – свободными концами они обвивались вокруг настенных крюков еще ниже. Перед шеренгой неких конструкций – возможно, недостроенных кукольных домиков – стоял стол на козлах; за ним над бумагами склонился какой-то мужчина. Джульетта подумала было, что это Дейнс, но, когда он поднял голову, увидела, что он старше Режиссера, с резким, строгим лицом.
За беглым взглядом, которым он ее окинул, последовало такое же беглое знакомство:
– Я хореограф Округа.
Он не спросил, как зовут ее. Предположим, уже знал, кто она, но отсутствие любезностей выбивало из колеи.
– Там для тебя костюм. – Он махнул на дверь. – Переодевайся и начнем.
Он говорил так, будто Джульетта точно знала, что происходит. Некая вероятность уже зазвенела у нее внутри, но Джульетта боялась вслушиваться – вдруг это ошибка.
Дверь вела в раздевалку, и там на вешалке, над кучей поношенных балетных туфель, висело светло-голубое шифоновое платье. Джульетта нашла подходящую пару туфель и переоделась.
В студии хореограф листал какие-то заметки. Указал ей на середину зала.
– У тебя три танца, – сказал он. – Сначала прогоним соло.
– Танца? – И вновь внутри затрепетали возможности.
Хореограф поднял бровь:
– Ты же знакома с концепцией?
Она прикусила губу.
– Да.
– Тогда начнем.
Несмотря на бесцеремонность, хореограф оказался неожиданно хорошим учителем. Танец был технически несложным, но требовал физической подготовки, и Джульетта снова разозлилась, что мачеха прекратила ее занятия балетом.
Хореограф ее не подбадривал – лишь кивал, если был доволен, – но, когда она путалась и сбивалась, не выказывал и нетерпения или досады, быстро и четко исправляя каждую ошибку.
– Давай попробуем с музыкой, – сказал он, когда она запомнила шаги.
И щелкнул выключателем на старомодном граммофоне. Шуршание заполнило студию, расчищая дорогу призрачной мелодии, которая вцепилась в Джульетту смутно знакомыми пальцами. Хореограф отсчитал вслух начальные такты и замолчал, когда она поймала ритм. Когда музыка стихла, перенес иглу на внешнюю канавку.
– Еще раз.
Они повторили танец раз пять или шесть, прежде чем хореограф наконец дал отбой. Когда он выключил граммофон, Джульетта оперлась на стол, подняла ногу и сунула палец в пуант.
– Натирает? – повернулся к ней хореограф.
– Все нормально. – Она быстро выпрямилась.
– Я не спрашивал, нормально ли все, – ответил он. – Я спросил, трет ли тебе обувь.
Она кивнула, а он отошел к шкафу, порылся в ящике и что-то ей принес.
– Вот. – Он протянул ей кусочек марли. – Должно помочь. – Он посмотрел, как Джульетта сует марлю внутрь пуанта. – Лучше?
– Да. – Она осторожно улыбнулась. – Спасибо.
Он резко кивнул.
– Сделаем короткий перерыв. – Он показал на стол, где стояла тарелка, накрытая салфеткой, а рядом медный кувшин и стакан. – Съешь что-нибудь. Нам еще предстоит много работы.
Под салфеткой Джульетта нашла пару свежих булочек с маслом и сыром. От волнения у нее пропал аппетит, но одну булочку она в себя впихнула. Едва дожевала, дверь открылась, и вошел смутно знакомый человек. Старше Джульетты, около сорока, с худым, мускулистым телом танцовщика. Пробежал по ней взглядом и отвернулся.
– Ты опоздал, – сказал хореограф.
– Тогда лучше заняться делом, – бросил тот.
Джульетте показалось, что ребра у хореографа раздались, будто он вдохнул поглубже, но к ней он обратился очень ровно:
– Арлен будет твоим партнером в одном из танцев. Начнем.
Джульетта выступила в центр зала. Хореограф отбарабанил несколько па, повторил еще дважды, потом кивнул Арлену, и тот приблизился. Мурашки побежали по плечам Джульетты. Прежде она танцевала только с другими девушками из Академии.
Хореограф повторил композицию в последний раз, а затем, без всякой преамбулы, начал считать. Застигнутая врасплох, Джульетта споткнулась на первом повороте и врезалась в Арлена, который напрягся, но не сбился. Обогнув ее, провел рукой от ее бедра к изгибу ключицы и дальше к загривку. Его холодное, безличное прикосновение наводило на мысль о старательном палаче, который прикидывает, куда лучше обрушить топор. Джульетта невольно содрогнулась, и Арлен что-то пробурчал и отступил.
– Простите. – Джульетта прижала руку к горлу. – Я не…
– Еще раз, – перебил ее хореограф и начал считать снова.
На этот раз Арлен вел агрессивно, не давая ей шанса шагнуть или повернуть не в ту сторону. Несмотря на дискомфорт, его напористая тактика оказалась действенной. Пять-шесть повторов – и Джульетта уловила форму и ритм.