– Следующая часть, – сказал хореограф и выдал новую серию движений.
Репетиция шла, Джульетте все легче давались па, однако напряжение и неловкость росли. Было бы проще, если бы партнер не показывал так явно, что танцевать с ней – наказание Господне. Их тела были близко друг к другу, но он как будто старался касаться ее как можно реже. Когда она опять споткнулась, он ее не поддержал, а отступил прочь от ее неуклюжести, и досада читалась в каждой черточке его лица.
– Простите. – Джульетта откинула волосы назад. – Я не…
– Еще раз! – рявкнул хореограф, и Арлен сжал челюсти, а у Джульетты в ответ засосало под ложечкой. Она не понимала, чем заслужила такую враждебность.
Он бесцеремонно подтолкнул ее в начальную позицию.
– Я веду, ты следуешь за мной. – Он впервые с ней заговорил. – И постарайся не выглядеть так, будто тебе невыносимо, когда я тебя касаюсь.
Джульетта задохнулась от такой несправедливости, но хореограф уже заново начал отсчет, и пора было сосредоточиться.
В голову пришла мысль: что бы сделала Оливия? Она бы вспомнила все, что рассказывала мисс Аббелин о том, как быть юной леди, и перевернула с ног на голову – включила бы загадочную улыбку, рука изогнута, шаг текуч. От этих мыслей что-то невнятно запульсировало в ее ритме. Сдержанная сила, низкое, медленное биение.
На этот раз, когда они добрались до финала, Арлен не отступил – несколько секунд он смотрел на нее сверху вниз с непонятным выражением. Но открылась дверь, и этот странный миг оборвался. Арлен попятился, а Джульетта обернулась и на пороге увидела Итана. Их взгляды встретились, он послал ей мимолетную, почти заговорщическую улыбку, но затем посерьезнел и посмотрел на хореографа:
– Как успехи?
– Могло быть и хуже. – Тот глянул на Арлена. – А могло быть и намного лучше. Давайте попробуем с музыкой.
Когда Арлен встал в позицию, Итан, скрестив руки, прислонился к стене. Сердце Джульетты подскочило, когда он вошел, но теперь она нервничала – ей хотелось показать себя в лучшем виде.
Не та мелодия, под которую она танцевала соло, но слышалось отдаленное сходство. Хореограф начал отсчет, Джульетта шагнула вперед и наткнулась на Арлена – тот с места не сдвинулся. Она забормотала было извинения, но он заговорил, не слушая:
– Почему другая музыка?
– Режиссер велел, – ответил Итан.
– Режиссер велел. – Голос Арлена звучал низко и опасно, и Джульетте захотелось обхватить себя руками, закрыться от этой почти осязаемой злобы.
Итан чуть кивнул, но тем и ограничился. Музыка играла, и Арлен схватил Джульетту за запястье так жестко, что она предчувствовала синяк. Он поймал такт с непринужденной точностью, а вот она растерялась и запуталась. Подстроившись, постаралась расслабиться, но это было невозможно. Напряжение Арлена царапало, точно гаррота, и Джульетта вздохнула с облегчением, когда музыка сменилась финальным шуршанием пластинки.
Тишину прервал хореограф:
– Думаю, пока достаточно, Арлен. – В его тоне слышалось что-то вроде понимания или даже сочувствия. – Можешь идти.
Когда Арлен вышел, хореограф посмотрел на Итана тяжелым долгим взглядом. Тот коротко повел плечами, оттолкнулся от стены и подошел к Джульетте, которая прикусила губу, чтобы не плакать.
– Ты как? – Она кивнула, сглатывая подступающие слезы. Итан, видимо, не поверил. – Хочешь сделать перерыв?
– Я нормально. – Она умудрилась не сорваться. – Я не устала.
Она знала, что он спрашивает не об этом, но хотела сделать вид, что в репетиции с Арленом не было ничего такого сложного, кроме физического напряжения.
Итан присмотрелся к ее лицу и обратился к хореографу:
– Давай еще час, и посмотрим, как пойдет.
Тот взял еще стопку записей, а сердце Джульетты снова скакнуло, и она запрокинула лицо к Итану:
– Мы танцуем вместе?
Он кивнул:
– Если ты не против.
– Не против. – Она ответила слишком быстро и поняла, что краснеет. – Мне нормально.
– Хорошо. – И он сверкнул улыбкой.
– С вашего позволения, – многозначительно сказал хореограф, встряхнул бумаги и пробежался по шагам.
Как выяснилось, танцевать с Итаном – совсем другое дело. Он вел, спокойно справляясь с любыми ошибками, и Джульетта почувствовала, как ее уверенность растет. Теперь она старалась выйти за пределы просто техники – ей хотелось соответствовать его непринужденному мастерству. И пока они танцевали, собственно Итан исчезал – оставался только Человек-Тень. Абсолютная сосредоточенность, взгляд пристальный и словно заключает в себе все несказанное, но в конце каждого прогона маска спадала и с теплой, одобрительной улыбкой возвращался Итан. Снова и снова Джульетта подкарауливала эту грань, этот миг, когда один человек уступал место другому, но уловить так и не смогла. Это пугало бы, если бы не улыбка, от которой внутри что-то трепетало, а мысли разбегались, играя в салочки с возможностями, – Джульетта еле-еле приводила их в порядок.
После нескольких успешных прогонов хореограф включил музыку. И снова в ней слышались отзвуки других мелодий. Ничего ясного, ничего определенного – лишь касание, намек, вроде семейного сходства. Итан опять повел ее в танце, и Джульетта снова воспрянула духом. Она знала движения и, несмотря на боль в спине и ногах, чувствовала, как тело подчиняется любому приказу. То самое прежнее чувство – словно, когда она танцует, она на своем месте и весь мир вращается вокруг нее. Но теперь она была не одна.
Музыка подошла к финальным нотам – оставалась лишь одна короткая последовательность па. Джульетта поднялась на пуантах и протянула руку Итану. Но руки он не принял – шагнул ближе, положил ладони ей на талию и поднял. Она растерялась – ничего такого не предполагалось, – но он держал ее уверенно, и она внезапно поняла, что делать. Когда он повернулся, она изогнула руку над головой и вытянула ногу. Он завершил вращение и опустил ее на пол. Она застыла, а он шагнул ей за спину, ладонью провел по ее руке, наклонился и легонько поцеловал запястье. По ее телу пробежала дрожь, но Итан, если и почувствовал, не подал виду, переплел с ней пальцы и повлек к финалу.
Последние ноты стихли, хореограф отключил граммофон и сказал Итану:
– Забыл, что надо было делать?
– Мелкие детали. – Едкий тон не смутил Итана. – Она достаточно хороша.
– Достаточно хороша – не то, к чему мы стремимся, – ответил хореограф. – Идеально выполненные простые па лучше, чем сложные, но неряшливые.
– Идеал недостижим, – сказал Итан.
Хореограф прищурился:
– Возможно, вам стоит больше репетировать. Если, конечно, нет других дел, которые требуют вашего внимания.
Джульетте почудилось в его словах что-то резкое, определенное, но Итан лишь пожал одним плечом.
– Кое-какие есть, – сказал он легко. – Но это так, в скобках. Шоу не про совершенство. Зрители не замечают ошибок.
Хореограф презрительно фыркнул:
– Потому что понятия не имеют, что видят.
Итан качнул головой:
– Потому что надеются увидеть другое. – Он оглянулся на дверь. – Кстати, о зрителях, мы закончили? Если пойдем сейчас, рабочие сцены, наверное, дадут нам время на локации, прежде чем нагрянут вечерние толпы.
– Хорошо, – обронил хореограф и посмотрел на Джульетту. – Завтра в то же время.
Размышления о Лунариии ретроспекциях
Шоу продолжается. Это центральная доктрина Театрального округа и символ веры для тех из нас, кто посвятил себя раскрытию его секретов. Шоу никогда не прекращается, никогда не падает занавес и не объявляются антракты. Оно непрерывно. Но ошибкой было бы считать, что оно неизменно. Если погрузиться в обширное хранилище документов в этих комнатах, легко заметить повторяющиеся отсылки к определенным персонажам и сюжетам, вокруг которых строятся те или иные эпохи Шоу. Мировая история размечена правителями и ключевыми событиями – история Шоу размечена его сюжетами.
Как известно, Шоу проходит циклы, продолжительность которых варьируется от нескольких месяцев до нескольких лет. Каждый цикл завершается пиком – обычно вечерним спектаклем большего, нежели обычно, размаха, – после чего неизбежны перемены. Появляются новые сюжеты или выступают на первый план уже существующие. Передвижники или номады входят в основной состав, порой заменяя действующих принципалов.
Эпоха может содержать сколько угодно циклов, но пик, кульминация, предшествующая новому периоду в истории Шоу, – как правило, значительное явление, акцентирующее центральные сюжеты и персонажей эпохи. Подобным переменам всегда предшествует нагнетание напряжения в преддверии очередного пика, хотя иногда это становится очевидно лишь постфактум.
Существует лишь одно заметное исключение. Двенадцать лет назад в Шоу произошла важная перемена, хотя ничто ее не предвещало и ничто не указывало на надвигающийся пик. Неожиданный уход Лунарии и странные обстоятельства ее предпоследнего выступления остаются одной из величайших неразгаданных загадок Шоу – и все это случилось лишь через несколько недель после внушительной кульминации, которая вроде бы назначила ее сюжет центральным. Собственно говоря, есть мнение, что ее история, отсылающая к предыдущим персонажам и событиям, была ключом к пониманию многих более ранних событий. (Особенно любопытны аллюзии на сюжетные линии Бесплодных Земель и Семи Сестер; интересующиеся могут обратиться к брошюре Дэвида Эдмонда, где эта тема подробно обсуждается.)
После исчезновения Лунарии новый центральный сюжет возник лишь спустя некоторое время. К этому моменту Шоу как будто вернулось к привычной схеме, сохранившейся по сей день, хотя циклы теперь короче и ни один персонаж не играет центральной роли в сюжете более года. Примечательно то, как часто Лунария упоминается в других сюжетах, – память о ней ничуть не потускнела.
Глава 18
В коридоре Итан печально улыбнулся:
– Извини. Он не поклонник моих талантов. Долгая история. И даже не одна. – Он склонил голову набок. – А вот ты ему понравилась.