губа. На ум пришла Эсме – лицо Эсме, когда она говорила о тех, кто меньше ее заслуживает даров Шоу.
В порыве внезапного безрассудства Джульетта зашагала навстречу девушке, и та нервно попятилась, покаянно взмахнув рукой. Джульетта приблизилась, подняла ее маску за край. С бледного лица на нее глянули карие глаза. Девушка выглядела обнаженной, уязвимой, и внутри Джульетты нежданно шевельнулась нежность. Она видела, как другие артисты прикасались к лицам тех, кого выбрали, или шептали им в ухо, но ребра распирало от нежности, и ей показалось, что естественнее всего на свете наклониться и медленно, мягко поцеловать девушку в губы.
Чопорная, провинциальная Джульетта была жестоко потрясена, но остальной Джульетте было плевать. Единственные правила здесь – те, которые пишешь сам, единственные границы – те, что сам выбираешь. Вспоминая губы Итана на своих губах, она длила поцелуй, пока девушка не раздвинула губы – то ли вздох, то ли что-то совсем другое. Тогда Джульетта отступила, надела на девушку маску, не отводя взгляда, и отвернулась с тонкой, понимающей улыбкой.
Мужчины стояли, смотрели. Джульетта пошла к двери; их застылые позы выдавали, пожалуй, не разочарование – скорее, что-то похожее на гнев. Смутно ликуя, Джульетта перешагнула порог, оглянулась и увидела, что девушка так и стоит, обхватив себя руками, словно боясь, что, если отпустит, все пройдет, как будто ничего и не было.
Мужчины шли за Джульеттой – следующие сцены она слегка ускорила, чтобы наверстать потерянное время, – но больше не приближались. Триумф все еще звенел в Джульетте, и, когда появилась новая посетительница, перед ней забрезжила другая возможность. Шагнув к светловолосой женщине, Джульетта подняла ей маску и посмотрела прямо в глаза.
Холод затопил легкие, в груди все сжалось.
Голос Итана зазвучал в голове искаженным сигналом тревоги.
Ты и есть тайна. Не сближайся с людьми.
Но Эсме стояла так близко, что не могла не узнать Джульетту даже в гриме. Вспышка узнавания – и мгновенный шок. Джульетта замерла, затем усилием воли заставила себя двигаться. Наклонилась, запечатлела холодный поцелуй на щеке Эсме и дрожащими пальцами опустила ей маску.
Затем развернулась, и мужчины неохотно расступились, пропуская ее. Она не посмотрела, идет ли за ней Эсме. Сердце стучало бешеным стаккато, и Джульетта еле вспомнила, куда дальше ведет ее петля.
Соберись.
Она должна быть безупречной. Она должна стать ярче и лучше всех, чтобы, если Режиссер узнает, что она сделала, он простил ее ради Девушки в Серебряных Туфлях, ради Лунарии и ее истории, которую он творит, и не выгнал ее, и не…
Да соберись ты, господи боже.
Голос Оливии обжег ее плетью.
Джульетта старалась, но следующая сцена расплылась, танец распался. Трое мужчин шли за ней, но Эсме исчезла, и в голове Джульетты пронзительно звенело, когда она воображала, что́ та сделает, скольким людям расскажет.
Она вошла во двор с аркадами, и сердце подскочило. Навстречу шел Итан, а по бокам от него – две зрительницы в украшенных масках и цветастых платьях. Напрасная надежда, воспрянувшая было к жизни, немедленно сдулась: он обещал помогать, но имел в виду не это. Приблизившись, он не взял ее за руку и не начал их танец. Вместо этого долго стоял, вглядываясь в нее. Лицо бесстрастное. Затем резко, почти яростно шагнул вперед, притянул ее к себе, так что ей пришлось запрокинуть к нему лицо. Когда их взгляды встретились, он наклонил ее назад, поддерживая за спину. Губами на кратчайший миг коснулся ее шеи, потом поднял ее и повел через клуатр назад к низкой двери.
Мужчины Джульетты за ними не пошли, но девушки в цветастых платьях в спешке чуть не затоптали друг друга. Они отдали бы что угодно, лишь бы оказаться на месте Джульетты, и сейчас она бы с радостью с ними поменялась. Итан знал: что-то случилось. Он смотрел на нее без тепла, и спина ныла оттого, что он слишком сильно ее запрокинул. Это походило на наказание, хотя Джульетта знала, что он не хотел причинить ей боль.
Итан отпустил ее, чтобы открыть дверь, и она вошла в комнату, где стены были увешаны гобеленами, а пол укрыт плетеными коврами. Итан запер дверь и обернулся. Дверная ручка за его спиной заплясала.
– Почему ты отошла от сценария? – Он говорил тихо, но гнев его был очевиден.
– Те люди… – Во рту пересохло. – Они были слишком близко, и я…
– Все хотят быть ближе. Я тебе говорил.
– Но они мне мешали, – сказала Джульетта. – Я думала, рабочий сцены…
– Рабочие сцены вступают, когда это необходимо. – перебил ее Итан. – Если нет, значит есть резоны.
– Прости, пожалуйста. – Джульетта пыталась размотать панический клубок своих мыслей. Итан не знал, что Эсме знакома с Джульеттой. Он бы тогда наверняка сказал. – Обещаю, что это не повторится.
– Ни в коем случае, – резко сказал он. – Надо следовать правилам, иначе ничего не получится.
– Прости, – повторила она.
Когда его лицо не смягчилось, она сделала пару неверных шагов к нему, надеясь, что он уступит и обнимет ее. Тогда она заплачет, как в тот раз, и он простит ее, и все будет хорошо.
– Я буду следовать, честное слово. Я сделаю все, как ты скажешь.
Он не пошевелился, но что-то мелькнуло в его глазах. С отчаянным безрассудством Джульетта шагнула ближе, поднялась на цыпочки и запрокинула голову. На секунду все застыло, а потом он рывком притянул ее к себе и впился ей в губы.
Это было непохоже на поцелуй на крыше и непохоже на те поцелуи, которые Джульетта воображала в детстве. Те фантазии были чистыми, ничем не грозили и на реальность походили не больше, чем иллюстрации в учебнике. Но инструкций не прилагалось. Джульетта не знала, как поцеловать его в ответ. Не знала, куда деть руки. Она чувствовала слабость – и не слабость в коленях, как книжные героини: ее всю трясло, как будто она сейчас потеряет сознание. Она почти надеялась, что так и случится, – это казалось единственным выходом. Она хотела, чтобы он целовал ее, но не так. Он жестко впивался в нее губами, одной рукой вцепившись ей в волосы, другой – в поясницу, прижимая к себе все сильнее.
Это страсть, подумала она. Наверное, с ней что-то не так, раз она ничего подобного не чувствует. Может, это потому, что в первый раз. Может, если он продолжит, она почувствует то, что должна. В любом случае выбора нет. Нельзя сказать ему, чтобы перестал, – она же первая начала.
Его рука нашаривала верхнюю пуговицу на ее платье. Крошечная пуговица раздулась в воображении Джульетты, – казалось, он не сумеет продеть ее в петлю. Но пуговица расстегнулась, и следующая тоже. Третья застряла, и Джульетта не поняла, послышался ли ей тихий стук, когда пуговица упала на пол. Каждый звук, каждый вдох, каждое ощущение обострились, растянулись, и она успевала разглядеть каждую деталь. Вполне могла бы взять слово Оливия. Ты же этого хотела, сказала бы она, это же все, чего ты от него хотела, но в голове царила тишина. Огромная, оглушительная тишина. Оливии не было. Девушки в Серебряных Туфлях не было. Была только Джульетта, жгуче, вопиюще одинокая, хотя за всю свою жизнь она не бывала так близко к другому человеку.
Итан губами пробежался по ее обнаженной ключице, и Джульетту объял холод почти до дрожи. Его губы дошли до края платья и двинулись обратно, едва коснувшись груди. Холод стал резче, пронзительнее, и на сей раз Джульетта не сдержала содрогания.
Итан поднял голову и посмотрел на нее. И от того, что увидел, медленно перевел дух и отступил, потирая руками лицо.
Джульетта запахнула лиф. Жест вышел неуклюжим, слишком большим для этой крошечной комнатки. Итан отвернулся, и Джульетта устыдилась. Подмывало сказать ему, что она ничего такого в виду не имела, она просто не знает, что еще сделать. Но тогда он подумает, что она глупая маленькая девочка и понятия не имеет, как делаются такие вещи. Она осторожно коснулась его плеча.
– Итан. – (Нет ответа.) – Прости. Я думала…
Пока она подбирала слова, он тихонько вздохнул, через плечо принял ее руку и развернулся.
– Все хорошо. – Он криво улыбнулся, но в глазах набухала боль. – Я просто подумал… – Он покачал головой. – Не важно.
Отчаянно хотелось сказать, что нет, это важно, это важнее всего на свете. Какой-то миг она думала опять его поцеловать в надежде, что на сей раз справится. Но Итан отпустил ее руку.
– Нам пора возвращаться на локацию, – сказал он. – Но сначала послушай меня. Надо следовать сценарию. Я помню, я говорил, что можно подгонять роль под себя, но ты пытаешься бежать, прежде чем научилась ходить.
– Прости. – Джульетта сама не знала, за что именно извинялась.
Лицо Итана снова смягчилось. Он нагнулся, едва коснулся поцелуем ее губ и взялся за дверную ручку. Джульетте хотелось плакать. Этот поцелуй отдавал сожалением и ощущался как прощание. Она сглотнула ком в горле и быстро застегнула пуговицы на платье.
Итан привел ее в комнату ближе к финалу ее петли и оставил там, в последний раз мимолетно погладив ее пальцы. Джульетта не знала, кому обязана этим касанием – ему или Человеку-Тени, и сейчас думать об этом не могла. На последних сценах в пустых комнатах она умудрилась вновь нащупать ритм. Затем открылась обычная дверь, и Джульетта вышла с локации. Рабочий сцены ничем не выдал, что знает о случившемся, хотя наверняка один из них и оповестил Итана.
Они постоянно наблюдают.
Рабочий сцены привел ее в гримерку, а когда она переоделась – назад к маленькому тупику в переулке, предоставив ей выйти из театра одной. В голове у нее на повторе прокручивались эти безвоздушные мгновения в крохотной комнате, и она почти забыла, что` ее, собственно, туда привело, но тут из тени узкого переулка ей наперерез шагнула Эсме.
– Что ж, – сказала она. – Это было очень… познавательно. – (Джульетта уставилась на нее, и она подняла брови.) – Что, язык проглотила?
– Прошу тебя. – Джульетта еле выдавливала слова, во рту пересохло. – Пожалуйста, никому ничего не говори. Я обещала, что никому не расскажу.