– А что было в последнюю кульминацию? – спросила Джульетта.
– Честно? – ответила Анна. – Мало что помню. Большой вечерний спектакль, вся труппа на площадке. Пара сюжетных линий закончились, возникли новые, и Шоу покатилось дальше. – Она улыбнулась. – Прости, от меня немного проку, но у меня ужасная память. Толком не знаю даже, что я видела сама, а про что мне рассказали, – или, может, я просто придумала.
– А часто такое бывает? – спросила Джульетта. – Когда ты не знаешь, что реально, а что нет? Ты бы могла забыть что-то серьезное? – Она приближалась к опасной территории, но отчаянно нуждалась в утешении. – Что-то важное?
– Например? – спросила Анна. – Джульетта, о чем ты? Я за тебя волнуюсь.
– Например, целый кусок своей жизни, – сказала Джульетта. – Ты бы поверила, если бы тебе внушали, что все происходило не так, как ты помнишь?
– Не знаю, – сказала Анна. – Мне кажется, вряд ли. Хотя бы где-то в глубине души знаешь, что все не так, как тебе говорят. Нет, ну серьезно, что происходит?
– Ничего. – Джульетта выдавила улыбку, хотя почти плакала. – Я тоже иногда забываю всякое. Решила спросить, вдруг не я одна.
– Пойдем в паб, – мягко сказала Анна. – Я думаю, тебе в любом случае полегчает, если вокруг будут люди, а внутри – пиво.
Джульетта отвернулась:
– В другой раз.
– Ну, если передумаешь – знаешь, где нас найти, – сказала Анна, встала и вышла, оставив Джульетту с болью одиночества.
Джульетта подождала, пока Анна не ушла из дома, а потом спустилась в кухню сделать себе бутерброд, который не смогла съесть. Она мыла посуду, когда услышала, как открылась дверь, голоса и шаги по лестнице. Затем в кухню вошла Салли, а за ней небольшая толпа. Мейси, Ян, еще какие-то последователи, чьи лица Джульетта помнила смутно.
Мейси помахала Джульетте:
– Привет, пропащая душа.
За ними в дверь протиснулась Анна.
– Наш обычный стол заняли, – сказала она. – Полный беспредел. Мы решили прийти сюда. – И покосилась на Джульетту. – Так что тебе не нужно тащиться в «Корабельные новости». Мы притащили «Корабельные новости» к тебе.
Джульетта почувствовала, что у нее взмок загривок.
Не сближайся с людьми.
В коридоре что-то загрохотало, и появились Юджин и другой мужчина, оба со стульями.
– Отлично, – сказала Салли. – Если кто-то еще явится, им придется сидеть на полу.
– И где ты пряталась? – спросила Мейси Джульетту.
– Просто была занята. – Джульетта подвинулась, чтобы Анна достала бокалы из буфета.
– Джульетта нашла новую работу. – В дверях раздался голос Эсме, но Джульетта подняла глаза и едва ее узнала. Эсме выкрасила светлые волосы в рыжий, лишь на тон светлее, чем натуральная рыжина Джульетты.
Шок, который сотряс Джульетту, не был облечен никакой связной мыслью. Чисто инстинктивный, животный ужас.
– Новая работа? – спросила Мейси. – Интересно.
– Вот-вот, Джульетта, расскажи всем, – блеснула глазами Эсме.
– Она временная, – наобум ответила Джульетта, и собственный голос странным эхом отдавался в голове. – Я жду постоянной.
– У меня сложилось впечатление, что в ближайшее время это вряд ли произойдет. – Эсме подняла брови. – Ну, с твоих же слов.
Джульетта не ответила, Мейси глянула на нее и обратилась к Эсме:
– Красивые волосы. Что тебя сподвигло?
– Хотелось перемен, – беспечно ответила та. Она не отрывала глаз от Джульетты. – Ты давно была на Шоу? Ничего новенького не видела? Все не выпадало случая спросить.
– Давно. – Джульетта постаралась, чтобы голос звучал ровно.
– А ты видела что-нибудь новенькое? – Мейси как будто нарочно отвлекала Эсме. – У тебя же вроде был какой-то новый приватный показ? Не хочешь поделиться?
– Пусть это останется тайной, – ответила Эсме, изогнув в улыбке губы. И повернулась к юноше рядом с собой. – Кстати, о приватных показах. Не хочешь рассказать нам про Девушку в Серебряных Туфлях? Вроде бы она тебя недавно выбрала?
Джульетта, хоть и натянутая как струна, почувствовала легкое удовлетворение. Эсме так увлеченно пыталась ее уязвить, что сама села в лужу. Вот-вот кто-нибудь ее поправит: у Девушки в Серебряных Туфлях приватных показов нет.
– Правда? – Мейси посмотрела на юношу. – Ты первый из всех моих знакомых, кому это удалось. С ней же никогда не знаешь, будет ли показ.
– Я так понял, никогда не знаешь даже, будет ли она, – сказал Ян. – Она не так много выступает в пиковые часы, что странно, если учесть ее популярность. – Он посмотрел на молодого человека. – Ты, должно быть, весьма немногочисленное и привилегированное меньшинство.
– У меня, я думаю, просто локти поострее, – улыбнулся тот. – Пришлось прибегнуть почти что к насилию, чтобы подойти поближе. Это было в субботу вечером, и вокруг нее была толпа в четыре ряда.
– Могу себе представить, – уныло сказал Ян. – Я однажды пошел за ней, но бросил это дело как бесперспективное. В первые дни сюжетной линии всегда настоящий психоз.
– И не забудь про отсылки к Лунарии, – добавила Мейси. – Ниточка для старых фанатов. Надеюсь, после кульминации мы будем видеть ее чаще. Кажется, все к тому идет.
У Джульетты пронзительно звенело в ушах. Сквозь этот звон она различала саднящий голос, словно кто-то пытался привлечь ее внимание. Они все так непринужденно и привычно обсуждали ее роль, словно уже говорили об этом много раз прежде, но это какой-то бред. Она никогда не выступала в пиковые часы. К ней никогда не рвалась толпа в четыре ряда. У нее не было приватных показов.
Эсме в дверях что-то говорила, но Джульетта не могла сосредоточиться. Напоследок лукаво улыбнувшись, Эсме коснулась тонкой серебряной цепочки на шее и вышла из комнаты, далекая и недостижимая, словно увиденная с широкого конца телескопа. Спустя мгновение открылась и закрылась дверь, и стук ее отозвался эхом из пропасти, разверзшейся в груди Джульетты.
– Джульетта, ты здорова? – спросила Мейси. – У тебя жуткий вид. Что такое?
– Я… – Руки у нее дрожали так сильно, что пришлось упереться кулаками в бедра. – Простите, мне что-то нехорошо. – На нее навалилась тошнота, мир покачнулся. – Я пойду полежу.
Не дожидаясь ответа, она выскочила из кухни и кинулась к себе. Закрыв дверь, привалилась к ней и зажмурилась. Мысли ускользали, складывались в какую-то бессмыслицу.
Но это не бессмыслица. Безжалостная неумолимость была в голосе Оливии. Ты знаешь, что это значит.
Не знаю, отчаянно подумала Джульетта в ответ. Я ничего не знаю.
Ты все знаешь, пришел ответ. Ты просто не хочешь сложить два и два.
Заткнись заткнись заткнись.
В голове возникла картинка: призрак рыжей девушки идет по локации так же, как шла Джульетта. Она яростно замотала головой, вытряхивая этот образ из головы. Должно быть объяснение. Должно быть.
Открыв глаза, Джульетта оттолкнулась от двери и подошла к гардеробу. Сняла с вешалки сине-серое платье, быстро переоделась. Это платье больше всех походило на ее театральный костюм, а ею владела иррациональная, отчаянная потребность держаться за свою роль. Она покрыла голову тем же шарфом, в котором ходила искать Итана, натянула пальто и сунула в карман маску и ключ. Затем прокралась вниз по лестнице и вышла из дома.
По пути через Окраины Джульетта миновала высокую витрину мастерской, обычно запертой и с опущенными ставнями. Сейчас двери были открыты, обнажая вереницу разукрашенных ярмарочных паровых грузовиков, подле которых стояли ящики и мешки, словно кто-то готовил их к отправлению. На секунду Джульетте захотелось забраться в кузов и прятаться там, где ее никто не найдет, пока она не окажется далеко-далеко.
Очередь в «Дом дверей» тянулась почти до угла, но двигалась быстро. Джульетте еще не приходилось видеть здесь такого оживления, и она прокладывала себе путь по краю толпы, вжимаясь в стены, когда мимо проносились артисты, за которыми текли их персональные свиты. Все было как положено, и, поднимаясь в реквизиторскую, Джульетта ощутила, как в груди слабо шевелится надежда. Может, ничего и не случилось. Может, кто-то распустил слухи о приватном показе, а ни один последователь не хотел признать, что не знает, о чем говорят все остальные. Может…
Мысли Джульетты разлетелись в головокружительном крене вертиго. Она словно выпала из самой себя. Вот она – танцует в пыльном луче между портретами, под сосредоточенным взглядом изголодавшейся толпы. Джульетта ухватилась за дверной косяк. Касание слегка успокоило ее, взгляд сфокусировался. Это не галлюцинация. Она не сошла с ума. Девушка в луче света выглядела так же, как Джульетта, но танцевала иначе. В этом пируэте Джульетта иначе ставит ногу. И не поворачивает вот так кисть, воздев руку над головой.
Эсме.
В ноте узнавания, прозвучавшей в мозгу Джульетты, пробивалась какая-то фальшь, но ярость вспыхнула слишком ярко и жарко – разум не порождает таких чувств. Она сделала несколько шагов в комнату, даже не сразу поняв, что двигается. Луч света упал на лицо танцовщицы, ее улыбка замерцала пылью. В этот миг не имело значения, как она умудрилась оказаться здесь – она же совсем недавно насмехалась над Джульеттой дома. Не имело значения, почему она здесь и танцует вместо Джульетты. Она была всем, что пугало Джульетту; она была темна и многолика. Она была девушкой в зеркале. Девушкой из реки. Двойником, химерой, подменышем. Каждой девушкой, которая видела танец Джульетты и хотела забрать его себе. Призраком Лунарии, нарушенным обещанием Девушки в Серебряных Туфлях. Она была Оливией, и Джульетта внезапно, будто налетев на зазубренный край, осознала, что всегда ненавидела Оливию, а Оливия всегда ненавидела ее.
В новом приступе ярости Джульетта содрала с себя маску и шарф. Уронив пальто на пол, протолкалась сквозь толпу, и в голове у нее колотилась лишь одна мысль.
Мое.
Когда она вступила в дымчатый круг света, другая девушка споткнулась, сбилась с ритма. Торжествуя, Джульетта обернулась к зрителям. Это все принадлежит ей – толпа, свет прожектора, танец, всё, – и она никогда этого не отдаст.