Ступив на конек крыши, где танцевала с Итаном, Джульетта поняла, что ждет совета Оливии, но голос в голове хранил молчание. Не было никакой Оливии, а настоящая Ливи, наверное, лежит сейчас в объятиях Итана. Джульетта осторожно продвигалась к ближайшей деревянной балке; конек был необычайно узок.
Балка была гладкая и скользкая. Нога соскальзывала пару раз, и внутри взрывались бенгальские огни адреналина, но Джульетта сжимала зубы и двигалась дальше. Она почти достигла относительной безопасности соседнего конька, но тут под ногой что-то сместилось. Дерево проломилось с треском, и Джульетта зашаталась. Ступня надавила на кровлю, и та тоже подалась. Джульетта бросилась вперед и приземлилась на другую балку, не в силах вздохнуть, потому что ребра свело паникой.
Придя в себя и оглядевшись, она обнаружила в крыше неровную дыру, сквозь которую пробивался свет. В страх вплелась нота безотлагательности. Заставив себя привстать на четвереньки, она осторожно, дюйм за дюймом поползла вперед и наконец достигла конька. Старая черепица обросла лишайником, но держалась. Добравшись до конца и выпрямившись, Джульетта разглядела люк отчетливее. Коньковый брус, проходивший над ним, – всего в паре футов от Джульетты. Собрав нервы в кулак, она вздохнула, вместе с воздухом втягивая бессвязную молитву, и прыгнула.
Плитка была скользкой как лед, одна нога соскользнула, и Джульетта замахала руками, каким-то образом не упала и растянулась на коньке. Несколько секунд полежала, чтобы утихло белое пламя страха, а затем ползком одолела финальную дистанцию до мансардного люка. Стекло от грязи помутнело, но, потерев его, Джульетта увидела размытые очертания комнаты с пустым камином и полуоткрытой дверью. Она нажала на люк, но он не поддался. Когда она навалилась сильнее, черепица под ней сдвинулась. Джульетта просунула под нее пальцы – на них осталась крошка строительного раствора. Она не знала, есть ли кто-нибудь в здании внизу, но какие еще варианты?
Выдранной черепицей она изо всех сил ударила в люк, и на пол посыпались осколки. Сердце колотилось, инстинкты кричали быстрее, быстрее, но она заставила себя той же черепицей аккуратно провести вдоль рамы, сбить оставшееся острое стекло. Уцепившись за раму, она спустилась, мгновение повисела в нарастающей панике, разжала руки, и вес тела увлек ее на пол мансарды.
Удар вышиб воздух из груди, и пару секунд Джульетта лежала, хватая ртом воздух. Когда легкие снова наполнились, она ощутила, как в тело вонзается стекло, и вскочила. Минимум десяток порезов на руках и ногах сочились кровью, в кисти стреляло. Из ладони торчал кусок стекла. Джульетта вытащила его, и ее передернуло, в глазах все поплыло. Она потрясла головой, сражаясь с головокружением. Нужно идти дальше.
Ручка повернулась, и, ослабев от облегчения, Джульетта толкнула дверь. Лестница за дверью была пыльная, и это утешало; рукой приглушая кашель, Джульетта спустилась в проход, где на стенах лупилась краска. Две двери заперты, третья открылась в пустую комнату с парой потертых занавесок на окне. Джульетта раздвинула занавески и увидела внизу мощеную улицу. Карниз вдоль фасада исчезал в проеме между крышами. По всем стандартам карниз был узкий, но шире и надежнее на вид, чем балки, с которыми ей только что пришлось иметь дело, и, подняв окно, Джульетта выбралась наружу.
Прижимаясь к стене, она двинулась вперед, цепляясь за подоконники и трубы, где это было возможно, впиваясь пальцами в трещины между камнями там, где не было опоры надежнее. Она достигла проема между крышами и протиснулась в него, на узкую тропу, вьющуюся между хаотичным нагромождением крыш и верхних этажей. Ей стало легче, когда тропа привела к лестнице вниз, – но ненадолго. Лестница закончилась на небольшой платформе; оттуда через улицу до другого проема между крышами вела проволока.
Явилось воспоминание: она, маленькая девочка, идет высоко над улицей в серебряных туфлях. Потом Джульетта вспомнила, что никогда этой девочкой не была. Она уже хотела вернуться, но тут позади раздался шорох. Она обернулась – никого, но шевельнулась тень, будто кто-то незримый замер на верхней ступеньке.
Джульетту охватило необычайное спокойствие. Она посмотрела через улицу. Недалеко – шагов десять, – но малейшая ошибка расшибет ее о камни. Образ ее собственного разбитого и окровавленного тела сменился другим: белое лицо, извивы темных волос, девушка с пустым взглядом погружается в речную муть.
Звон раздался в ушах Джульетты, когда она шагнула вперед, раскинула руки и сошла с карниза.
Ничего сильнее, чем шок от этого первого шага, ей переживать не доводилось, но проволока под ногами была туга, а равновесие Джульетте не изменило. Она медленно-медленно выпустила воздух из груди, сделала еще шаг, и еще один, миновала середину и одолела последние несколько футов.
Она даже не оглянулась. Нырнула под низкий водосток, скользнула в проем. Он закончился лестницей, которая вела вниз, в узкий проулок, а тот – на мощеную улицу, которую Джульетта перебежала. У нее родилась идея. Надежда отчаянная, но другой не было.
По переулку Джульетта вышла на знакомую улицу. Затем пропетляла проулками и выбралась из них неподалеку от «Корабельных новостей». Никаких признаков погони; чуть приоткрыв дверь, она заглянула в бар. Там никого не было, и она быстро и беззвучно перебежала к лестнице.
Штаб последователей тоже пустовал, и хрупкая надежда найти Юджина разбилась вдребезги. Она кинулась в дальнюю комнату, открыла верхний ящик, про который он говорил, и нашла его папку. Схватила карандаш, написала его имя на обрывке бумаги, а затем слова: Позвони ДК Ламберту. Лишь потянувшись к карману, она сообразила, что не чувствует веса кошелька, где лежала визитка детектива-констебля, и вспомнила, как скинула пальто на пол, устремляясь к Ливи.
Не успела она решить, что делать дальше, как из-за стены долетел тишайший звук – едва различимый, но точно не померещилось. Джульетта замерла, вцепившись в шкаф, и острый металл вгрызся в пальцы. Больше она ничего не слышала, но в ужасе понимала, что кто-то движется к ней, шагая осторожно, чтобы снова не скрипнуть. Отгоняя удушающий страх, она написала еще два слова: помоги мне. Потом запихала это жалкое подобие записки в папку, отвернулась от шкафа и, невесомо ступая, направилась в другую заднюю комнату. Если добраться до двери, у нее будет шанс.
Но снова раздался тишайший шорох.
Джульетта даже не успела обернуться – ее уже обхватила рука. Ослепительный и беззвучный взрыв ужаса уничтожил все мысли. К лицу прижался кусок ткани, резкая горечь заполнила легкие. Голова закружилась, ноги подогнулись, мысль эхом пронеслась в голове.
Я умираю.
С удивительной ясностью эта мысль зависла ярким пятном в сознании, утопающем в темноте. Джульетта перестала вырываться; дышать стало полегче.
Вот видишь. Если перестать бороться, все не так плохо.
Оливия?
Мысли Джульетты вытянулись и поплыли, истончились до крохотной ниточки сожаления и растворились во тьме.
Глава 33
Джульетта пришла в себя и почувствовала боль в плече.
Не только в плече. Болело все тело, и все казалось приглушенным, как будто голова набита ватой. Сражаясь с мутью в голове, Джульетта добыла воспоминание, в котором были падение и кровь. Несчастный случай? Когда она открыла глаза, вокруг оказалось темно, и сердце в страхе екнуло. А потом память вернулась.
Ночные двойники.
Смерть матери от рук Лунарии.
Ее собственная провальная попытка сбежать.
Она лежит на каменном полу, здесь темно и холодно. Паника охватила ее, и она заставила себя сесть. Ничего не видно. Возможно, ей завязали глаза.
От звука поблизости сердце Джульетты шарахнулось о ребра. Проклюнулась и расширилась полоска света – открылась дверь. Внутрь скользнула фигура, и дверь закрылась снова. Пока Джульетта заталкивала испуганный скулеж обратно в глотку, раздался другой звук, тише – царапанье, – и вспыхнул огонек. Тени растянулись, когда фигура сунула спичку в фонарь, и тот затрепетал, разгораясь, проливая красноватый свет на крошечную комнату размером с тюремную камеру. Лицо все еще оставалось в тени, но на Джульетту свинцовой плитой навалилась уверенность – она знала, кто это. Она видела его текучую пластику, когда он подошел и присел на корточки рядом.
Джульетта вжалась в холодную каменную стену. С ужасающей нежностью он убрал волосы с ее лица. На мгновение ей захотелось поверить в иллюзию этой нежности, но она и так слишком часто игнорировала правду.
Их глаза встретились, и он скупо улыбнулся:
– Когда ты поняла?
– Ты назвал меня Ливи. – Внутри поднялась желчь ненависти, и пришлось сглотнуть. – На крыше.
– Серьезно? Какая небрежность.
– Ты хоть слово правды мне сказал? – Джульетта была почти благодарна за свое отвращение. Оно сейчас было сильнее страха. – Или все это тебе надиктовал Дейнс?
– Дейнс? – поднял брови Итан.
– Ты с ним заодно, – ответила Джульетта. – Вы же вместе работаете.
– Ты меня вообще не слушала, да? Ты по-прежнему думаешь, что все должно быть прямо и просто. Тебе бы в полиции работать, составлять аккуратные списки, выбирать, что подходит к истории, которая тебе нравится.
– Мне не нужна история. Мне нужна правда.
– А вот и нет, – ответил он. – Ты пришла сюда с охапкой надежд, грез и возможностей, отчаянно желая во что-нибудь их вплести. Мне толком ничего не пришлось делать. Ты все сделала сама. – Он улыбнулся. – В этом и штука, конечно. Но хочешь верь, хочешь нет, а я тебе никогда не врал. – Уголок его губ пополз вниз. – Ну, один раз. Но и там я не уверен, что это была совсем неправда.
– Как это не врал? – сказала Джульетта. – Ты сказал, что хочешь спасти ночных двойников.
– Я сказал, что хочу свалить Режиссера. Сказал, что хочу изменить финал, и именно это собираюсь сделать.
– Но ты… – Джульетта споткнулась о жуткую мысль и тупо продолжила: – Ты с ним не заодно. И никогда не был. И он никогда не хотел, чтобы я упала. Это был