oligarkh. В котором консьержка именно теперь заметила странное шевеление — дочка права, какое же преступление в Европе теперь без русского следа.
Прошу Мануэлу на всякий случай узнать фамилию владельца пентхауса, хотя сомневаюсь, что фамилия что-то мне скажет. Сейчас начнутся всяческие Ltd., офшоры и прочая хрень, в одних названиях утонешь.
Странно записывать координаты, когда есть навигаторы? Или навигатором в своем телефоне профессор пользоваться не хотел? Слежки за телефоном боялся? А как тогда собирался по координатам добраться без навигатора? Хотя раньше, в донавигаторную эру как-то же по координатам добирались. Или он намеревался использовать навигатор в машине. Но должен же был знать, что за его автомобилем будет слежка. Собирался пересесть? И уже тогда в навигатор машины вбить координаты? И куда это профессору так нужно попасть?
Заняться изучением координат, подходящих под проступившие на песке цифры, мешает телефонный звонок.
Проводящий расследование сеньор Комиссариу — полицейский комиссар — рад сообщить, что ограничения на передвижение с меня сняты и в отличие от остальных жильцов я могу выходить за пределы «Барракуды», но не должна покидать провинцию, в любой момент могу понадобиться для дачи показаний. Приносит извинение за своих сотрудников, которые повелись на общие слова и сплетни, не проверили информацию и ложно заподозрили меня в возможной связи с убийством.
И на том спасибо!
— А что Профессор Жозе Кампуш? Задержали?
— Пока не нашли. Его «Форд» замечен на парковке возле торгового центра, дальше отследить его пока не удалось, как в воду канул. Если вам что-то известно о местонахождении… — и дальше прочая положенная по протоколу байда.
В воду канул… В воду — вода… распылитель… координаты.
Из всего потока относительно понятной информации выделяю главное — если ограничение на передвижение с меня снято, то я могу выехать за ворота. И лучше сделать это побыстрее, пока полицейские не передумали. Но…
Успеваю спросить сеньора Комиссариу, почему вдруг меня признали непричастной к убийству, ну, раз ограничения сняли.
— Документально подтверждено, что на момент убийства бывшая герлфренд вашего мужа Мария-Луиза Торр португальскую границу не пересекала.
Как не пересекала?! Как можно быть задушенной и утонуть в бассейне в португальской Алгарве, при этом не пересекая границу?
Надо уточнить. И сказать про координаты, начертанные профессором на песке. Но сеньор Комиссариу уже отключился. У него так много дел, так много дел.
Возвращаюсь к координатам, записанным главным ныне подозреваемым Профессором Жозе на песке. Где находится локация, координаты которой он записал? Похоже, это где-то рядом. Если предположить, что стершаяся часть широты и долготы указывает точку не в океане, а на побережье, то самое логичное — представить, что это где-то на мысе Сагреш.
— Раз тебя оправдали и мы до всего этого трэша собирались на мыс проехаться, — через мое плечо заглядывает в карту дочка, — почему бы не сейчас! Там новый арт-объект со звуковой инсталляцией недавно открыли, Voz do Mar — «Голос моря». Хотя точнее было бы назвать «Голос океана».
— Океан разговаривает? — не понимаю я.
— Звук океана через геологические разломы выходит на поверхность, и прямо на этом месте построили лабиринт.
Действительно, почему бы не поехать. Там и Навигацкая школа рядом, в которой Магеллан учился, вернее, что от школы Инфанта Энрике осталось. И маяк, и форт. Последний раз я лет пять назад там была, когда про Магеллана писала, и самое время дочке эту красоту показать.
Мы отправляемся изучать достопримечательности, собирать материал для будущей книги… А что по пути торговый центр, около которого нашли пустую машину Профессора Жозе, главного подозреваемого в убийстве и покушении на убийство, об этом умолчим.
— А отпустили тебя почему? — интересуется дочка. — Нашли убийцу?
— Убийцу? Вроде бы нет. Но, раз отпустили, едем, пока они не передумали.
Уехать вместе не получается. Пока возвращаюсь в апартаменты за ключами от машины, дочка уже идет навстречу.
— Не поеду, мам! По работе просто жесть… — не договаривает и машет рукой дочь и, взвинченная, почти кричит на кого-то по телефону.
Что ж, все было бы слишком прекрасно — дочь забирает меня из полицейского участка, беспокоится и ищет в подвале, помогает расшифровать записи на песке, да еще и едет со мной на Сагреш! Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Ничего-ничего! Ничего плохого не случилось. Поеду сама. На обратном пути заеду в супермаркет, куплю все нужное, чтобы сделать шоколадные брауни, которые она так любила в детстве.
— Работай. Люблю тебя!
— А ты еще раз куда-нибудь не угоди!
«Люблю» не добавляет. А чего я хотела…
Канадка
Канадка по адресу на обрывке газеты находит дом и квартиру Олега.
Двое в серых пальто ведут ее до дверей подъезда в доме Олега. Один остается наблюдать, другой из телефона-автомата на углу звонит, докладывает тому самому Гэбэшнику, который отпустил Таню и Олега после рок-концерта.
— Объект зашел в подъезд, где проживает лейтенант Лаврентьев. Наблюдаем за входной дверью и за окнами. Есть продолжать наблюдение. Есть зайти в подъезд.
— Хорошо, что вернулась, Тань. Сам не понимаю, что на меня нашло…
Олег открывает дверь. На пороге Канадка. В распахнутой дубленке, под которой умопомрачительное мини и глубокий вырез на блузке. Бурно что-то объясняет ему по-английски.
— Ну чего тебе от меня надо?!
Канадка лопочет: «Presents, Pasport».
И вся она такая шумная, вопли на всю лестничную клетку доносятся до мужчин в серых пальто, стоящих внизу. Олег пытается ее осторожно вытолкать — как бы кто не увидел, но Канадка не выталкивается. Грудь вперед и опять что-то лопочет.
— Тише! Соседей разбудишь!
Затаскивает ее внутрь квартиры, чтобы только не шумела на лестничной клетке. Закрывает дверь.
Один из двух в серых пальто кивает другому на входную дверь.
— Доложи. Я продолжу наблюдение.
Олег наконец соображает, что Канадка случайно отдала ему паспорт вместе с подарком. Находит подарочный пакет в бауле с хоккейной формой, протягивает ей.
— Вот он, твой паспорт, давай уходи!
И не думает уходить! Трещит на своем английском. Смотрит прямо в глаза, облизывая губы. Сняла дубленку…
Мужчина в сером пальто выходит из подъезда, доходит до телефона-автомата, набирает номер.
— Лейтенант Лаврентьев впустил гражданку Канады в свою квартиру.
Оглядывается на окна квартиры Олега. Свет в окне гас-нет.
— Свет погасили.
Канадка в восторге, что наедине с Лавром. Русский мужик — экзотик, она должна его трахнуть. Он мечтает ее поскорей вытолкать, но кроме страха в нем еще и интерес к существу такому свободному, такому не похожему на совковую серость. И запретный плод всегда сладок.
Гэбэшник звонит домой Татьяне:
— Татьяна Малинина? Вы сегодня перед матчем переводили разговор Олега Лаврентьева с гражданкой Канады?
— Переводила…
— Почему не сообщили? Вас же предупреждали!
— Так нечего было сообщать.
— Есть чего или нечего, нам решать. Ваше дело вовремя сообщить органам. О чем шел разговор?
— Ничего серьезного, просто поклонница.
Канадка моментально стягивает блузку, под которой не оказывается белья. Прижимается голой грудью к Олегу. Целует его в губы и быстро опускается на колени. Девушки, которых парень из уральского городка, проводящий почти всю жизнь на хоккейной площадке, знал до этого, никогда так не делали. Плюс мужской «голод», не утоленный часом раньше с Таней. Олег хочет отстраниться, но не может. Упираясь головой в стену, случайно щелкает выключателем. Свет в комнате гаснет.
— Ничего серьезного?! А вы знаете, что клубы НХЛ ведут охоту за советскими хоккеистами, надеясь переманить их большими деньгами?!
— Олега переманить?! Бред!
— Бред? А вы знаете, что эта самая поклонница, гражданка капиталистического государства, сейчас у него дома, наедине с ним?! И чем она его там заманивает, нам неизвестно…
Бурный секс в прихожей обрывается так же внезапно, как и начался. Оставляя липкий холодный осадок.
Олег застегивает штаны, неуклюже пытается натянуть на канадку блузку. Она не дается.
— Неправда! Все неправда! Это все гэбэ! Все неправда! — бормочет Таня, пока бежит от метро к дому Олега. Смотрит на темные окна в его квартире. Добегает до автомата на углу, не замечая две фигуры в серых пальто около подъезда. Достает из кармана мелочь. Пытается найти нужную монетку, но роняет все монеты в снег. Подбирает, какие может разглядеть в темноте. Находит двушку, бросает в автомат, набирает номер.
Канадка размахивает руками, громко доказывает, что он должен принять предложение «Монреаль Канадиенс», тогда она будет видеть его всегда… Олег не понимает. Хочет только одного — как можно быстрее вытолкать ее за дверь. Раздается телефонный звонок.
Таня в телефонной будке смотрит на темные окна. В трубке длинные гудки.
— Ему рано утром на тренировку. Он уже спит. А я идиотка.
Гудки.
— Тшш! Подожди ты, подожди, не ори. Нельзя, чтобы тебя услышали. Тише! — Смотрит на телефон, но не поднимает трубку. — Вот твой паспорт, билет. Уходи уже, пожалуйста! Уходи! Откуда ты только взялась?!
Еще гудки. Таня, глядя на темные окна, выдыхает. Кладет трубку, выходит из телефонной будки, делает шаг в сторону от дома. Но в окнах Олега неожиданно вспыхивает свет. Таня останавливается. В окне мелькают тени. Две. Таня ждет. Не может двинуться с места.
Через несколько минут из его подъезда выходит довольная Канадка…
— Оу! Хорошо, что я тебя встретила! Ты тоже рядом живешь? Скажи, русские мужчины все такие?! Почему ты молчишь?! Такой секс! Я в диком восторге! Секс невероятный! Но не разрешил у него ночевать! Почему? Можешь объяснить почему? Выгнал на улицу. — И восторженно: — Русский медведь! Даже такси не вызвал.