– Я вижу, ты так ничего и не понял, – глубоко вздохнула Петровна, – или намеренно хочешь задеть Юлю. А между прочим, это отчасти и от тебя зависит, как она будет выглядеть на сцене! Талантливому актеру и настоящему партнеру не составит труда убедить зал, что его дама самая прекрасная, а если ты на это не способен, нечего жаловаться на Юлю! У тебя и с самой красивой Джульеттой ничего не вышло, забыл?
Андрей слегка побледнел и насупился, но не вымолвил ни слова. Петровна снисходительно, не без материнской нежности похлопала его по плечу:
– В остальном по образу Джульетты я с тобой полностью согласна! Ты – молодец, отлично все изложил и растолковал! Теперь дело за Юлей. – Петровна повернулась ко мне, колыхнув безразмерным бюстом. – Юлёк, я надеюсь, тебе все понятно?
– Да, – неуверенно ответила я. – Но сразу такое не сыграешь! Мне нужно немножко подумать и порепетировать отдельно ото всех.
– Хорошо, – легко согласилась Петровна. – Даю тебе час, а мы с ребятами пока разыграем другие сцены.
– Через час не могу, – покачала головой я, – дежурю на кухне.
– Тогда приходите после обеда, – махнула рукой Петровна.
– После обеда меня отправят на уборку территории, – усмехнулся Андрей. – Давайте перенесем репетицию на завтра!
– Времени у нас мало, некуда переносить! – вновь возвысила голос Петровна. – Договаривайтесь между собой и как-нибудь отрепетируйте сегодня совместные сцены! А завтра мне быстренько покажете, что вы там вдвоем наворотили!
Мы с Андреем растерянно поглядели друг на друга. Репетировать вдвоем? Без руководства всемогущей и справедливой Петровны? А кто будет нас мирить, улещивать и заливать потоком сладких речей то и дело вспыхивающие между нами разногласия?
Наконец Андрей вопросительно посмотрел мне в глаза и предложил:
– Встретимся сегодня вечером после ужина на берегу озера с той стороны, где мостки?
Я испуганно кивнула.
– Вот и славно! – обрадованно улыбнулась Петровна. – Поработайте там как следует! Мой вам совет: если уж не собираетесь «хлопотать лицом», сделайте упор на жесты. В те времена, когда Шекспир создавал эту трагедию, жесты имели огромное значение, значительно большее, чем в наши дни! Жест в некоторых ситуациях был равнозначен подписи в договоре! Подумайте об этом и не допускайте никакой небрежности и расхлябанности в движениях! Каждый жест должен быть осмысленным! Также не забывайте, что профессиональные актеры не просто слоняются по сцене, как им вздумается, а соблюдают определенный рисунок передвижений, как в танце. В общем, пробуйте! Удачи вам!
Весь остаток дня я только и делала, что обдумывала, как сыграть «святую». Я думала об этом и когда чистила лук на кухне, заливаясь горючими слезами, и когда помогала поварихе накрывать на стол, и во время мытья посуды после обеда. Мне в голову не пришла ни одна до конца оформленная мысль, зато целой стаей порхали какие-то случайные обрывки идей и задумок, будто мусор, подхваченный ветром: «Молитвенно сложенные руки… Умоляющий взгляд… При этом не смеет лишний раз поднять глаз, но зато когда смотрит… Нужно, чтобы каждое ее движение выглядело искренне, просто и непроизвольно… И постоянно тянуться к Ромео: чуть-чуть податься вперед, когда он говорит, слегка приподнять руку навстречу его руке… И не забывать тянуться мысленно… Постоянно слушать его и сочувствовать каждому слову…» Рисуя в воображении образ Джульетты, я невольно повторяла ее жесты наяву и чуть не разбила тарелку.
– Что ты там громыхаешь? – прикрикнула на меня наша повариха. – Сейчас всю посуду мне переколотишь! Помощница, называется! Не выспалась, что ли?
– У меня сложное задание, – откликнулась я, будто бы очнувшись ото сна. – Нужно в спектакле сыграть девушку, похожую на святую. А я за всю жизнь не видела ни одной святой, вот и думаю…
Повариха пристально взглянула мне в глаза, неожиданно отставила немытую кастрюлю в сторону, обтерла руки о фартук и извлекла откуда-то из-за пазухи простой медальон на шнурке.
– Подойди-ка, – позвала она меня.
Я подошла и, заглянув в открытый медальон, увидела крохотную иконку Богородицы.
– Казанская Божья Матерь, – тихо и благоговейно произнесла повариха.
Я осторожно взяла медальон у нее из рук и поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть иконку. Обращенный ко мне лик был строг, а взгляд Богородицы взыскующ, но при этом весь образ казался светлым, чистым и исполненным любви и сопереживания. В этот момент я поняла, чего не хватало моей Джульетте: этой трагичности и требовательности во взгляде. Она с самого начала знала, что ничего хорошего у них с Ромео не выйдет, ведь их семьи жестоко враждуют, но все же осмелилась потребовать для себя любви и счастья и пожертвовала собственной жизнью, чтобы переломить многолетнюю вражду…
– Спасибо! – горячо поблагодарила я повариху, возвращая ей медальон. – Не знаю, получится ли у меня повторить это выражение лица, но я попробую!
– Ты сначала с посудой разберись, а потом пробуй! – посоветовала повариха, пряча медальон за пазуху.
Ближе к вечеру я выпросила у Жанки ее маленькое карманное зеркальце и задумчиво разглядывала в него свои глаза, примеряя то один, то другой взгляд.
– Готовишься к свиданию с Андрюшей? – широко улыбаясь, спросила Жанка.
– К какому еще свиданию? – рассердилась я. – Мы всего лишь договорились встретиться, чтобы порепетировать совместные сцены! Кстати, откуда ты об этом знаешь? Опять мышка прибегала?
– Ты злишься – выходит, я угадала! – таинственно усмехнулась Жанка. – Влюбилась в Андрюшу и уже готова бежать к нему по свистку! И не смотри на меня обиженной козой! Не разжалобишь! А где вы договорились встретиться? Вам, случайно, помощь не нужна? А то мы с Васей, если что…
– Даже не вздумай! – разволновалась я. – Хочешь все испортить?
– Ладно, ладно! Я пошутила! – расхохоталась чрезвычайно довольная собой Жанка. – Не собираюсь я мешать вашему первому свиданию! Только не забудь потом мне все подробно рассказать, договорились?
– Жанна, мы собрались репетировать!.. – устало вздохнула я. – Ни о чем другом и речи не шло! Да ты сама слышала, как Андрей называл меня бледной молью! С тех пор его мнение обо мне не изменилось. Да и мое о нем – тоже.
– Знаю-знаю! – продолжала куражиться Жанка. – Твое мнение о нем теперь не изменится вовеки, ты ведь у нас однолюб!
Я молча, с укором поглядела на нее и отвернулась к зеркальцу, продолжая работать над взглядом. Жанка еще немного покрутилась поблизости, отвлекая меня своими дурацкими намеками, но вскоре явился Вася. Он принес горсть черники, и Жанка утащила его куда-то в укромный уголок благодарить за подарок, а я наконец-то осталась одна и начала повторять свои реплики с жестами и шагами. Что там Петровна говорила про рисунок шагов на сцене? Впрочем, без Андрея что-то придумывать бессмысленно: он наверняка все забракует и переделает по-своему.
Вечером я прибежала к назначенному месту раньше Андрея, но меня это ничуть не смутило и не потревожило. Я спокойно разложила листочки с текстом прямо на мостках у озера и решила еще раз повторить все сцены, прежде чем явится мой Ромео.
Синие холодноватые сумерки и первые загоревшиеся звезды, печально поблескивающие высоко над соснами и ярко отражающиеся в зеркальном неподвижном озере, навевали подходящее образу настроение: тихую грусть о том, что жизнь, конечно, прекрасна, но счастье в ней случается лишь мгновениями, как эти звезды на небе, а все остальное – глубокая тьма безмолвных и безответных страданий.
С чувством произнося слова Джульетты, я слышала, как мой голос дрожал и прерывался, а сердце колотилось как сумасшедшее, и к горлу подкатывал ком. Когда я дошла до строчек, где Джульетта плачет о том, что Ромео изгнан и больше к ней не вернется, я сама едва удерживалась от слёз. В какое-то мгновение я не выдержала и закрыла лицо руками. Неожиданно где-то рядом раздались резкие размеренные хлопки, прозвучавшие в моих ушах издевательскими аплодисментами, и на мостки из темноты вышел Андрей с кривой усмешкой на губах.
– Не люблю, когда подкрадываются и подслушивают в кустах, – все еще дрожа, прошептала я.
– Я решил посмотреть, как ты будешь играть, не зная, что я стою тут поблизости, – не обратив внимания на мои слова, отвечал Андрей. – И мне, как ни странно, понравилось!
– Подслушивать? – поинтересовалась я.
Андрей слегка улыбнулся:
– Нет, мне понравилась твоя игра! Но слёз лучше не лить: зареванная, ты будешь выглядеть еще хуже, чем есть.
– Моя внешность все же лучше, чем твое воспитание, – тихо парировала я.
Андрей вновь улыбнулся.
– Не будем тратить время на болтовню! Помнишь, что Петровна говорила про шаги на сцене? Так вот, я тут расписал все шаги и жесты к каждой реплике, посмотри! – И он протянул мне целую кипу мелко исписанных листочков.
– Когда ты успел? – воскликнула я, мысленно поздравив себя с тем, что не стала ничего придумывать в одиночку. – Ты же убирал территорию!
– На самом деле нет, – странно усмехнувшись, ответил Андрей. – Я сказал про дежурство специально, чтобы не репетировать.
– Не хотел со мной репетировать? – уныло пробормотала я.
– Я не хотел репетировать при посторонних, – уточнил Андрей, а затем с ноткой раздражения в голосе добавил: – Так и будешь на меня пялиться или все же заглянешь в листочки? Я думаю, тебе лучше присесть, потому что читать придется долго.
И он указал мне на перевернутый ялик с веслами, мирно сохший на берегу озера. Я послушно отошла к ялику и присела на его ребристый жесткий бок, упершись ногами в весла, чтобы не запачкаться в грязи. Андрей так и остался стоять на мостках, задумчиво глядя на воду. Читать в сумерках было нелегко, и совсем скоро у меня закололо и зарябило в глазах, будто налетела стая болотных мошек.
– Подойди, пожалуйста! – окликнула я Андрея. – Мне трудно разбирать в темноте твой почерк!
Андрей легко спрыгнул с мостков и приблизился.
– Нужно было захватить фонарик, – огорченно посетовала я, – а то ничего не видно!