– В принципе там нет ничего сложного! – махнул рукой Андрей. – Можем начать репетировать прямо сейчас. Все, что тебе нужно, это повторять за мной каждый шаг, будто ты – мое зеркало. Никогда не замечала, что влюбленные люди часто повторяют жесты друг друга? Мне приходилось видеть один немой спектакль, где влюбленных обыграли таким образом. Главное, запомни: я делаю шаг к тебе навстречу – ты тоже шагаешь ко мне, я отступаю – ты отступаешь, я подношу руку к лицу – ты делаешь то же самое, и так далее. Поняла? А что касается рисунка передвижений по сцене, то тут еще проще: представь, что мы с тобой выходим из разных кулис и встаем в противоположных углах равнобедренного треугольника, вписанного в полукруг сцены. Мы должны двигаться навстречу друг другу или отступать друг от друга либо по равным сторонам этого треугольника, либо по линии полукруга. Возможны небольшие отклонения, но лучше делать так, как я сказал. Когда отработаем все до автоматизма, должно получиться очень красиво, как в классическом танце!
– Давай попробуем, – неуверенно согласилась я.
С одной стороны, мне очень понравилась его идея, но с другой – немного смущал этот предельно точный математический расчет всего и вся. Мне хотелось возразить, что мы не спортивную программу исполняем и даже не балетный номер, а играем в настоящую жизнь, поэтому наши движения должны быть более непосредственными и естественными, но я опасалась испортить Андрею его непривычно хорошее настроение и отчаянно не желала ссориться, поэтому до поры удержала свои возражения при себе.
Однако поссориться нам все же пришлось. В какой-то момент я не выдержала и воскликнула:
– Андрей, я не успеваю играть!
– Что это значит? – холодно поинтересовался Андрей, опустив руку с листками.
– Я ни о чем не успеваю думать, кроме этих шагов и жестов! – пожаловалась я. – Их слишком много! Давай уберем хотя бы половину!
– Я так и знал, что ты не справишься! – раздраженно воскликнул Андрей и нервно заходил из стороны в сторону, будто запертый в клетке зверь.
– А если знал, зачем напридумывал столько движений? – упрекнула я. – Ни к чему нам по сто раз протягивать друг к другу руки или ходить взад-вперед! Петровна говорила, что каждый жест должен быть осмысленным, а тут какое-то бездумное мельтешение!
– Это только для тебя оно бездумное! – жестко и зло произнес Андрей. – А знаешь почему? Потому что у тебя в голове пусто, как в гнилом арбузе! Ты же сама никогда ни о чем не задумываешься, только выполняешь, что тебе умные люди скажут! Я взял на себя труд думать за двоих, а твое дело – тупо повторять, но, оказывается, ты и на это не способна! В таком случае что ты вообще делаешь на сцене? Вон из спектакля!
– Да кто ты такой, чтобы меня гнать? – возмутилась я. – Кем ты себя вообразил? Мейерхольдом?
– Вот уж не ожидал, что в твоей пустой голове уместится настолько длинная фамилия! – Андрей пытался иронизировать, но не мог скрыть своего удивления. Он явно не ожидал от меня подобных проявлений эрудиции.
– Петровна рассказывала нам о Мейерхольде в прошлом году, – дрожащим голосом ответила я. – Он, как и ты, считал, что главное – правильно двигаться на сцене, а уж чувства нахлынут сами. Я с этим не спорю, но, когда движений слишком много, лично я играть не успеваю! А если ты еще хоть раз назовешь меня тупой, то я…
– Вижу, занятия с Петровной не проходят для тебя даром, – перебил меня Андрей, странно сощурившись. – А кусаться тебя тоже Петровна научила?
– Кусаться меня научили такие уроды, как ты! – не выдержала я.
Не успела я договорить этих слов, как Андрей с размаху хлопнул меня по лицу стопкой свернутых листков с текстом. Секунду мы оба, опешив, глядели друг на друга. Затем я нагнулась, подхватила лежащее на песке весло от ялика и, почти не замахиваясь, ударила им Андрея по плечу. Удар вышел довольно слабым, но сильнее у меня и не получилось бы, с моими-то хрупкими и тонкими, как былинки, руками. Однако Андрей рухнул в грязь, скорее от удивления и неожиданности, чем от боли, и поднял на меня совершенно ошалевшие глаза.
– Ты ненормальная! – потрясенно воскликнул он. – Ты могла сломать мне плечо!
– Подумаешь, плечо! – храбрясь из последних сил, отвечала я и с трудом улыбнулась, хотя мне ужасно хотелось плакать.
Андрей с минуту вглядывался в мое лицо, сидя на песке, смешанном с грязью, а затем, покачав головой, относительно спокойно, даже насмешливо произнес:
– Прямо какой-то эффект бабочки: прихлопнув моль бумажкой, вы рискуете впоследствии погибнуть от удара веслом!
– Очень смешная шутка, – без тени улыбки ответила я, – ха-ха-ха!
И, развернувшись, побрела в сторону лагеря.
– Юля, подожди! – позвал Андрей.
Я не откликалась. Тогда он вскочил, в три прыжка обогнал меня и уперся грязными руками мне в плечи.
– Я забыл кое-что тебе отдать!
– Что еще? – оттолкнув его, глухо спросила я.
– Вот! – И Андрей торжественно протянул мне плитку шоколада.
– Это что? – ослабевшим голосом пролепетала я. – Это – шоколад? Настоящий шоколад, без шуток?
– Настоящий! – засмеялся Андрей. – Кушай, не обляпайся!
– А где же ты его достал? – изумленно прошептала я. – Ближайший магазин – в пятнадцати километрах! Да и откуда у тебя деньги? Ты его украл, да?
– Нет. – Андрей, улыбаясь, покачал головой. – Я еще с утра договорился с шофером, который возит нам продукты, – отдал ему кое-что из своих личных вещей в обмен на эту плитку. Шоферюга привез шоколад твоей Жанке, но передумал, когда сообразил, что продукт можно выгодно обменять!
– Ой, Андрей! – Я даже руками всплеснула. – А что же ты ему отдал?
– Да какая тебе разница! Избавился от ненужной мне вещи, вот и всё!
– Но зачем? – шепотом вскрикнула я. – Просто так? Мне?
– Никаких «просто так»! – строго заявил Андрей, глядя на меня смеющимися глазами. – У меня своя выгода! Не могу я, знаешь ли, играть рядом с такой бледной и чахоточной Джульеттой, которая с самого начала пьесы на ладан дышит! Тебя же с первого взгляда хочется покормить! А тут еще наша незабвенная Петровна заявляет, что от меня, видишь ли, зависит, как ты будешь выглядеть на сцене! Вот я и кручусь по мере сил – добываю тебе пропитание! А ты меня – веслом! Эй, ты чего? Плачешь, что ли? Ну, всё, всё, хватит! Перестань реветь!
– Можно, я тебя обниму? – спросила я сквозь слезы и, не дожидаясь ответа, обхватила его за плечи.
– Полегче! – усмехнулся Андрей. – Я пока что не обещал на тебе жениться! – Его, очевидно, смущали все эти бурные проявления чувств: рыдания, объятия, как в плохом кино. Он потихоньку начинал нервничать. – Ты меня всего залила слезами! Теперь придется мне мерзнуть в мокрой футболке! И было бы из-за чего реветь, а то какая-то несчастная шоколадка!
– Что ж, мне и поплакать нельзя? – успокаиваясь, вымолвила я и отстранилась. – Сейчас я высморкаюсь, и продолжим репетировать.
– А пока ты приводишь себя в порядок, – деликатно произнес Андрей, – я вычеркну лишние шаги.
Следующим камнем преткновения для нас обоих оказались поцелуи Ромео и Джульетты.
– Необязательно целоваться по-настоящему, – робко предположила я. – Это же спектакль! Тут можно просто символически обозначить какие-то моменты…
– И выходить на сцену необязательно! – саркастически добавил Андрей. – Можно просто символически зачитать текст из-за кулис!
– А что ты предлагаешь? – пожала плечами я.
– Если уж мы взялись за дело всерьез, то нужно выкладываться на сто процентов, а не ходить вокруг да около, – уверенно ответил Андрей.
– Предлагаю во время поцелуев отвернуться от сцены… – начала я.
– И накрыться одеялом! – закончил мои слова Андрей.
Мы оба расхохотались.
– У меня возникло подозрение, – хитро прищурившись, заговорил Андрей, – что ты не умеешь целоваться, вот и увиливаешь!
– Еще как умею! – покраснев, гордо заявила я и внутренне порадовалась, что в темноте ему почти не видно моего лица.
– Да неужели? – усмехнулся Андрей. – Ну-ка продемонстрируй!
– С какой стати? – вспыхнула я. – Не собираюсь я тебе ничего доказывать! Не веришь – дело твое!
– Ломаться будешь на свидании, – ледяным тоном осадил меня Андрей, – а у нас – репетиция. Я не виноват, что в спектакле прописаны эти сцены, и нормальных актеров это не должно смущать.
«Конечно, не должно, – подумала я, – но меня почему-то смущает». Тем не менее я собралась, глубоко вздохнула, повернулась к Андрею и сказала:
– Хорошо, давай попробуем.
Разумеется, я никогда и ни с кем прежде не целовалась и вообще плохо представляла, как это делается. В мыслях крутилось смехотворное Жанкино сравнение: «Целоваться – это как помидор кушать». К тому же Андрей меня жутко раздражал своим насмешливым видом – вместо поцелуя я с удовольствием огрела бы его еще разок веслом. Но ничего не поделаешь: работа есть работа. Встав на цыпочки и схватив Андрея за плечи, чтобы не упасть, я поцеловала его, как смогла, и, с облегчением отступив, с любопытством поинтересовалась:
– Ну как?
Андрей как-то странно смотрел на меня с высоты своего роста.
– Такое чувство… – медленно начал он и умолк. Внезапно его глаза ехидно блеснули. – Такое чувство, будто меня обслюнявил щенок.
– Какая разница, что ты чувствуешь? – не поддалась на издевку я. – Главное, чтобы зрителю понравилось!
– Зрителю это не понравится, – безапелляционно заявил Андрей, – потому что это смотрится неэстетично. Придется показать тебе, как надо!
И не успела я сообразить, что к чему, как Андрей обхватил мое лицо руками и поцеловал меня по-киношному, далеко запрокинув мне голову, отчего у меня сразу нестерпимо заломило шею. Когда он наконец-то меня отпустил, я невольно покачнулась и чуть не упала.
– Что, впечатляет? – самодовольно спросил Андрей.
– Впечатляет, – пробормотала я, – но не поцелуй, а твое самомнение! Ты мне чуть шею не свернул!
– Какое дело зрителю до твоей шеи! – подколол меня Андрей. – Главное – эстетика жеста!